Власть и народ: представления низов общества о государственном и общественном устройстве в России XVIII в. (на примере русского крестьянского населения Сибири) - (курсовая)

p>Уже начиная с XVII века процесс вольнонародной колонизации, являвшийся отражением антифеодальной борьбы масс, проходил в неразрывной связи лозунгов социального и религиозного протеста, создавая единую оппозицию церкви и бюрократии. [85 Крестьянство Сибири в эпоху феодализма. Новосибирск, Наука, 1992 С. 455] Именно со старообрядцами связано распространение всевозможных слухов и социально-утопических легенд, именно старообрядцы волей-неволей координировали социальный протест всего остального крестьянства.

В первую очередь, следует обратить внимание на слухи и социально-утопические легенды, циркулировавшие в крестьянской среде.

Говоря о крестьянах, Л. Н. Толстой писал: “между ними всегда ходили какие-нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких-то, то о присяги Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Федоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет…”. [86 Толстой Л. Н. Война и мир...// Собрание сочинений в 12 т. , М. , 1987, Т. 5, С. 150. ] Как бы то ни было, в исследовательском отношении слухи дают богатый материал не только для изучения настроений и взглядов сложивших и передававших их лиц и кругов, но и для выяснения их конкретных планов, тактики и социально-политических программ, причем в условиях традиционного общества слухи являются едва ли не единственным общедоступным способом коммуникации. [87 Побережников И. В. Слухи в социальной истории: типология и функции… С. 3] Появление и широкое распространение в XVII-XVIII веках огромного количества социально-утопических идей мы можем считать свидетельством неудовлетворенности народа существующими общественными отношениями и становления веры в возможность возникновения социального строя, принципиально отличающегося от существующего, о напряженности социальных идеалов и способов их жизненного воплощения. [88 Чистов К. В. Русские народные социально-утопические легенды... С. 3] К тому же, социально-утопические легенды отличаются от других фольклорных произведений, содержащих утопические элементы, более широким характером политического и социального идеала и утверждением возможности его обретения в настоящем или ближайшем будущем. [89 Там же. С. 328]Наиболее распространенными считаются социально-утопические легенды о царях-избавителях и царях-“антихристах”. Легенды подобного рода фиксируются с конца XVII века и сохраняются вплоть до XIX века. Следует отметить, что в подобных легендах весьма сильны критические настроения по отношению к правящему царю, отрицающие законную принадлежность монарха к царскому роду, но оставляющие вне критики“истинного царя”. Справедливо предположить, что крестьянин ждал облегчения только от государства, которое он отождествлял с до крайности идеализированным образом“милостивого царя-батюшки”, то есть в распространении легенд подобного рода заметна немалая заслуга наивного крестьянского монархизма.

Стремительное расширение территории России способствовало затягиванию процесса складывания государства во времени. Петр, вводя западные модели управления, создал государство, но отдельно от культуры, а это неизбежно породило массу домыслов как вокруг фигуры самого Петра, так относительно верховной власти вообще. [90 Касьянова К... О русском национальном самосознании… С. 311 ] Становится очевидным нарастающий отрыв культуры привилегированных сословий, ориентированной в первую очередь на западноевропейский тип, от культуры народных низов, которая продолжала своё развитие в рамках прежних традиций. В эволюции общественного сознания всего русского крестьянства этот отрыв, несомненно, оказался довольно существенным фактором.

На рубеже XVII-XVIII веков, параллельно с появлением первых легенд о подмене Петра I , в Сибири стали появляться и слухи о каких-то сибирских особах царского рода. [91 Покровский Н. Н. Обзор сведений судебно-следственных источников… С. 51] Постепенно легенды о подмене царя и правящем царе-антихристе превращаются в своеобразный род предсказаний апокалиптического толка, которые, безусловно, страшили крестьян. Правящему царю-“антихристу” неизбежно противопоставлялся образ царя-“избавителя”. Некоторые варианты народных легенд объявляли неистинной всю царскую династию. Несомненно то, что эти легенды подрывали монархические иллюзии крестьянства, заставляли их в какой-то мере пересматривать свои взгляды на государственное и административное устройство страны.

Так, по одному из доносов, уральский крестьянин Яков Солнышков “его императорское величество бранил матерно”за петровскую бюрократизацию церкви, чуждую стихийной практике крестьянского православия. Подобные высказывания, очевидно, были характерны не только для старообрядческих скитов и деревень, но и в целом для крестьянства. Большое распространение получили слухи о подмене царя. В 1712 г. в деле ссыльного Т. В. Копытова приводятся его слова: “Нынешний царь не печется о народе, а печется о немцах, потому что он и сам ихней породы а не царского кореня”. [92 Там же. С. 53. ]Далее следует правдивое по мнению Копытова описание, полученное якобы от священника, о подмене царя.

