Власть и народ: представления низов общества о государственном и общественном устройстве в России XVIII в. (на примере русского крестьянского населения Сибири) - (курсовая)
p>Для понимания закономерностей развития крестьянских представлений общероссийского характера весомое значение имеет фундаментальный труд К. В. Чистова, посвященный исследованию социально-утопических легенд русского крестьянства [5 Чистов К. В. Русские народные социально-утопические легенды. М. , 1967]. В этой работе приводится множество цитат из исторических, этнографических, фольклорных и литературных источников, мастерски освещаются проблемы возникновения и развития крестьянских социально-утопических легенд, а так же их влияние на развитие антифеодального протеста и формирование общественно-политических представлений крестьянства.Столь же ценны исследования А. И. Клибанова [6 Клибанов А. И. Народная социальная утопия в России. М. , 1977], одним из основных выводов которого стало утверждение о том, что особенно ценным источником наших знаний о социальных идеалах народных низов является их социальная практика. Это практика гражданского устройства, вводившегося восставшими крестьянами и горожанами, или формы социальной самодеятельности народа, составлявших вызов крепостнической действительности. [7 Там же. С. 324] Не менее интересны в исследовательском отношении и труды последователя К. В. Чистова и А. И. Клибанова, И. В. Побережникова [8 Побережников И. В. Влияние города на идеологию классового протеста крестьян западной Сибири в XVIII веке // Город и деревня Сибири в досоветский период (Бахрушинские чтения 1984 г. ) Межвуз. сб. науч. трудов Новосибирск, 1984; Он же. Слухи в социальной истории: типология и функции, Екатеринбург, 1995; Он же. Новые материалы по истории классовой борьбы в Западной Сибири XVIII в. (Дело о бердском“скопе”) // Исследования по истории общественного сознания эпохи феодализма в России. Новосибирск, 1984]. Его научные работы также насыщены многочисленными цитатами из архивных документов, что при отсутствии доступа к оным при подготовке данной работы оказалось весьма полезным. Большое внимание И. В. Побережников уделил рассмотрению такого значимого компонента народного сознания как слухи, которые, в свою очередь, являлись прямым порождением во многом социально-утопических представлений социальных низов о власти в целом.
В частности, в своей монографии “Слухи в социальной истории: типология и функции”, вышедшей в 1995 г. , И. В. Побережников подробно рассмотрел различные формы имевших хождение в Сибири слухов, их социальные функции, и пришел к выводу о том, что так или иначе, слухи являлись активным стимулятором социальных, политических и межэтнических конфликтов. [9 Побережников И. В... Слухи в социальной истории: типология и функции… С. 58] Поскольку тема предполагает необходимость знакомства с культурой и мировоззрением русского крестьянства Сибири XVIII века, при своей работе мы обращались к трудам Н. А. Миненко, как признанному специалисту в этом вопросе [10 Миненко Н. А. Общинный сход в Западной Сибири XVIII –первой половине XIX в. // Общественный быт и культура русского населения Сибири XVIII– начала XIX века. Новосибирск, 1983; Миненко Н. А. История культуры русского крестьянства Сибири в период феодализма (Учеб. пособие). Новосибирск, 1986; Миненко Н. А. Живая старина: будни и праздники сибирской деревни в XVIII – первой половине XIX в. Новосибирск, 1989]. В частности, из трудов Н. А. Миненко можно почерпнуть немало ценных сведений о формировании и развитии региональных черт народной культуры, определяющих этнографический и культурный облик сибирской деревни.
Нам показалось немаловажным обратить свое внимание на сам процесс формирований сибирского крестьянства. Помимо указанных выше работ, в этом отношении достаточно информативна монография А. И. Копанева“Крестьяне русского Севера в XVII в. ”. [11 Копанев А. И. Крестьяне русского Севера в XVII в. Л. , 1984]В этой работе рассмотрены особенности складывания общественно-политических представлений поморского крестьянства в XVII в.
Основываясь на выводах А. И. Копанева, можно судить о развитии некоторых аспектов социально-политических представлений крестьянства Сибири, привнесенных переселенцами из Поморья.
Кроме того, анализируя влияние Поморья на Сибирь, оказалось весьма полезным обратиться к работе А. А. Преображенского“Урал и Западная Сибирь в конце XVI-начале XVIII в” [12 Преображенский А. А. “Урал и Западная Сибирь в конце XVI-начале XVIII в”. М. , 1972], в частности, в плане выявления причин ухода крестьян из Поморья в Сибирь. Из коллективных трудов, таких, как “Крестьянство Сибири в эпоху феодализма” [13 Крестьянство Сибири в эпоху феодализма. Новосибирск, 1992. ] или “Русские старожилы Сибири” [14 Русские старожилы Сибири. М. , 1973]можно почерпнуть комплексное представление о рассматриваемом периоде и его особенностях.
Хотелось бы отметить, что развитие исторической науки в последнее десятилетие внесло определенные, подчас существенные коррективы в представления исследователей о роли народных движений в отечественной истории, однако это не дает оснований вычеркивать из истории Отечества страницы, связанные с социальным протестом народа против гнета, насилия властей и правящих классов. Эта тема очень тесно связана с исследованиями, лежащими в сфере изучения особенностей русского национального характера.
