Маскарад
близкой и привычной простому народу.
Екатерина II, как и Елизавета, очень любила маскарады. Каждую пятницу
во дворце собирались до 4 тысяч человек, и часто трудно было угадать, кто
скрывается под маской. На маскараде интриговали, дразнили, подыгровали, не
рискуя быть разоблаченными. Сама Екатерина любила ездить на чужие маскарады
инкогнито и разыгрывать тех, кто не узнавал ее. Однажды, надев офицерский
мундир и розовое домино (накидку с капюшоном), она долго преследовала
ухаживаниями ничего не подозревающую княжну Долгорукую.
Екатерина сохранила и приумножила традиции придворных маскарадов.
Известно, что на карнавал в ораниенбаумском парке она истратила до 15 тысяч
рублей (при годовом ее доходе до коронации в тридцать тысяч). К празднеству
на территории парка были сооружены временные декорации, передвижные и
статичные установки. На самой большой колеснице, влекомой 20 мулами,
находилось несколько десятков певцов и музыкантов. Сценическую площадку
декорировал сверкающий и пышно иллюминированный занавес. В карнавальном
шествии участвовали герольды-глашатаи, скоморохи-ряженые, танцоры и
танцовщицы, шумовой оркестр с трубами, литаврами, барабанами.
Маскарад в эпоху Екатерины.
Надо отдать должное Екатерине II: при ней, как никогда ранее,
происходили самые большие народные гуляния с карнавалами.
Спустя двенадцать лет после грандиозного карнавально-маскарадного
шествия «Торжествующая Минерва» 21-23 июня 1775 г. Москва снова стала
местом большого карнавального празднества в честь победы России над Турцией
и присоединения Крыма к России. Это празднество состоялось в трех верстах
от города, на обширном лугу возле речки Ходынки. История организации и
проведения этого карнавального гуляния известна достаточно полно. По
проекту архитекторов В.Баженова и М.Казакова огромный пустырь был превращен
в игровое и декорированное пространство, расчерчен в виде гигантской
«морской карты». С помощью укатанного песка и гравия, системы канав и рвов,
дорожек и переходов на ней обозначались условные места городов, островов,
полуостровов, рек и т.д. Оформители «построили» Азов и Керчь, Кривой Рог и
турецкие крепости с башнями, бойницами, минаретами и мечетями. Возле них
расставили, словно на рейде, парусники и яхты. К этому декоративно
преобразованному пространству со стороны города вели две дороги,
превращенные в «Дон» и «Днепр». А сами «города» и «крепости»
функционировали как торгово-ярмарочные ряды, буфеты, развлекательные
помещения для театрализованных представлений, танцевальные залы. Всюду
размещались аттракционные забавы, качели, карусели.
Художественная среда гуляния носила карнавально-зрелищный характер.
XIX век
Столичному обществу маскарады начали нравиться и наряду с
общественными стали появляться множество маскарадов, устраиваемых в частных
домах. Со временем маскарады стали настолько популярными, что когда после
Отечественной войны 1812 года возникла необходимость создания капитала
(фонда) в пользу раненных и инвалидов, то правительство решило собрать его
с помощью средств от проведения именно публичных маскарадов. В 1816 году
Императором Александром 1 был подписан и соответствующий Указ о том что
"каждый театр в государстве обязан давать маскарады для увечных воинов
однажды в год..."
В царствование Императора Николая 1 маскарады стали более
регламентированным удовольствием и на их проведение надо было получать
особую " привилегию", которую и получил в 1829 году отставной полковник
Василий Васильевич Энгельгардт, построивший на Невском проспекте в
Петербурге большой дом, который он начал сдавать под общественные и
увеселительные мероприятия.
В. В. Энгельгардт (1785-1837) - внук одной из сестер любимца
Императрицы Екатерины П князя А.Г.Потемкина-Таврического по словам князя
П.А.Вяземского : " хорошо и всенародно был знаком Петербургу.
Расточительный богач, не пренебрегавший увеселениями жизни, крупный игрок,
впрочем кажется на своем веку более проигравший, нежели выигравший,
построитель в Петербурге дома: сбивавшегося немножко на Пале-Рояль
(Старинный дворец герцогов Орлеанских в Париже, часть которого в 18 веке
сдавалось под магазины, кафе, игорные дома и т.д.) со своими публичными
увеселениями, кофейнями, ресторанами. Построение этого дома было событием в
общественной жизни столицы и в 30-е годы этот дом служил местом встреч всей
петербургской светской молодежи..."
