КПРФ сегодня - (курсовая)

p>Россия издревле сознавала себя преемницей и хранительницей им перского наследия. "Москва - третий Рим" так предельно сжато означил многовековую преемственность русской государственной идеи иное Филофий еще на рубеже 15 - 16 веков.

Первая империя мира - державный Рим - пала под натиском варваров, но не погибла, возродившись в Византии, столица которой - Константино поль - стала вторым Римом средних веков. Однако в пятнадцатом столетии и она пала, сокрушенная полчищами султана Махмеда второго Фатиха. С этого момента русские государи являются естественными преемниками римских и византийских кесарей, а Россия - продолжательницей вселенс кой имперской традиции. Такова вкратце "геополитическая доктрина" Фи лофея, легшая в основу российского державного самосознания на многие века вперед.

Когда после победы над Швецией в длительной, кровопролитной войне и заключения Ништадского мира Сенат и Синод обратились к Петру первому с просьбой официально принять на себя титул Императора Всероссийского, государь сослался на имперскую преемственность русской государствен ности как на нечто само собой разумеющееся. Во многих областях русской жизни Петр, снедаемый жаждою новшеств, отступил от древних традиций, но здесь - понимая особую их важность - сохранил и приумножил. Стоит ли сегодня отказываться от такого исторического преемства, доставшегося России ценой трудового и ратного героизма десятков поко лений наших предков, помноженного на государственную мудрость и поли тическую предусмотрительность национально осмысленной верховной влас ти?

ПО МЫСЛИ позднейших истолкователей тезиса "Москва - третий Рим", историческое движение от Рима через Византию к Москве ознаменовало со бой последовательное становление трех главных начал имперской госу дарственности: римское правовое, властное единство было обогащено ви зантийским духовно-нравственным, христианским единством и, наконец, получило завершение в народном единстве Московской Руси - России. Это и нашло отражение в формуле "Самодержавие. Православие. Народность", выдвинутой полтора века назад министром просвещения С. С. Уваровым. Эта формула была еще тогда подвергнута резкой критике, причем не только "слева" - со стороны представителей "западничества", но и "справа" - со стороны славянофильского течения общественной мысли. В конкретной ситуации 30 - 40 годов прошлого столетия в ней справедливо усматривали отчетливую консервативно-охранительную тенденцию, направ ленную на защиту отживающего абсолютистско-дворянского строя, и в пер вую очередь крепостного права, серьезно тормозившего экономическое развитие державы.

Однако нельзя не видеть и того, что наряду с конкретным классовым и сословным содержанием это триединство обладает и более широким куль турно-историческим смыслом, доступным переводу на язык современной по литической аналитики, - смыслом злободневным и поучительным. Он отра жает существенные инварианты, пронизывающие собой различные и даже противоположные по своей форме периоды развития российской государс твенности. В иную историческую эпоху они нашли выражение в таких, нап ример, формулах, как "союзное многонациональное государство" с единой "руководящей и направляющей силой" во главе; "морально-политическое единство советского общества"; "советский народ как новая историческая общность".

    СОЮЗ НЕРУШИМЫЙ....

С МОМЕНТА своего возникновения новое государство вело жизнь, пол ную противоречий. С одной стороны, огромная историческая инерция рос сийской государственности и державная традиция национального самосоз нания неуклонно подталкивали Советский Союз к принятию на себя той ге ополитической роли, которую на протяжении долгих веков играла истори ческая Россия. С другой стороны, неоправданно резкий разрыв тысячелет ней государственной и духовной традиции, категорическое отрицание сво ей исторической преемственности, безоглядное очернительство прежних идеалов и безудержный нигилизм по отношению к национальным ценностям народной жизни крайне отрицательно сказывались на развитии страны. Складывалась парадоксальная ситуация, когда плоды героического народного труда, его созидательного, творческого энтузиазма, позволив шего в кратчайшие сроки превратить обессилившую, разорванную гражданс кой войной страну в индустриально развитую, технологически передовую державу, ставились под угрозу заданностью идеологического доктринерс тва, сознательной, злонамеренной русофособией внутрипартийных группировок, кощунственной кампанией по "расхристианиванию" России и огульному охаиванию ее великого прошлого.