Общеизвестно, что исследованиями русского национального характера занимались многие представители русской интеллигенции, эмигранты“первой волны”: философы – Н. Бердяев, И. Ильин, Н. Лосский, С. Франк; историки –Г. Вернадский, А. Лобанов-Ростовский, В. Рязановский, Г. Федотов, М. Флоринский и др.
Основные трудности заключаются в том, что до сих пор четко не обозначен сам предмет исследования, и то, к какой отрасли исторической науки нужно отнести комплекс исследований, связанных с изучением русского национального характера. Нам представляется, что такой дисциплиной может стать историческая психология. Нельзя забывать и об опасности пристрастного подхода со стороны исследователя, могущего склониться как к западническому, так и сугубо славянофильскому (либо любому иному) подходу в освещении этого вопроса.
Например, освещая вопрос крестьянского самосознания в русле этнопсихологических его особенностей, П. Е. Астафьев [15 Астафьев П. Е. Национальность и общечеловеческие задачи (к русской народной психологии) // Этнопсихологические сюжеты (из отечественного наследия) М. , 1992]углубился в описание плюсов самодержавия, придя к выводу о его совершеннейшей необходимости и исконности. К сожалению, в трудах этого исследователя мало места было уделено анализу складывания подобных монархических представлений в крестьянской среде, что снижает научную значимость проделанной им работы. Таким образом, предполагая научное развитие этой темы, нам показалось более логичным обратиться к трудам современных исследователей проблемы национального самосознания и национального характера, например, И. С. Кузнецова, К. Касьяновой, А. Ахиезера и других.
В частности, А. Ахиезер [16 Ахиезер А. Россия: критика исторического опыта. Том I: от прошлого к будущему. Новосибирск, 1997], делая характеристику взаимоотношений между властью и обществом в России, активно использует историко-цивилизационный подход. В последние годы его исследования становятся объектом многочисленных научных дискуссий, в целом признающих ценность высказываемых этим исследователем положений [17 См. : Россия – расколотая цивилизация? …//. Отечественная История. 1994. №4-5 C. 3-45]. На взгляд А. Ахиезера, специфика развития взаимоотношений власти народа в России состоит в разрыве коммуникаций внутри общества, разрыве между обществом и государством, между духовной и властвующей элитой, между народом и властью, народом и интеллигенцией, внутри народа, то есть между теми, кто стремится предотвратить малейшие намеки на нарушение уравнительности, и теми, кто пытается выйти из архаичного сообщества, например, общины. Этот раскол возникает между сознанием и самосознанием общества. Он проникает в каждую личность, стимулируя двойственность, “дипластию мышления”и неустойчивость принимаемых решений. Подобные процессы превращают раскол в механизм постоянной дезорганизации, саморазрушения общества, который угрожает стать необратимым, становясь своеобразным“заколдованным кругом”. К. Касьянова подошла к этому же вопросу с другой стороны, проведя свое исследование в культурно-историческом контексте. [18 Касьянова К. О русском национальном самосознании. М. , 1994г. ] Одним из главных выводов проделанной ею работы стало утверждение о том, что Петр I, вводя западные модели управления, создал государство, обособленное от культуры, а это неизбежно породило массу домыслов как вокруг фигуры самого Петра, так и относительно верховной власти вообще, что прослеживалось на протяжении всего XVIII в. , а также отразилось на последующей российской истории [19 Там же. С. 311. ].
И. С. Кузнецов использует новое научное направление – историческую психологию – для описания некоторых особенностей истории местного управления Сибири XVII–XX вв. [20Кузнецов И. С. Центральная власть и местное управление в психоисторическом контексте. // Проблемы истории местного управления Сибири XVII–XX вв. Материалы научной конференции. Новосибирск, 1996]На его взгляд, в психоисторической реальности массовые политические ориентации россиян на протяжении столетий сочетали распространенное раболепие перед государством, бюрократией и в то же время неуважение к ним, недисциплинированность, анархические тенденции. Эта фундаментальная черта массовой политической психологии, на его взгляд, экстраполировалась и на отношение народа к центральной и местной власти [21 Там же. С. 103. ]. Некоторые современные исследователи [22Зубкова Е. Ю. , Куприянов А. И. Ментальное измерение истории: поиски метода // Вопросы Истории. 1995 № 7. ]
относят комплекс социально-политических представлений народа к области народной ментальности.
Как бы то ни было, в работах большинства исследователей с большой убедительностью показана напряженная борьба крестьянства против официальной идеологии и церкви, поиски нравственных идеалов, помогавших вырваться из обстановки нараставшего феодального гнета либо ослабить его влияние. Установлено непрерывное нарастание антифеодального крестьянского сопротивления на протяжении XVII–XVIII вв. , проявившееся в различных формах протеста, а также выяснен широкий круг причин, приводивших к социальным конфликтам в изучаемую эпоху.
Обзор источников.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11
