Быстрый поиск

Сочинение: Ответы на билеты по языкознанию

Итак, стилевыми особенностями текста постановления является стандартизованность и детальность изложения, однозначность прочтения текста.

Виды языковых контактов.

Формы существования языков. Контактология изуч. процессы и рез-ты контактир.языков.

Субстрат – совокупн. эл-тов яз.сист., не связ. с зак. данного языка, а восх. к языку, распр. ранее на данной терр. Следы "побежденного" языка ([ü] – след побежденного латинским галльском).

Суперстрат – сэяс,нссздя, а выводимых из пришлых этн.групп, ассимилированных исконным нас. Следы исч.языка пришельцев. (герм. суперстрат во фр.языке. Франки –нем.племя; фр.суперстрат в англ. после нормандского завоевания).

Адстрат – сэяс, отр. рез-тат влияния одного яз. на др. в усл. длит. существования контактов носителей этих языков. Напр., при длит. двуяз. в погр. районах (турецк адстрат в балканских странах).

Дивергенция – 1 язык распад.на 2 (эскалеутский – эскимосский, алеутский).

Конвергенция – 2 слив.в1. (греч.диалекты)

Языковые союзы – образования, включ. в себя нек-рое кол-во неблизкород./неродств. языков, приобр. в рез-те пост.контактов черты культ.сходства (балканский с: болг, мак, рум, серб, новогреч).

Культурно-яз союзы – группы яз, объед. общим культ-ист прошлым: евр (греч+лат), мусул (тюрк+араб), Индия+Ю-В Азия (санскрит), Китай+Яп+Кор+Вьетнам.

Зарождение письма

Письмо как знаковая система в принципе должно содержать в своём инвентаре конечное число регулярно воспроизводимых, инвариантных по своей сущности графических единиц (графем) и правил их сочетания при построении развёрнутых текстов. Каждая графема должна иметь своим денотатом одну и ту же единицу звучащей речи. Такой единицей может быть значащая единица (слово или морфема) или же односторонняя, незнаковая единица (слог или фонема).
Соответственно различаются такие основные типы письма, как

логографический (словесный, шире - словесно-морфемный),
слоговой (силлабический, силлабографический) и
буквенно-звуковой (алфавитный, или фонематический, или фонемографический; в некоторых системах графики используются разные знаки для аллофонов одной фонемы).

