Сочинение: Ответы на билеты по языкознанию

Естественно, что психология, разрабатываемая с таких позиций, теряет всякую возможность научно подходить к сложнейшим, специфическим для человека формам созна­тельной деятельности, которые являются продуктом сложно­го социального развития и которые отличают человека от животного.

Таким образом, из столкновения этих двух больших на­правлений в психологии и возник кризис психологической науки. Кризис этот, который сформировался окончательно к первой четверти нашего века, заключался в том, что пси­хология практически распалась на две совершенно незави­симые дисциплины. Одна — «описательная психология», или «психология духовной жизни» («Geisteswissenschaftliche Psychologie») — признавала высшие, сложные формы психи­ческой жизни, но отрицала возможность их объяснения и ограничивалась только феноменологией или описанием. Вто­рая — «объяснительная», или естественнонаучная, психоло­гия («Erklärende Psychologie»)—понимала свою задачу как построение научно обоснованной психологии, но ограничива­лась объяснением элементарных психологических процессов, отказываясь вообще от какого бы то ни было объяснения сложнейших форм психической жизни.

Выход из этого кризиса мог заключаться только в том, чтобы оставить неприкосновенным самый предмет психоло­гии человека как учения о сложнейших формах сознатель­ной деятельности, но вместе с тем сохранить задачу не опи­сывать эти сложнейшие формы сознательной деятельности как проявления духовной жизни, а объяснять происхожде­ние этих форм сознательной деятельности из доступных ана­лизу процессов. Иначе говоря, задача заключалась в том, чтобы сохранить изучение сложнейших форм сознания как

3 Th. Y. Taylor A Primer of Psychobiology. Brain and Behavior. N. Y.,

И СОЗНАНИЕ

23

первую, основную задачу психологии, но обеспечить мате­риалистический, детерминистический подход к их причинно­му объяснению.

Решение этого важнейшего вопроса психологии было дано одним из основоположников советской психологической науки Л. С. Выготским, который во многом предопределил пути развития советской психологии на последующие деся­тилетия.

В чем заключался выход из этого кризиса, который сфор­мулировал Л. С. Выготский?

Основное положение Выготского звучит парадоксально. Оно заключается в следующем: для того, чтобы объяснить сложнейшие формы сознательной жизни человека, необходи­мо выйти за пределы организма, искать источники этой сознательной деятельности и «категориального» поведения не в глубинах мозга и не в глубинах духа, а во внешних условиях жизни, и в первую очередь во внешних условиях общественной жизни, в социально-исторических формах су­ществования человека.

Остановимся на этом положении несколько подробнее.

Итак, предметом психологии является не внутренний мир сам по себе, а отражение во внутреннем мире внешнего ми­ра, иначе говоря, активное взаимодействие человека с реаль­ностью. Организм, имеющий определенные потребности и сложившиеся формы деятельности, отражает условия внеш­него мира, перерабатывая различную информацию. Взаимо­действие со средой в элементарных биологических системах является процессом обмена веществ с усвоением необходи­мых организму веществ и выделением продуктов, являющих­ся результатом жизнедеятельности. В более сложных физио­логических случаях основой жизни является рефлекторное отражение внутренних и внешних воздействий. Организм по­лучает информацию, преломляет ее через призму своих по­требностей или задач, перерабатывает, создает модель свое­го поведения, с помощью «опережающего возбуждения» соз­дает известную схему ожидаемых результатов; и, если его поведение совпадает с этими схемами, поведение прекра­щается, если же оно не совпадает с этими схемами, возбуж­дение снова циркулирует по кругу и активные поиски реше­ния продолжаются (Н. А. Бернштейн; Миллер, Галантер и Прибрам и др.).

Принципиально те же положения справедливы и по отно­шению к организации сложнейших форм сознательной жизни, но на этот раз речь идет о переработке человеком сложней-

д. p.

24

Z, T

шей информации в процессе предметной деятельнос!и    и с

помощью языка.

Как уже говорилось выше, человек отличается от живот­ного тем, что с переходом к общественно-историческому су­ществованию, к труду и к связанным с ним формам обще­ственной жизни радикально меняются все основные катего­рии поведения.

Жизнедеятельность человека характеризуется обществен­ным трудом, и этот общественный труд с разделением его функций вызывает к жизни новые формы поведения, незави­симые от элементарных биологических мотивов.  Поведение уже не определяется прямыми инстинктивными целями; ведь с точки зрения  биологии  бессмысленным  является  бросать в землю зерна вместо того, чтобы их есть;    отгонять    дичь вместо того, чтобы ловить ее; или обтачивать камень, если только не иметь в виду, что эти акты будут    включены    в сложную общественную деятельность. Общественный труд и разделение труда вызывают появление общественных моти­вов поведения. Именно в связи со всеми этими факторами у человека создаются новые сложные мотивы для действий и формируются те специфически человеческие формы психиче­ской деятельности,    при которых исходные мотивы  и цели вызывают  определенные  действия,   а действия  осуществля­ются специальными, соответствующими им операциями.

