Фразеологические единицы, характеризующие человека - (реферат)

p>Варьирование авторскими образными средствами, включёнными в травестийный сюжет, насыщенный разговорно– просторечной лексикой: “грохнула вдрызг”, “бац”, “притащила…”. Комический эффект достигается при сопоставлении в нашем сознании плана объекта и плана пародии, которая построена в данном случае по принципу стилевого контраста по отношению к исходному тексту.

    А. Иванов.
    О пользе скандалов.
    Что делать со стихами о любви,
    Закончившейся пошленьким скандалом?
    Не перечитывая, разорви,
    Отдай на растерзание шакалам.
    Евгений Долматовский.
    Ни разу малодушно не винил
    Я жизнь свою за горькие уроки…
    Я был влюблён и как – то сочинил
    Избраннице лирические строки.
    Скользнула по лицу любимой тень,
    И вспыхнул взгляд, такой обычно кроткий…
    Последнее, что видел я в тот день,
    Был черный диск чугунной сковородки.
    Скандал? Увы! Но я привык страдать,
    Поэтам ли робеть перед скандалом!
    А как же со стихами быть? Отдать
    На растерзанье критикам – шакалам?
    Насмешек не боюсь, я не такой;
    Быть может, притворится альтруистом,
    Свои стихи своею же рукой
    Взять и швырнуть гиенам – пародистам?
    Но я мудрей и дальновидней был,
    Я сохранил их! И в тайник не спрятал.
    Не разорвал, не сжёг, не утопил,
    Не обольщайтесь – я их напечатал!

А. Иванов обыгрывает содержательную сторону стиха, а также авторскую метафору– “шакалы…”. Пародист воссоздает свой сюжет стихотворения, в котором снижается образ лирического героя за счёт контраста между тем, что он описывает и между тем, какон это делает. Возвышенные интонации героя сопоставляются читателем с фразой “Последнее, что видел я в тот день,

    Был черный диск чугунной сковородки”.

Комический эффект возникает и при восприятии растиражированного пародистом сравнения (по аналогии с авторским образом) “критики– шакалы”, “гиены – пародисты”. Владимир Прудовский.

    Себе, любимой.
    Ещё меня никто на белом свете,
    как я, неудержимо, не любил.
    Людмила Кудрявская.
    Хотела быть в любви альтруистичной,
    Однако выпал жребий мне иной:
    Ко всем я оставалась безразличной,
    Испытывая страсть к себе одной.
    Смотрела на себя влюбленным взглядом,
    Была с собою счастлива вполне.
    Любовь ко мне других бледнела рядом
    С моей любовью собственной ко мне.
    Не выдержу с собой ни дня разлуки,
    Одной собой живу я и дышу…
    Свяжите мне скорей покрепче руки,
    Не то себя в объятьях задушу!

Образная система поэтессы находит отражение в пародии Вл. Прудовского. Он утрирует, доводит до абсурда её строки, образовывая аналогичные по своей семантике и форме конструкции: “испытывая страсть к себе одной”, “смотрела на себя влюбленным взглядом”, “с любовью собственной ко мне” и т. п. Содержание стиха поэтессы приобретает абсурдную форму, полностью обессмысливается, в результате чего возникает комический эффект. Принцип ассоциативной интеграции реализуется в гибриде, основанном на парадоксальной контаминации ассоциантов “никто…как я…не любил”. Александр Бобров.

    Цыганка с чудовищем.
    От судьбы изнуряющей, ноющей,
    От утрат, и от ран, и от бед
    Прижималась душою к чудовищу
    Сколько нищих и каторжных лет.
    Умирать от любимой руки –
    Это высшая доблесть цыганок.
    Раиса Романова.
    От судьбы изнуряющей, ноющей
    Я в кино уходила, скорбя.
    Вдруг афиша с названьем “Чудовище”.
    Вот, подумалось фильм про тебя!
    И пошла на него, как наметила,
    Разглядеть крупным планом бельмо.
    Оказалось, что это – комедия,
    И не ты в ней герой – Бельмондо.
    Обстановка французская – та ещё.
    Я ушла, я покинула зал
    От ликующих, праздно болтающих,
    Как великий поэт призывал.
    И пошла по дороге накатанной,
    По цыганской дороге большой,
    Нищетою стращая и каторгой,
    Чтоб опять прижиматься душой.
    Приготовилась я к высшей доблести –
    Кто полюбит Раису Ромэн?
    Но в ответ пригрозило чудовище:
    Не устраивай таборных сцен.