   Логограммы в какой-то степени ориентированы на слова (и на морфемы) как единицы, обладающие и значением, и звучанием. Логограмма оказывается, таким образом, графическим знаком для языкового знака. Силлабограммы фиксируют определённую последовательность звуков (слог того или иного типа). Фонемограммы имеют своими денотатами отдельные фонемы (или же их аллофоны). Таким образом, силлабограмма и фонемограмма соотносятся не с языковыми знаками, а со звуковыми единицами в строении звуковых оболочек (экспонентов) языковых знаков.
   Можно назвать, далее, идеограммы, представляющие знаки для неких идей, понятий, для слов, но в принципе в отвлечении от звуковой стороны слова. Идеографические системы удобны для использования в коммуникации между носителями разных языков и разных, сильно отличающихся друг от друга диалектов одного языка, но они непригодны для фиксации звучащей речи на языках, обладающих развитыми возможностями словоизменения. Так, китайское письмо, являющееся логографическим, всё же ближе по своей сущности к идеографическому типу. Оно оказалось очень устойчивым, сохранившись на протяжении почти трёх тысячелетий в основных своих чертах, так как хорошо отвечает изолирующему строю китайского слова. А вот для корейского и в значительной степени японского языков, которые первоначально использовали китайское письмо, в силу иного строения в них словоформ впоследствии были избраны новые пути развития своих собственных графических систем.
   Разграничение логографического, силлабического и фонематического типов письма весьма условно, так как в графической системе одного и того же языка могут использоваться разные принципы. Так, русские буквы е, ё, ю, я являются слоговыми знаками (/je/, /jo/, /ju/, /ja/). По слоговому принципу строятся русские буквосочетания ле, лё, лю, ля (/l'e/, /l'o/, /l'u/, /l'a/). Морфемному принципу (ради одинакового написания разных алломорфов одной и той же морфемы) русская орфография следует, рекомендуя сохранять графическое тождество, например, корневой морфемы ВОД-, реализующейся в виде вариантов (алломорфов) /vod/, /vad/, /vad'/, /vod'/, /vot/. В текст могут включаться идеограммы, т.е. знаки, которые не ориентированы на фиксацию звуковой стороны речевых единиц: На первом курсе имеется 10 учебных групп. В японском письме логограммы (исторически восходящие к китайским иероглифам или построенные по их принципу) предназначены для фиксации простых слов и корней, а слоговые знаки (силлабограммы) используются для передачи грамматических аффиксов. Корейское письмо располагает знаками для фонем, но сочетает их в своего рода силлабограмму. Сочетание слогового и фонематического принципов наблюдается в письме деванагари.
   Многие современные графические системы являются преимущественно фонематическими. Но наряду с ними продолжают существовать системы преимущественно силлабические и преимущественно логографические. Логографические системы (типа китайского) насчитывают в своём инвентаре многие тысячи или десятки тысяч знаков. Большое число графем затрудняет их запоминание и усложняет процесс обучения языку, но текст в логографической записи занимает меньше места. Силлабические системы (типа кипрского письма 6-4 вв. до н.э.) имеют имеют порядка нескольких сотен или десятков сотен графем, в силу чего их усвоение оказывается более лёгким. Фонематические системы обходятся несколькими десятками знаков. Их усвоение не представляет большой сложности, но тексты, записанные посредством фонематической графики, занимают довольно много места. Но логографические, силлабические и фонематические системы были созданы челевеческим гением относительно недавно, около 6000 лет тому назад. Изображать людей и животных в своих рисунках на камне, на стенах пещер наши предки начали десятки тысяч лет назад. Но эти рисунки не сводились в систему письма. См., например, изображения, обнаруженные в Италии.
   Становление же письма в собственном смысле слова опиралось на длительные поиски оптимальных средств для сохранения информации. Письму предшествовали так называемые протописьменности.
   На начальном этапе они не представляли собой устойчивых систем с регулярно воспроизводимыми знаками. Так, для передачи сообщений привлекались как мнемонические знаки зарубки на деревьях, особым образом положенные на пути следования ветки или камни, узлы. Объявление войны могло быть обозначено присланной стрелой. У индейцев Южной и Центральной Америки создавались кипу - своего рода узелковые послания (ЛЭС/БЭС: 77--78). Кипу часто использовались как украшения. В Северной Америке (у ирокезов, гуронов и др.) получили распространения вампумы, представляющие собой сплетённые из шнурков полосы (ЛЭС/БЭС: 80). Вплетённым в них разноцветным раковинам приписывалось разное символическое значение (война, угроза, вражда, мир, счастье, благополучие). Из раковин мог составляться рисунок (наример, красный топор на чёрном фоне -- объявление войны). Вампумы могли служить эквивалентами денег. На расположенном рядом рисунке изображён вампум, посредством которого племя ирокезов сообщало американскому правительству, что оно не намерено признавать его своим отцом, а готов быть братом. У каждого из братьев свой путь.
Могли использоваться рисунки или серии рисунков, повествующих о каких-либо событиях (например, об успешной охоте или же походе царя Верхнего Египта на Нижний Египет). Но такие знаки, передавая смысловую информацию о чём-либо, не соотносились с звучащей речью, её значащими единицами.
   Очередным шагом явилось создание стабильных систем мнемонических знаков. Возникает пиктография, используемая для передачи сообщений посредством рисунков отдельных предметов. Когда такие рисунки, пиктограммы (более или менее похожие на изображаемые предметы, являющиеся их иконическими знаками) начинают (на Ближнем Востоке с 8 тыч. до н.э.) регулярно воспроизводиться в одних и тех же функциях или близких функциях, можно говорить о становлении идеографических систем. Идеограммы могут соотноситься со знаменательными словами, хотя и в отвлечении от их грамматической формы. Знак для предмета "нога" по ассоциации может выражать понятие 'идти'. Идеограмма становится теперь логограммой, т.е. знаком не для понятия вообще, а для слова или ассоциативного ряда слов. На следующей ступени такой знак, во-первых, всё больше схематизируется, т.е. утрачивает свойство иконичности и приобретает свойство символичности, а во-вторых, приобретает способность выражать не только данное слово, но и другое слово, одинаково с ним звучащее, а также служебное слово или грамматическую морфему, а подчас просто одинаково звучащий слог. Формируется словесно-морфемный и словесно-слоговой типы письма.
   Вот этот переход от протописьменности к собственно письму и наблюдается в многочисленных древнейших рисунках в Египте, Шумере, Эламе, в протоиндских рисунках 4--3 тыс. до н.э., в рисуночном письме ацтеков, в письме майя.