Структура сложных форм человеческой деятельности бы­ла детально разработана в советской психологии А. Н. Ле­онтьевым (1959, 1975), и мы не будем останавливаться на

ней подробно.

Вторым решающим фактором, определяющим переход'от поведения животного к сознательной деятельности человека, является возникновение языка.

В процессе общественно разделенного труда у людей и появилась необходимость тесного общения, обозначения той трудовой ситуации, в которой они участвуют, что и привело к возникновению языка. На первых порах этот язык был тесно связан с жестами и нечленораздельный звук мог озна­чать и «осторожнее», и «напрягись» и т. п. — значение этого звука зависело от практической ситуации, от действия, же­ста и тона.

Рождение языка привело к тому, что постепенно возник­ла целая система кодов, которые обозначали предметы и действия; позже эта система кодов стала выделять признаки предметов и действий и их отношения и, наконец, образова­лись сложные синтаксические коды целых предложений, ко-

ЯЗЫК'И СОЗНАНИЕ

25

торые могли формулировать сложные формы высказывания.

Эта система кодов и получила решающее значение для дальнейшего развития сознательной деятельности человека; Язык, который сначала был глубоко связан с практикой, вплетен в'практику и имел «симпрактический характер», постепенно стал отделяться от практики и сам стал заклю­чать в себе систему кодов, достаточных для передачи любой информации, хотя, как мы увидим ниже, эта система кодов еще долго сохраняла ^теснейшую связь с конкретной челове­ческой деятельностью.

В результате общественной истории язык стал решающим орудием человеческого познания, благодаря которому чело­век смог выйти за пределы чувственного опыта, выделить признаки, сформулировать известные обобщения или кате­гории. Можно сказать, что если бы у человека не было тру­да и языка, у него не было бы и отвлеченного «категориаль­ного» мышления.

Источники абстрактного мышления и «категориального» поведения, вызывающие скачок от чувственного к рацио­нальному, надо, следовательно, искать не внутри человече­ского сознания, не внутри мозга, а вовне, в общественных формах исторического существования человека. Только та­ким путем (радикально отличным от всех теорий традици­онной психологии) можно объяснить возникновение сложных специфически человеческих «форм сознательного поведения. Только на этом пути мы можем найти объяснение специфи­ческих для человека форм «категориального» поведения.

Все это и составляет основные положения марксистской психологии. При таком подходе сознательная деятельность является основным предметом психологии, сохраняется проб­лема сознания и мышления как основная проблема психоло­гической науки и ставится задача дать научный детермини­стический анализ сложных форм сознательной деятельности человека, дать объяснение этих сложнейших явлений. Корен­ное отличие этого подхода от традиционной психологии со­стоит в том, что источники человеческого сознания ищутся ни в глубинах «духа», ни в самостоятельно действующих ме­ханизмах мозга, а в реальном отношении человека к дейст­вительности, в его общественной истории, тесно связанной с трудом и языком.

Следовательно, мы подойдем к проблемам сознания и от­влеченного мышления, объединив данную проблему с проб­лемой языка, и будем искать корни этих сложных процессов в общественных формах существования человека, в реальной

26

A. P. ЛУРИЯ

действительности того языка, который позволяет нам выде­лять признаки объектов, кодировать и обобщать их. Это и есть специфика языка, который, как мы уже сказали, рань­ше был связан с непосредственной практикой, вплетен в нее, а затем постепенно, в процессе истории, начал становиться системой, которая сама по себе достаточна для того, чтобы сформулировать любое отвлеченное отношение, любую мысль.

Прежде чем перейти к основной проблеме этих лекций, мы должны остановиться на одном частном вопросе, который имеет, однако, принципиальное значение.

Действительно ли язык (и связанные с ним формы созна­тельной деятельности) является для человека специфиче­ским продуктом общественной истории?

Не существует йи язык и у животных, и если какие-то аналоги «языка» можно наблюдать в животном мире, чем эти аналоги отличаются от подлинного языка человека?

Мысль о том, что язык существует и у животных, очень »lacro встречается в литературе. Авторы нередко указывают на то, что, когда, например, вожак стаи журавлей начинает подавать звуковой сигнал, вся стая тревожно снимается с места и следует за ним. Олень — вожак, который чувствует опасность, — также издает крики, и все стадо следует за ним, воспринимая сигнал опасности. И наконец, пожалуй, самое интересное: очень часто утверждают, что и пчелы имеют своеобразный «язык», который проявляется в так на­зываемых «танцах пчел». Пчела, которая вернулась со взят­ка из своего полета, как будто бы передает другим пчелам, откуда она прилетела, далеко ли до взятка и куда надо ле­теть. Эту информацию пчела выражает в «танцах», фигурах, которые она делает в воздухе и которые отражают как на­правление, так и дальность необходимого полета (рис. 2). Как будто бы все эти факты говорят о том, что и животные имеют также язык, а если так, тогда все приведенные выше рассуждения оказываются несостоятельными (Фриш, 1923; Ревеш, 1976).

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35