В данной пародии реализуются два принципа ЯИ –имитация и ассоциативное отождествление. Принцип имитации проявляется в следовании пародиста за стилем поэтессы, в цитировании её строк в трансформированном юмористическом сюжете и обыгрывании тематического плана стиха.

    73

Принцип ассоциативного отождествления реализуется через приём сопоставления созвучных слов. В пародии в этой роли выступает фамилия поэтессы– Романова, которую пародист трансформирует на цыганский манер –Ромэн. Ассоцианты вступают в отношения взаимопереходности, возникает эффект их смысловой координации (Раиса Романова использует в своей поэзии цыганские мотивы, поэтому пародист считает возможным обыграть фамилию поэтессы, стилизуя её соответствующим образом).

Реализация данных принципов ЯИ приводит к созданию комического эффекта. М. Владимов.

    Без туфты.
    И клевало. И брало приманку.
    Удилище гнуло. Всё – туфта! ..
    Жизнь, как молодую хулиганку,
    все втроем любили мы тогда.
    Юрий Ряшенцев.
    И киряли. И спускали башли.
    Вместе кайф ловили на крючок.
    В жизни хулигански – бесшабашной
    каждый за собой имел грешок.
    Все втроём от жизни мы балдели,
    брали всё что надо – без туфты! ..
    Но один пробился в менестрели –
    двум другим, увы, пришли кранты.
    Я теперь весьма известный автор,
    обладаю сочным языком.
    Вышло в жилу: первый мой редактор
    оказался клевым чуваком!

Комический эффект в данной пародии возникает за счёт тиражирования жаргонизмов, употребление которых в поэтическом тексте кажется пародисту не уместным. Следуя за стилем автора, пародист гиперболизирует стилистическую неудачу поэта с помощью включения таких слов, как “киряли”, “ловили кайф”, “кранты”, “клёвый чувак”.

    М. Владимов.
    Что сказал Фрейд.
    А ты сегодня мне приснился
    В чудесном разноцветном сне,
    Ты из тумана появился
    Верхом на розовом коне.
    Была луна, и месяц тоже,
    И доносилось пенье флейт…
    И я подумала: “ о боже,
    А что б сказал об этом Фрейд! ”
    Екатерина Горбовская.
    Стоял туман. Луна сияла,
    И месяц с нею в унисон.
    Я, завернувшись в одеяло
    Под пенье флейт смотрела сон.
    И надо же – такое снится!
    Пейзаж до ужаса знаком:
    Страна берёзового ситца,
    Где сладко шляться босиком.
    Был сон цветным. Пьянил и ранил
    Всё было правдой в этом сне.
    И ты весенней гулкой ранью
    Скакал на розовом коне…
    Вдруг всё исчезло. Я проснулась,
    Закончив этот странный рейд,
    И дверь со скрипом распахнулась,
    И в спальне появился Фрейд.
    Сутулый. Старенький. В халате.
    Присев устало на кровать,
    Он мне сказал: “О liebe Катя,
    Коней опасно воровать…. ”

В данном случае стихотворение—оригинал представляет собой в некотором роде плагиат поэзии С. Есенина. Это обстоятельство послужило поводом для создания пародии М. Владимову. Текст пародии основан на цитировании строк из есенинских стихов, включенных в сатирический сюжет, при этом пародист следует за стилем поэтессы, копируя её и на лексическом уровне (“луна сияла, и месяц с нею в унисон”, “пенье флейт” и т. д. ), так и на синтаксическом уровне (использование предложения с прямой речью). На семантическом уровне пародист варьирует мотив сна, который мы видим и в оригинале. Комический эффект создаётся за счёт ситуации узнаваемости есенинских строк в тексте пародии.

    А. Мурай.
    А потом, одаривая душу.
    Радостью высокой, молодой,
    Выходила на берег катюша,
    На высокий берег на крутой.
    Н. Палькин.
    Сочиняю лихо и не трушу,
    Был бы лист бумаги под рукой –
    Расцветали яблони и груши,
    Поплыли туманы над рекой.
    Помогает, если с рифмой туго,
    Не поникнуть гордой головой
    Три танкиста, три весёлых друга –
    Экипаж машины боевой.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15