Все о Японии

связывая его с прибытием из Кореи в 285 г. учёного-конфуцианца Ван И,

который якобы привёз в качестве подарка японскому императору конфуцианское

произведение «Лунь-юй» и учебное пособие для изучения китайского языка

«Цянь-цзы-вэнь» («Тысяча иероглифов»). Эта версия о раннем знакомстве

японцев с конфуцианством основывается на мифах и преданиях, изложенных в

первых канонических книгах «Кодзаки» и «Нихонги», составленных в начале 7

в. Советский востоковед Я. Б. Радуль-Затуловский на основе китайских

источников отмечает, что книга «Цянь-цзы-вэнь», хотя и была составлена для

семьи китайского императора У-ди в 3 в., но распространение в Китае

получила лишь в 6 в., следовательно, и в Японию она могла попасть не раньше

этого времени. Знакомство японцев с конфуцианством в 6 в. подтверждается

фактом направления в 609 г. японской миссии в Китай для обучения, в составе

которой находился потомок императора Одзин Минабутино Сёан и Такамуку

Куромаро, ставшие впоследствии видными проповедниками конфуцианства. Но,

независимо от достоверности той или другой даты знакомства японцев с

учением выдающегося философа-моралиста древнего Китая Конфуция, это учение

несомненно легло в основу мировоззрения правящей верхушки Японии в период

становления японского государства. Многие видные японские учёные

утверждают, что конфуцианство в Японии достигло несравненно бoльшего

развития, нежели в Китае, и что только в Японии это учение по-настоящему

раскрыто и в сочетании с учениями «ямато-дамасии» («дух Японии») и «бусидо»

(«самурайский дух») составили основу «идеальной национальной культуры».

Конфуцианцы были первыми составителями японских «династийных летописей» и

играли важную роль в создании чиновничьего аппарата при японских

императорах. Они ведали строительством храмов, государственных складов,

вели учёт, выполняли обязанности советников и писцов, причём бoльшую,

наиболее подготовленную часть их составляли китайцы и корейцы. Более

достоверные данные о распространении в Японии конфуцианства, а вместе с ним

и других видов китайской культуры относятся к началу 7 в. С этого времени

знание китайского языка, овладение конфуцианскими догмами становятся

обязательными признаками благородного, аристократического воспитания

(особенно широкое распространение китайский язык получил в науке. Накамура

Хадзимэ в своей работе «Пути идей народов Востока. Индия, Китай, Тибет,

Япония», изданной в 1964 г. в Гонолулу, отмечает: «В мире науки наиболее

образованные японцы в древние времена - буддийские монахи и учёные-

конфуцианцы - публиковали свои работы на китайском языке...» Однако при

этом Накамура отмечает, что «японцы часто неправильно толковали

оригинальные китайские тексты. Это неправильное толкование источников,

передающих китайские идеи, представляет собой одно из наиболее значительных

явлений в истории японской мысли»). При императоре Тэндзи (662 - 670 гг.)

было создано первое государственное учебное заведение, возглавляемое учёным-

конфуцианцем, выходцем из Кореи, а при императоре Тэмму (673 - 686 гг.) это

училище было преобразовано в «императорскую школу», ставшую основным

центром распространения конфуцианства и китайской культуры. Конфуцианство

как господствующая идеология японской аристократии открывало широкую дорогу

для распространения всей системы китайской культуры. Особенностью японского

конфуцианства явилось то, что оно было достоянием лишь высших

аристократических кругов японского общества, оставаясь недоступным для

широких народных масс. Конфуцианство встречало также противодействие и со

стороны японских феодалов, поскольку основные принципы этого учения,

предусматривающие утверждение власти императора, находились в противоречии

с их сепаратистскими устремлениями и лишали их морального права вести

междоусобную войну за государственную власть в стране. Большую поддержку

японских феодалов получил буддизм, проникший в Японию в 6 в. н. э.

