Лаврентий Павлович Берия

и ее руководству, якобы ничего не знавшему и поэтому не виновному в

преступлениях прошлого. Все эти оценки весьма далеки от реальности.

Конечно, Берия ответствен за преступления, совершенные властью, однако в

той же мере, как и его соратники — Маленков, Молотов, Ворошилов, Хрущев,

Булганин, да и расстрелянные в разное время Ягода, Ежов, Каменев, Бухарин,

Кузнецов, не говоря уже о Сталине. Констатируем очевидное, хотя и

нежеланное для нескольких поколений отечественных и иностранных

исследователей истории КПСС: моральные принципы Берия были не выше и не

ниже, чем у его товарищей по партийному руководству. Берия отличался от

своих коллег другим. Он был, несомненно, наиболее информированным человеком

в составе тогдашнего руководства, причем его информация была разнообразна,

точна и не зависела от других ведомств. Как заместитель председателя Совета

министров СССР, он получал сведения о состоянии экономики страны, отдельных

ее отраслей, в частности о «великих стройках социализма»; в качестве

руководителя разведки Берия был в курсе многих вопросов политики и

международных отношений, реальных проблем, возникавших между СССР и другими

странами. Берия непосредственно отвечал за разработку ядерного оружия, а

это связывало его с армией, с созданием новых видов вооружений. Он имел

наиболее достоверную информацию о внутриполитической обстановке в стране, о

настроениях людей, о всех сколько-нибудь заметных выражениях протеста. Вряд

ли Берия считал себя ответственным за массовые репрессии 1930-х гг. Он был

назначен наркомом внутренних дел осенью 1938 г., когда пик этих репрессий

остался позади. В 1939 г. часть репрессированных даже была освобождена. Это

опять-таки не было личной заслугой нового наркома, но отличало его от

Маленкова, Кагановича, Ворошилова или Хрущева, персонально ответственных за

террор 1930-х гг. Многочисленные проблемы, накапливавшиеся в послевоенный

период, требовали решения. Страна больше не могла содержать армию по нормам

военного времени, иметь 2,5 млн. заключенных, тратить деньги на «великие

стройки», по-прежнему эксплуатировать крестьянство, нагнетать конфликты по

всему миру, создавать даже из своих недавних союзников новых врагов, как

это случилось с Югославией. Рисковали стать взрывоопасными отношения со

«странами социалистического лагеря». Нестабильность правящего

номенклатурного слоя, угрозы репрессий ухудшали управляемость государством.

Реформы становились неизбежными. Берия стал первым, кто сознательно решился

на их осуществление. Неожиданно и сильно проявилось его вмешательство — как

первого заместителя председателя Совмина — в те области государственной

жизни, которые, казалось, не входили непосредственно в его компетенцию.

Позиция Берия в области международных отношений предполагала необходимость

скорейшей нормализации отношений с Югославией, преодоления идеологического

конфликта, унаследованного от Сталина. Берия, по словам Маленкова,

«предлагал не поправить курс на форсированное строительство социализма, а

отказаться от всякого курса на социализм в ГДР и держать курс на буржуазную

Германию». В дальнейшем это станет одной из статей обвинения против бывшего

министра МВД. Хрущев обвинял Берия в том, что тот недооценивал руководящую

роль партии. «Что ЦК? — цитировал он Берия. — Пусть Совмин всё решает, а ЦК

пусть занимается кадрами и пропагандой. — Меня удивило такое заявление, —

говорил участникам пленума Хрущев. — Значит, Берия исключает руководящую

роль партии, ограничивает ее роль работой с кадрами (и то, видимо, на

первых порах) и пропагандой. Разве это марксистско-ленинский взгляд на

партию? Разве так учили нас Ленин и Сталин относиться к партии? Взгляды

Берия на партию ничем не отличаются от взглядов Гитлера». Хрущеву вторил

Молотов: «С марта месяца у нас создалось ненормальное положение... Почему-

то все вопросы международной политики перешли в президиум Совета министров

и, вопреки неизменной большевистской традиции, перестали обсуждаться на

Президиуме ЦК... Всё это делалось под давлением Берия». Необходимо обратить

внимание и на то, что Берия был сторонником проведения более активной

национальной политики в СССР, предлагая, в частности, замещение руководящих

должностей в республиках преимущественно их уроженцами. Эта работа была

спешно проведена в его МВД. Очевидно, что Берия замахивался на святая

святых аппарата — номенклатуру, имевшую свои законы, позволявшие назначать

Л.И.Брежнева первым секретарем в Молдавию, а П.К.Пономаренко — в Казахстан.