После открытия в доме у Энгельгардта маскарадов один из журналистов,
хотя и в рекламных целях писал: " Вот храм вкуса, храм великолепия, открыт
для публики! Все что выдумала роскошь, что приобрела утонченность общежития
соединено здесь. Тысячи свеч горят в богатых бронзовых люстрах и отражаются
в зеркалах, в мраморах и паркетах. Отличная музыка гремит в обширных
залах..."
В маскарад у Энгельгардта мог прийти любой желающий, заплативший за
билет. Поэтому на нем присутствовали как представители высшего света, так и
достаточно широкой части городских слоев, что также вносило в стиль общения
определенную долю вольности.
Современник так описывает одну из маскарадных сцен:
" Било одиннадцать. Первая комната Энгельгардтова дома пестрела
разноцветными костюмами. Вдруг дверь в прихожую отворилась. Вошла дама в
черной маске. Один из мужчин насмешливо спросил:
- Beau maskue, ты приехала одна?
- Как можно, отвечала маска, покачивая головой, и оглянулась: старик
мой тащиться за мной. Вот он.
В эту минуту, ничего не подозревая вошел в прихожую какой-то почтенный
генерал. Бывшие там мужчины встретили его громким смехом, окружили и
рассказали причину своей веселости. Генерал просил показать затейницу: ее
уж и след простыл.
Между тем в зале уже начиналось движенье; настал законный час
непринужденной веселости. Маскарад одушевился; все старались любезничать;
все шутили и позволяли шутить с собой...."
Долли Фикельмон, жена австрийского посланника под именем мадемуазель
Тимашевой и переодетая, сопровождала однажды на маскарад также переодетую
Императрицу Александру Федоровну - жену Николая 1. В своем дневнике она так
описывает это посещение: " Царица смеялась, как ребенок, а мне было
страшно, я боялась всяких и н ц и н д е н т о в. Когда мы очутились в этой
толпе, стало еще хуже - ее толкали локтями и давили не с большим уважением,
чем всякую другую маску..."
Психологической основой любого публичного маскарада, особенно в
котором присутствовали люди разных социальных слоев была невозможность
понять, как вести себя с переодетым собеседником, потому что всякое общение
чревато непредсказуемостью и сюрпризами и в отличии от аллегорического
маскарада, где сюрпризы входили в "сценарий" здесь они были не обязательно
приятными. Хотя светское общество, приезжавшее в маскарад было не столь
многочисленно и в большинстве своем хорошо знало друг друга неизвестность и
таинственность масок от этого не уменьшалась.
Ощущение тревоги, неуверенности возникало главным образом потому что
Маскарад создавал для всех его участников ситуацию противоположную бытовой
обстановке светского этикета. в котором все роли расписаны и предсказуемы и
к тому же строго означены костюмом.
В иерархической социальной структуре костюм означает определенное
положение, следовательно смена костюма предполагает и изменение социальной
роли. В маскараде же люди носят "чужие" одежды, причем с одной стороны, эти
костюмы и маски своеобразно уравнивали присутствующих: "Здесь все братья,
Для того и маска, чтобы уравнять сословия..." с другой же стороны, Маскарад
все менял местами, можно сказать переворачивал с ног на голову:
"Маскарад, как известно свет наизнанку. Мужчины скромничают и порой
даже краснеют. Женщины бегают за мужчинами, шепчут любовные признания,
назначают свидания, упрекают в ветрености" писал современник.
Если в обыденной жизни одевание чужого костюма не соответствующего
социальному статусу выглядел почти что оскорбительно. то для Маскарада это
переодевание законно, дававшее возможность побыв в одежде другого человека,
забыть о собственной социальной роли.
Участники маскарада имели негласную свободу вести себя экстравагантно
и совершать поступки никак не соответствующие светскому кодексу поведения.
Здесь можно было интриговать и дразнить. завлекать и шутить не рискуя ни
своим именем, ни своей репутацией, потому что время Маскарада ограниченно
вечером, а пространство границами дома.
Несмотря на то, что в залах маскарада звучит музыка, это скорее фон,
чем танцевальные мелодии.
В маскараде танцевали немного. главным же занятием участников было
