Реферат: История Религии (том 1)

День скорби и тесноты,

День ужаса и опустошения,

День тьмы и мрака,

День тучи и мглы,

День трубы и боевого клича

против крепостей и высоких башен.

И стесню Я людей,

и они будут ходить, как слепые,

за то, что совершили против Ягве».

(Соф 1:15)

Ослабление Ниневии и проповеди Софонии произвели глубокое впечатление на молодого царя Иосию. Когда ему исполнилось шестнадцать лет, он впервые всенародно объявил, что отвергает иноземные культы и будет отныне следовать вере своего праотца Давида.

Борьба за духовное возрождение шла рука об руку с борьбой за независимость и объедине­ние страны. Казалось, рассвет Израиля, которого уже отчаялись ждать, наконец наступает.

Только один человек в Иерусалиме не раз­делял общей радости и надежды. Это был Иере-мия, сын Хилкии, молодой левит из Анатота.

Подобно тому как у смертного одра Северно­го царства Израиля стоял великий пророк Осия, так и фигура Иеремии скорбным силуэтом сим­волизирует конец Иудейского царства. Свидете­лю его последнего взлета в годы Иосии, очевидцу Иерусалимской трагедии, Иеремии, суждено было присутствовать при агонии страны и покинуть ее вместе со своим народом. Хотя он и не обладал призванием вождя, как Моисей или Илия, не был великим поэтом и основателем школы, как Исайя, тем не менее он оставил неизгладимый след в ветхозаветном религиозном сознании. Не слу­чайно о его жизни и личности Библия говорит больше, чем о других пророках. Но если бы мы захотели искать у него каких-то новых доктрин, то нас ждало бы разочарование: почти все, чему учил Иеремия, было уже сказано его предше­ственниками. Однако при внимательном чтении его книги нетрудно уловить одну важную черту, которая объясняет тайну его влияния: от главы к главе в ней все яснее вырисовывается яркая ин­дивидуальность автора.

Иеремия — посланник, сохраняющий за со­бой право особого мнения о том, что ему велено возвещать. Дальше любого пророка отстоит Иере­мия от восточного мистицизма с его растворени­ем личности в экстазе.

Мы находим в нем человека, который познал тайну непосредственной живой беседы с Богом.

Неприступный Царь Славы, явившийся Исайе, грозный Судья, вещавший устами Амоса и Софонии, в судьбе Иеремии приближается к человеку, преодолевая дистанцию, открывая Свой живой Лик.

Робость и колебания овладели Иеремией, когда он понял, какой трудный подвиг возлагается на него: он не мог не сочувствовать решению царя Иосии покончить с язычеством в стране, но при этом ясно видел, сколь поверхностным оставалось «обращение» масс.

Рис. 108

Пророк Иеремия. Микеланджело. Фрагмент росписи. 1511 г.

«Удивительное и страшное делается в этой стране, — говорит Иеремия, — пророки пророчест­вуют ложь, священники господствуют с их помощью, а народ Мой любит все это» (Иер 5:30—31).

Иеремия не был демагогом и не умел льстить народу. Во имя Израиля он начал борьбу с са­мим Израилем и не замалчивал его грехи, потому что хотел спасти его. Патриоты возмущались его речами, предпочитая слушать тех пророков, кото­рые от имени Ягве сулили им новые победы. Между тем Иеремия больше, чем какой-либо из пророков, любил свой несчастный народ и много­страдальную землю. Такая же суровая любовь позволила Данте назвать Италию рабой и домом разврата.

После ряда неудач Иеремия понял, что его призывы бесполезны, и вернулся в родной городок без всякой надежды на подлинное возрожде­ние Израиля. Но вскоре в Иерусалиме произошло событие, которое, казалось, могло поколебать его пессимизм.

Иерусалимская реформа

Иудея и Израиль, 622—609 гг. до Р.Х.

Царю Иосии шел двадцать шестой год, он был молод, смел, энергичен и почти освободился от опеки старых сановников. При дворе образовал­ся тесный круг поборников реформ.

Царь замыслил осуществить капитальную ре­ставрацию Иерусалимского храма; во время этой реставрации там была найдена книга Торы.

Через несколько дней после находки глаша­таи объявили в Иерусалиме, что царь созывает народ в Храм. Поднявшись на возвышение, Иосия громогласно объявил, что в Храме найдена свя­щенная книга Торы, в которой Бог возвещает свой Завет Израилю. Царь велел подать ему сви­ток и стал читать.

Это был знаменательный час в истории Из­раиля. Рожденный не как нация, а как община верных, народ Божий возвращался теперь к свое­му истоку. Здесь, перед вратами Храма, после дол­гих лет забвения и отступничества вновь обозна­чилась его особая судьба; здесь из национального племенного единства возникало единство иное, ду­ховное, которого чаяли пророки и которое шесть веков спустя будет утверждено на этой самой земле и в этом святом граде.