Миллионы патриотов стояли у станка, сеяли хлеб, проектировали ко рабли и самолеты, без отдыха и сна трудились в дальних научных лабора ториях и воинских гарнизонах, сберегали в уцелевших церквях и храмах святыни богатейшего духовного наследия, писали книги и стихи, жили не щадя и не жалея себя - для России и во имя России. И в то же время лукавые ревнители псевдокоммунистической "девственности" со всех три бун оплевывали понятие национального патриотизма, клеймили "велико русский шовинизм", требовали упразднить как "реакционное" само понятие русской истории. Попытки решительно изменить соотношение сил не удава лись ни одной из сторон, и только к концу 30-х годов и особенно с на чалом Великой Отечественной войны обстановка существенно изменилась. Страшная по своему размаху и кровопролитности, эта война на время сдвинула на второй план все вопросы, кроме одного, самого главного, решающего: быть или не быть самостоятельной, независимой державе, быть или не быть русскому народу как жизнеспособному этническому субъекту, самобытному национальному, культурному, духовному организму? Тогда, перед лицом смертельной опасности всем было ясно, что именно от решения этого вопроса зависит будущее Европы и мира, не го воря уже о возможностях выживания десятков и сотен народов, племен и этнических групп, входивших в состав Советского государства. В этих условиях возврат и обращение к чувству глубокого и искрен него народного патриотизма, к историческим традициям России сотворили чудо.

Фашисты недооценили "силы и возможности Советского государства, могущественные потенциальные и духовные силы народа, - писал в своих всемирно известных воспоминаниях великий русский полководец Георгий Константинович Жуков. - Ход и исход войны показал решающую роль в ней народных масс".

В момент высочайших испытаний партия, теснейшим образом сливаясь с воюющим народом, опираясь на его духовную мощь и державные традиции, проявила свои лучшие организаторские и политические качества. У комму нистов тогда была одна привилегия - первыми подниматься в бой и быть первыми расстрелянными или повешенными, если попадали в плен. В области внутриполитической в это время наметился осознанный по ворот к национальным ценностям, отказ от доктринерских миров, от русо фобии, от оголтелой антицерковной кампании. Именно эти перемены легли в основание еще одного чуда - невиданно быстрого восстановления народ ного хозяйства, разоренного войной.

ПРОШЛО ВСЕГО несколько лет, и грянула хрущевская "оттепель", ко торую, несмотря на некоторые позитивные результаты, можно с полным ос нованием назвать репетицией сегодняшней "перестройки". Как и сейчас, режиссеры цинично воспользовались тогда народной доверчивостью и стремлением к справедливости. Под аккомпанемент речей о необходимости реабилитации жертв политических репрессий, что само по себе было край не необходимо, духовные потомки начавшийся процесс национального рос сийского возрождения.

Более того, как период хрущевского правления, так и последовавшая за ним эпоха "застоя" были умело использованы ими для всемерного восс тановления и укрепления своих позиций во всех звеньях управленчес ко-информационных структур. С другой стороны, в партийных низах и сре ди значительной части руководящих работников продолжали укрепляться и зреть государственно-патриотические убеждения, росло понимание того, что без опоры на наше великое тысячелетнее наследие мы будем лишены будущего. Всецело устремленный в это будущее гениальный космической конструктор Сергей Павлович Королев так сформулировал свой наказ доче ри в день ее совершеннолетия: "Всегда люби наш народ и землю, на кото рой ты выросла".

К середине восьмидесятых годов в партии объективно сложилась та кая ситуация, когда "смена поколений", которая должна была естествен ным путем произойти в ближайшие годы, с неизбежностью привела бы к власти политиков новой формации, тяготевших к исторически преемствен ным, национально-государственным державным идеалам. Несложно предста вить, как пугала такая возможность наших внешних и внутренних недобро желателей. Были задействованы все возможные варианты "аппаратных игр", включены в дело все "агенты влияния". Результат.... Сегодня он уже не требует комментариев.

Ожесточенность этой ненависти удивляла даже русскую эмиграцию, обычно сдержанно относившуюся к успехам СССР и успевшую, казалось, уже ко всему привыкнуть за долгие десятилетия жизни на "свободном" Западе. Иван Александрович Ильин, выдающийся философ, публицист, политолог и аналитик, хорошо знавший европейскую жизнь, писал в 1949 году: "Живя в дореволюционной России, никто из нас не учитывал, до какой степени ор ганизованное общественное мнение Запада настроено против России.... За падные народы боятся нашего числа, нашего единства, нашей возрастающей мощи (пока она, действительно, вырастает), нашего душевно-духовного уклада, нашей веры и церкви, наших намерений, нашего хозяйства и нашей армии....

    Европейцам нужна дурная Россия:
    - варварская, чтобы "цивилизовать" ее по-своему;

- угрожающая своими размерами, чтобы ее можно было расчленить; - завоевательная, чтобы организовать коалицию против нее;

- реакционная, религиозно-разлагающаяся, чтобы вломиться в нее с пропагандой реформации или католицизма;

- хозяйственно-несостоятельная, чтобы претендовать на ее "неис пользованные" пространства, на ее сырье или, по крайней мере, на вы годные торговые договоры и концессии".

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24