Вполне естественно, что все попытки распространения слухов и суждений подобного рода жестко пресекались. Например, в 1705 году было проведено несколько дознаний в отношении ссыльного крестьянского сына Ивана Черноткина и ссыльного пашенного крестьянина Родиона Киселева, которые даже понеся наказание продолжали свои“опасные разговоры” о “неистинности” правящего монарха даже находясь в тюрьме. [93 Там же. С. 52. ] С легендами о “возвращающихся царях-избавителях”связана специфическая форма народной борьбы против феодального общества и феодального государства– так называемое самозванчество. [94 Чистов К. В. Русские народные социально-утопические легенды… С. 26]Опыт изучения легенд о царях-избавителях показал, что их образы в сознании народа исполнены обычно негативного содержания; они противопоставляются правящим царям, источникам социального зла, как некое, понимаемое в самых неопределенных сочетаниях, социальное добро. [95 Там же С. 138] Антипетровские настроения проявлялись в разнообразных легендах о царях-избавителях, предстающих в качестве противников петровских преобразований. Вопреки представлениям об общей неправедности всего царского рода, их герои– представители императорской фамилии. Роль “избавителя”в подобных легендах как правило возлагалась на тех, кто не царствовал или царствовал недолго. На этой волне становились популярны и“добрые цари”- самозванцы. Одними из первых легенд подобного направления стали легенды о Петре II [96 Покровский Н. Н. Обзор сведений судебно-следственных источников…. С. 63-64], а длительность реального конфликта Петра и Алексея нашла свое отражение в легендах о покушении Петра на жизнь царевича. Готовность народного вымысла обогнать события сказалась не только в том, что такие легенды возникают задолго до смерти Алексея, но и в появлении первого самозванца Лжеалексея за шесть лет до казни царевича. Этот факт подчеркивает активность народного осмысления действительности. [97 Чистов К. В. Русские народные социально-утопические легенды… С. 123] Традиционные легенды о чудесном спасении царя-избавителя сочетаются с выражением надежд на отмену крепостного права, торговых монополий государства. Начиная с 1740-х годов, антипетровские настроения крестьянства неожиданно сменяются своеобразной ретроспективной идеализацией образа Петра I. На наш взгляд, это объясняется тем, что в народном крестьянском сознании, находящимся под воздействием наивного крестьянского монархизма, образ Петра I в это время стал представляться несомненно более значительным, чем его наследников. В 1740-1750 гг. в народных политических представлениях появляется и образ “цесаревича Петра Федоровича”, равно представляющийся как в роли царя-“избавителя”, так и в качестве очередного антихриста. Во II-й половине XVIII века из старообрядческой среды появляются народные легенды, связывающие надежды на ликвидацию социальной несправедливости с именем Петра III. Накануне Крестьянской войны 1773-1775 годов по всей России, и Сибирь не была здесь исключением, появляется целый ряд самозваных Петров III. Параллельно в народе распространились слухи о“милостях”, ожидаемых после воцарения чудесно спасшегося от козней Екатерины II императора. В этом свете становится понятным и самозванство самого Пугачева, который, сам того не сознавая, заставил наивный крестьянский монархизм и старообрядчество служить интересам крестьянского антифеодального протеста. [98 Покровский Н. Н. Обзор сведений судебно-следственных источников…С. 65] Таким образом, движение Пугачева было подготовлено и возникло на почве слухов и настроений социальных низов того времени. Ссылка в Сибирь самозванцев-“Петров III”и их сторонников только упрочило их позиции на востоке страны. Несомненно, что Крестьянская война 1773-1775 годов стала кульминацией развития социально-утопической легенды о Петре III. Манифесты и социальные призывы пугачевцев были широко популярны в Западной Сибири. Чего стоит хотя бы призыв Всенародного известия Е. И. Пугачева помещичьим крестьянам от 31 июня 1774 г. , согласно которому“…по истреблении… противников и злодеев-дворян, всякои может возчувствовать тишину и спокойную жизнь, коя до века продолжатця будет…”. [99Сборник документов по истории СССР для семинарских и практических занятий (период феодализма). Ч. V. XVIII век. (Учеб пособие). М. , 1973. С. 74] Уже во время войны известия об успехах “Петра III”повсеместно облекались в новую форму, соединяясь и причудливо переплетаясь со слухами и предшествующими порождениями народной мысли.

Н. Н. Покровский, анализируя документы ставки Е. И. Пугачева, повстанческих властей и учреждений 1773-1774 годов, приводит в качестве цитаты яркое высказывание пугачевского атамана-“полковника” Ивана Грязнова: “Всему свету известно, сколько во изнурение приведена Россия, от кого, - вам самим то небезызвестно. Дворянство обладает крестьянами, но хотя в законе Божием и написано, чтоб оне крестьян также содержали как и детей… Компанейщики завели премножество заводов и так крестьян работою удручили, что и в ссылках того никогда не бывало да и нет. … А ныне отца нашего (т. е. “великого государя Петра Федоровича” – М. Г. ), хотя мы и старание прилагаем возвести, но дворянство и еще вымысел зделало назвать так дерзко бродягою донским казаком Пугачевым.... ” [100 Покровский Н. Н. Обзор сведений судебно-следственных источников… С. 66-67] Таким образом, можно сделать вывод об активном проникновении в социально-утопические представления крестьянства антифеодальных и антидворянских настроений, что вносило элемент осознанности в крестьянское сопротивление.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11