До нас не дошли сведения о событиях, кото­рыми были наполнены тринадцать лет, прошед­шие между находкой Торы и смертью Иосии. Все это время усилия реформаторов, вероятно, не ослабевали. Дух социальной справедливости, ко­торым Тора была проникнута, становится отныне идеалом Иудейского царства. Впервые в исто­рии государство приняло столь человечные зако­ны, защищавшие интересы беднейших слоев на­селения. Напомним, что в том самом году, когда была обнародована Тора, в Афинах ввели зако­ны Драконта1, отличавшиеся небывалой жестоко­стью, о которых сами греки говорили, что они написаны не чернилами, а кровью.

Неудивительно, что эти новшества привели Израиль к быстрому расцвету. И все же Иеремия не стал энтузиастом иудейской реформы. Веро­ятно, он вообще невысоко ценил внешние пере­мены в культе и введение новых законов. Труд­ность его положения заключалась в том, что он не мог быть противником нововведений, но, как че­ловек тонкий и проницательный, видел их слабые стороны и не очень верил в их результаты.

Для пророков самым главным было «богопознание» в целом. Их религиозный идеал мож­но, пожалуй, сравнить с девизом блаженного Ав­густина: «Люби Бога и поступай как знаешь». Иными словами, образ жизни должен как бы сам собой вытекать из веры.

Но далеко не для всякого человека пригоден такой путь, и порой он может таить в себе даже опасность своего рода морального релятивизма2. Поэтому священникам необходимо было создать свою Тору; она была записана, вероятно, в эпоху Иосии. Это так называемый «Закон Святости», охватывающий 17—26 главы книги Левит.

Так же, как Книга Завета и Второзаконие, Закон Святости представляет собой нечто вроде расширенного толкования Моисеева Декалога. Главная мысль кодекса созвучна пророку Исайе:

Ягве — свят, Он бесконечно возвышается над миром. Но поэтому и все, посвященное Ему: жер­тва, город, народ, — должно отделиться от мира, стать сакральным, чистым, достойным Бога. Живя среди мира, народ Божий должен ощущать себя «святым», т.е. принадлежащим Богу и отгоро­женным от языческого мира.

Духовная община не сможет укрепляться и возрастать, если не сумеет в чем-то обособиться от мира, в чем-то найти свой путь, свой образ жизни. Для этой цели священники старались ок­ружить всю жизнь израильтян системой норм, ко­торая делала бы ее в корне отличной от жизни язычника.

Наиболее строго Закон судит о трех видах преступлений: идолопоклонстве, суевериях и гре­хах плоти. Это вполне понятно и в плане исто­рическом, и по существу.

В те годы мировые события тоже могли пред­ставляться как знак близости мессианской эры. Мидийский царь в союзе с Вавилоном начал кам­панию против Ассирии. Никогда еще не обру­шивался на ассирийцев столь сокрушительный удар. Ненависть к империи была столь велика, что она вряд ли могла рассчитывать на серьезную поддержку.

Рис. 109

Плач Иеремии. Ю. Карольсфельд. Гравюра

Даже язычники усматривали в судьбе Асси­рии кару за ее преступления. Катарсис истори­ческого воздаяния явился как бы благой вестью для тех, кто в мучительном недоумении смотрел на разгул грубой силы.

Крах Ассирии открывал перед египетским фараоном возможность восстановить контроль Египта над сирийскими областями.

Осенью 609 г. до Р.Х. египетская армия выступила на север. Когда царь Иосия получил сообщение о том, что египтяне идут по его земле, он немедленно велел собрать войско, чтобы пре­градить путь фараону.

Это была ошибка: иудейский царь не рассчи­тал своих сил, противопоставив их огромной, хо­рошо обученной армии. К тому же исход битвы был предрешен с самого начала: при первых же выстрелах египетских лучников Иосия, стоявший впереди на колеснице, был тяжело ранен. Ли­шенное своего вождя иудейское войско в беспо­рядке отступило. Истекающий кровью Иосия был доставлен в столицу и вскоре умер. Вся страна оцепенела в горе.

Пророк Иеремия написал траурную элегию на смерть царя-реформатора. Он любил Иосию, но к таком исходу дела был готов, ибо не верил в скорое прощение Израиля, считая, что только горь­кая чаша разочарований, разрыв с патриотичес­кими иллюзиями принесут Израилю исцеление от духовных недугов.

_________________________________________________________

' Русское словосочетание «драконовский закон» (или «драконовские меры») сохраняет имя этого законодателя.

2 Моральный релятивизм — отрицание абсолютных, незыблемых моральных норм.

Иеремия против Иерусалима

Иудея, 609-597 гг. до Р.Х.

В эти годы патриотизм, обезоруженный круше­нием политических надежд, стал вырождаться в болезненный национализм. Как это нередко бы­вает, бедствия подогревали национальное чувство народа.

Исподволь стали возрождаться старые язы­ческие обряды. Кое-где крестьяне вновь старались умилостивить ваалов, опасаясь засухи, а жен­щины отыскивали заброшенные амулеты Астарты.

Рис. 110

Пророк Иеремия. Г. Доре. Гравюра

Впрочем, это были уже, скорее, тени прошлого, которые не могли изменить общей картины на­божности и спокойствия. В стране царил мир. Египетское иго не было слишком тяжелым, оно ограничивалось взиманием подати.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52, 53