Однако позиции Берия были вовсе не такими прочными, как это пытались потом

доказать. Прежде всего, у него не было поддержки в партийном аппарате

страны. Руководитель карательных органов не был связан с собственно

аппаратной деятельностью ЦК КПСС. В Совете министров СССР он отвечал за

достаточно узкий круг дел. Создание ядерного оружия было весьма важной, но

все-таки довольно специфической задачей. Да и позиции Берия в новом

Министерстве внутренних дел отнюдь не были неколебимыми. Напомним, что он

перестал быть наркомом внутренних дел уже в декабре 1945 г. и только в

марте 1953 г. вновь непосредственно возглавил карательные органы. Новое

министерство было образовано из двух враждовавших между собой ведомств —

Министерства государственной безопасности и Министерства внутренних дел — и

поэтому не могло быть единым. Более того, массовое возвращение из тюрем

арестованных в конце 1940-х — начале 1950-х гг. сотрудников МГБ, которых

Берия назначал на ключевые посты в реорганизованном МВД, рождало

противоречия и создавало конфликты в его аппарате. Ведомство, собранное из

двух министерств, унаследовавшее противоречия прошлого, выдрессированное

многочисленными репрессиями и никогда не выходившее из-под политического

руководства ЦК, недовольное, как показали последовавшие события,

пересмотром «дела врачей», изменениями в карательной политике, отнюдь не

было монолитом, на который Берия мог бы опереться. В условиях борьбы за

власть, развернувшейся в кремлевских коридорах, Берия противостояли сильные

соперники: Маленков (председатель Совета министров, в недавнем прошлом

непосредственно связанный с деятельностью карательных ведомств, имевший

прочные позиции в партийном аппарате, где его хорошо знали как многолетнего

начальника Управления кадров ЦК КПСС) и Хрущев (секретарь ЦК КПСС,

унаследовавший эту должность в партии у Сталина). Хрущева поддерживал

министр Вооруженных сил Булганин, его сослуживец в 1930-х гг. (тогда один

был первым секретарем столичного горкома партии, а другой — председателем

Московского исполкома). О том, что столкновение между Берия и его

товарищами по партийному руководству назревало, свидетельствовали многие

признаки. Например, пользуясь тем, что архивное ведомство входило в

структуру МВД, Берия отдал указания начальнику Центрального архивного

управления В.Д.Стырову собрать компрометирующие сведения о Маленкове. Берия

становился всё более опасной фигурой для разных людей и по разным причинам.

Его боялись и ненавидели. Для некоторых это был опасный ревизионист,

пытавшийся подвергнуть переоценке основы сталинской политики, человек,

настоявший на принятии 9 мая 1953 г. постановления Президиума ЦК КПСС «Об

оформлении колонн демонстрантов и зданий предприятий, учреждений и

организаций в дни государственных праздников», отменивший практику

использования портретов ныне действующих вождей для украшения этих

мероприятий. Такая десакрализация партийно-государственной власти в СССР

вызвала резкое неприятие в партийном руководстве разных уровней. Военной

верхушке Берия казался опасным противником; генералитет ненавидел его за

репрессии конца 1930-х — начала 1950-х гг., с его именем отождествлялись (и

не без оснований) преследования высшего командного состава послевоенной

поры; бериевские особисты были постоянной угрозой для любого командира.

Позволю себе высказать предположение, что личная причастность Берия к

разработкам ракетно-ядерного оружия и неизбежно следовавшие за этим

изменения в структуре и роли родов войск Советской армии также не вызывали

энтузиазма у генералитета. Важно и то, что аппарат МВД на местах являлся

параллельной властью, хорошо оплачиваемой, во всё вмешивавшейся и ни за что

не отвечавшей. Поэтому он был опасен и для партийных функционеров, и для

советских чиновников, и для хозяйственных руководителей. Кроме того, в

глазах большинства жителей СССР Берия был символом постоянной угрозы

превратиться в лагерную пыль. Арест Берия 26 июня 1953 г. на заседании

Президиума ЦК КПСС (или Президиума Совета министров СССР, что в данном

случае одно и то же) произошел в результате договоренности между Маленковым

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9