Для того, чтобы преодолеть пропасть, разделяющую различные языки, лингвисты, конечно, не могут не пользоваться общечеловеческим опытом и даже крайне абстрактными понятиями. Но при этом необходимо помнить, что, например, английское слово kindness (доброта) не выражает с точки зрения лингвистики некую "голую идею", и в этом смысле ни в одном другом языке мире не найдется слова, точно выражающего это понятие. Точно так же неуместно утверждать, что, например, в том или ином языке нет слова, обозначающего the (артикль), lamb (ягненок), или что в нем нет глагола to be (быть). В истории английской лингвистики Малиновский был первым, кто систематически применял перевод для выявления значения этнографических текстов. Именно к этому методу он применил термин "лингвистический анализ". Одним из серьезнейших достоинств метода Малиновского является то, что он нигде даже не упоминает, что "голые идеи" могут как-то связывать сопоставляемые им английский язык и язык Киривина Такие поиски наощупь, хотя они иногда и дают удачные результаты, неизбежно являются результатом неполноценного анализа на грамматическом, лексическом уровнях, уровне словосочетаний и на ситуационном уровне. Основу для любого тотального перевода (а под тотальным я не имею в виду окончательный или завершенный) следует искать в лингвистическом анализе на этих уровнях. Но обратный процесс, процесс использования перевода в качестве основы для лингвистического анализа на любом уровне, обычно является источником ошибок. Этому много примеров в современной лингвистической литературе. Метод перевода часто используется для изучения языков американских индейцев, Было бы снято гораздо больше барьеров, если бы лингвистический анализ на всех уровнях - грамматическом уровне словосочетаний и уровне слов - в обоих языках был бы более систематическим и был бы привязан к переводу. Лингвистический анализ в совокупности с переводом предоставил бы обширное поле деятельности как для лингвистов, так и для социологов. Возведение моста между описываемым языком и языком перевода требует большого опыта работы в обеих этих областях и высокой квалификации. Вполне возможно ожидать вскоре появления работ ученых из менее развитый стран, в которых эти ученые давали бы исследования своих собственных языков, прибегая к английскому в качестве языка описания и перевода. В недавно опубликованной работе "Погребальные песни народа акан" [17], написанной одним молодым западно-африканским ученым, современный лингвистический анализ во многом основывается на переводе Второй подход - это метод лингвистического анализа. Он основывается на предположении, что язык полисистемен и что различные определения значения в терминах лингвистики можно давать на ряде конгруэнтных уровней. Описываемый язык, который должен представлять собой ограниченный язык (restricted language), подвергается анализу в терминах лингвистических категорий на всех уровнях, и в результате получаются описания, сделанные на "описывающем" языке, которые, как в полагаю, будут являться описаниями значения. В "описывающем" языке могут применяться различные методв перевода, такие как употребление отождествления (identification names), переводческих значений (translation meaning), и, наконец, некоторые или все тексты в corpus inscriptionum могут быть переведены с помощью специального языка перевода, основывающегося на описаниях, сделанных на "описывающем" языке. При таком подходе описания значения, сделанные на исходном языке, на грамматическом и лексическом уровнях, привязаны к языку перевода. Это дает лингвисту возможность перевести тексты corpus inscriptionum на специальный язык перевода. Этот второй подход не требует моста из гипотетических "голых идей". Трудно представить, каким образом "голые идеи" могли бы составить маломальски сносный промежуточный язык. Мост лингвистического анализа надо создавать с помощью различных средств из материалов, которые дают фонетика, фонология, различные разделы грамматики, лексикографии, анализ текста (discourse) и, возможно, даже стилистика. С этой точки зрения ясно, что фонологические материалы не составляют основных элементов структуры. Подробное описание языка, может быть, уже само по себе является мостом, дающим возможность лингвисту строить то, что я назвал тотальным переводом. Такой тотальный перевод с точки зрения теории никак не может быть совершенным переводом. Начиная с 30-х годов, я всегда считал, что дескриптивная лингвистика лучше всего выполняет свою задачу, если рассматривает языковое поведение как значимое во всех аспектах его взаимоотношений с жизнью общества, и для того, чтобы стпавиться с таким обширным предметом, пользуются целым комплексом различных уровней анализа, постепенно умножая их количество. Первая попытка сформулировать этот подход была сделана в 1935 году, и пример его дальнейшей разработки дает моя работа "Аспекты значения" [21]. Там я рассматривао фонологический, фоноэстетический, грамматический и другие аспекты с точки зрения лингвистического анализа, и я полагаю связать эти аспекты значения с аспектами перевода, рассматривая их именно в свете межъязыковых мостов.