Проповедь буддизма об отречении от «бренной мирской суеты» для достижения

нирваны, открывающей путь к превращению человека в Будду, давала феодалам

действенное идеологическое оружие для поддержания господства над народными

массами. В то же время буддийское учение ставило всех людей, исповедующих

его, в равное положение перед Буддой и, следовательно, в отличие от

конфуцианских канонов каждый из феодалов мог претендовать на равные с

императором права на власть над народом. По мере распространения буддизма и

использования его в борьбе за установление господства одного наиболее

могущественного феодального рода, фактически узурпирующего императорскую

власть в стране, японские проповедники буддизма стали искать пути

устранения противоречий с конфуцианством по центральному политическому

пункту - отношение подданных к императору. Они утверждали, что

махаянистское направление буддизма, получившее наибольшее распространение в

Японии, не отрицает основные конфуцианские принципы государственного и

общественного устройства жизни в течение всего времени, пока «не

восторжествует царство Будды». В буддийских школах существовали правила для

учащихся, согласно которым монах должен соединять религиозную преданность

бодхисаттве с конфуцианским служением государству и обществу.

Процесс приспособления конфуцианства и буддизма к японским условиям

жизни ускорялся по мере вытеснения китайских и корейских проповедников и

сосредоточения руководства храмами и училищами в руках японского

духовенства. (В первый период распространения буддизма в Японии японские

храмы и монастыри должны были получать разрешение в Китае на своё

функционирование на территории Японии). Наряду с этими чужеземными учениями

большую роль в жизни японского общества продолжала играть сохранившаяся до

наших дней древнеяпонская религия - синтоизм (поклонение силам природы и

почитание духа предков). Совокупность этих разноречивых философско-

религиозных доктрин в сочетании с народными традициями, порождаемыми

социально-историческими условиями, и составили идеологическую основу

японского общества.

3. Письменность.

Иероглиф – греческое слово (hieroglyphoi), буквально оно означает

«священные письмена». Вот какое объяснение этого слова можно найти в

словарях: «…фигурные знаки (преимущественно древнеегипетского письмена),

известные с 4-го тысячелетия до н.э.; оьозначают целые понятия или

отдельные слоги и звуки речи; название «иероглиф» первоночально обозначало

«священные, высеченные на камне письмена»…».

Ничего общего со «священными письменами» или «идеограммами» японские

«иероглифы» не имеют. Подобное название является в известной мере

исторической случайностью.

Официальная японская историография, основывающаяся на мифах и

преданиях «Кодзики» и «Нихонги», утверждает, что распространение китайской

иероглифической письменности в Японии тесно связано с конфуцианством, хотя

знакомство с китайской письменностью, как это подтверждается некоторыми

историческими памятниками, произошло на рубеже новой эры. Так, в японском

музее (Сигонасима в преф. Фукуока) хранится золотая печать, которая была

переслана в 57 г. китайским императором поздней династии Хань королю

японского королевства Ва; в центре печати имеются китайские иероглифы.

Применение японцами китайской иероглифической письменности относится к 4 -

5 вв.: в имперских коллекциях Японии хранится бронзовое зеркало японской

работы с иероглифическими надписями, найденное в деревне Каваи, Нарской

префектуры, относящееся к 4 - 5 вв. Около 400 г. из Пэкче было отправлено в

Японию специальное посольство. В его состав входили два китайских учёных

корейского происхождения, названные в «Нихонги» Акити и Вани. Они привезли

с собой свитки на китайском и корейском языках. По традиции этот момент

считается началом введения китайской письменности в Японии. Однако в 5 в.

письменность была ещё достоянием очень немногих и только в конце 5 - начале

6 в., когда китайское письмо было приспособлено к японскому языку, получила

практическое применение. Во время правления Сётоку-Тайси в 607 г. из Ямато

в Китай (ко двору Суй) во главе большого посольства был отправлен Оно-но

Имоко. В 608 г. Он возвратился в сопровождении китайского посла. Власть

Сётоку-Тайси достигла зенита. При дворе начинают вести летопись на

китайском языке. По преданию, в 620 г. Были завершены два исторических

сочинения, приписываемые Сётоку-Тайси, - «Тэнно-ки» («Летопись царей») и

«Коку-ки» («Летопись государства»). Целый штат монахов (корейцев, китайцев,

японцев) был занят перепиской буддийских сутр и китайских комментариев к

ним. Свитки украшались живописью руками опытных мастеров. При Сётоку-Тайси

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18