Петр I и исторические результаты совершенной им революции

президент, вице-президент, асессоры и пр. Они приносили присягу Государю,

как своему крайнему судье — все как в протестантских странах.

...Раньше Церковь, как самостоятельное от государственной власти

учреждение, могла и развиваться самостоятельно в самой себе, параллельно

государству и независимо от него; теперь она должна была действовать как

одно из государственных учреждений, наряду с другими государственными

учреждениями по предписаниям верховной власти "под наблюдением и

руководством из офицеров, человека доброго и смелого", как говорит Указ о

назначении обер-прокурора 11 мая 1722 года. Теперь и Церковь обращается уже

не только с увещанием, исходя из нравственного убеждения, а как

правительственное учреждение, издающее юридически обязательные акты,

неисполнение которых карается силой государственных законов. Церковь уже —

не сила нравственно-воспитательная, а учреждение, в котором физическое

принуждение возводится в систему. Сама проповедь церковная из живого слова

превращается в сухую мораль, регламентированную правительством до мелочей,

до позы проповедника, и Церковь лишается положения свободной

воспитательницы народа, свободно отзывающейся на все явления жизни".

XIV. РАЗГРОМ ПРАВОСЛАВИЯ

В материалах по истории Петра, в записях, посвященных событиям 1721

года, Пушкин помещает следующую запись: "По учреждении Синода, духовенство

поднесло Петру просьбу о назначении патриарха. Тогда — то (по свидетельству

современников, графа Бестужева и барона Черкасова) Петр, ударив себя в

грудь и обнажив кортик, сказал: "Вот вам патриарх". Так по-хулигански

ответил Петр на законное требование духовенства.

Только преследование русского духовенства при большевиках может быть

сравнимо с преследованием русского духовенства при Петре Первом. Трудно

перечислить все насилия, которые осуществил Петр против православной

церкви. Известный историк Православной Церкви Голубинский называл церковную

реформу Петра "государственным еретичеством". В "Истории греко-восточной

церкви под властью турок", написанной А. П. Лебедевым, читаем, что в

истории Константинопольской Церкви, после турецкого завоевания, мы не

находим ни одного периода такого разгрома епископата и такой

бесцеремонности в отношении церковного имущества, как это было проявлено

Петром Первым. "Русская церковь в параличе с Петра Великого. Страшное

время". Такую оценку сделал результатам церковной реформы Петра величайший

русский философ Ф. Достоевский в своей записной книжке. Это событие

принесло очень серьезные последствия, за результаты которых расплачивается

наше поколение.

Петр все старался переделать на свой лад. Заставлял строить церкви

не с куполами, а с острыми шпилями по европейскому образцу. Заставлял

звонить по новому, писать иконы не на досках, а на холсте. Велел разрушать

часовни. Приказал "Мощей не являть и чудес не выдумыват". Запрещал жечь

свечи перед иконами, находящимися вне церкви. Нищих велел ловить, бить

батожьем и отправлять на каторгу. С тех, кто подаст милостыню, приказал

взыскивать штраф в пять рублей. Петр нарушил тайну исповеди и приказал

священникам сообщать в Преображенский приказ (этот прообраз НКВД) о всех,

кто признается на исповеди о недоброжелательном отношении к его замыслам.

Петр издал, например, указ, согласно которого мужские монастыри

должны были быть превращены в военные госпитали, а монахи в санитаров, а

женские монастыри в швейные, ткацкие мастерские и мастерские кружев.

Поэтому необходимо отметить, что именно в результате сужения Петром

деятельности духовенства, после-петровская эпоха характерна сильным

огрубением народных нравов. Монастыри, в течение всей истории бывшие

рассадниками веры и образования, для Петра только "гангрена государства".

Петр так же, как и большевики, считает, что духовенство должно оказывать

только то влияние на народ, которое ему разрешает государство.

Этот вопрос особенно волновал Петра.

"Ибо в монашестве сказывался старый аскетический идеал светивший

Московскому государству, который подлежал теперь искоренению, и он

неоднократно к нему возвращался. О монашестве говорил и Указ 1701 года, и

Особое Прибавление к Духовному Регламенту, и Указ о звании монашеском 1724

г. Все они были борьбой, и литературной, и законодательной со старым

взглядом на монашество. Монастырь представлялся древне-русскому человеку

осуществлением высшего идеала на земле. "Свет инокам ангелы, свет мирянам

иноки" — вот тезис Московской Руси. Монашество почиталось чуть ли не выше

царской державы, и сами цари стремились до смерти успеть принять монашеский

чин. В лице своих подвижников, аскетов, иерархов, оно было душой

теократического строя, умственного движения и нравственного воспитания до

Петра. Хотя монашество в конце XVII века имело много отрицательных сторон,

упоминаемых его исследователями (проф. Знаменский), однако идея его

продолжала быть регулятором житейского строительства, пока властной рукой

Петр не подточил критикой самую эту идею, и через литературные труды

Феофана, и через свои законы".

Прибавление к "Духовному Регламенту" относит к предрассудкам

старины, мнение будто монашество есть лучший путь ко спасению, и что хоть

перед смертью надо принять пострижение. Государство таким образом

навязывает церкви свою точку зрения на чисто церковное установление и

властно проводит ее через посредство церковных учреждений. Большого

отвержения Церкви, как самостоятельного учреждения с самостоятельными

целями и средствами трудно, кажется, себе представить. Вся вообще

монашеская жизнь была регулирована государственным законом.

"А что говорят молятся, то и все молятся... Какая прибыль обществу

от сего? Воистину токмо старая пословица: ни Богу, ни людям; понеже большая

часть бегут от податей и от лености, дабы даром хлеб есть", — говорил Петр.

Увидев, что протестантство обходится без черного духовенства, Петр

решил покончить с монашеством. 26 января 1723 г. Он издал Указ в котором

велит "отныне впредь никого не постригать, а на убылые места определять

отставных солдат".

В Прибавлении к "Духовному Регламенту" от мая 1722 года определено

кого и как принимать в монахи, до мелочей регламентируется внутренняя жизнь

в монастырях. "Весьма монахам праздным быти да не попускают настоятели,

избирая всегда дело некое, а добре бы в монастырях бы завести художества.

Волочащихся монахов ловить и никому не укрывать. Монахам никаких по кельям

писем, как выписок из книг, так и грамоток советных без собственного

ведения настоятеля никому не писать, чернил и бумаги не держать. Монахиням

в мирских домах не жить, ниже по миру скитатися ни для какой потребы.

Скитков пустынных монахам строити не попускати, ибо сие многи делают

свободного ради жития, чтобы от всякой власти и надсмотрения удален жити

возмогл по своей воле и дабы на новоустрояемом ските собирать деньги и теми

корыстовался... "

Монахам разрешено выходить из монастыря только четыре раза в год.

Запрещено переходить из монастыря в монастырь. Пострижение в монахи

разрешается исключительно с разрешения царя. В случае смерти монахов

монастырский приказ посылал в монастыри нищих, неизлечимых больных,

сумасшедших и непригодных к работе каторжан.

Монастыри не должны быть больше центрами просвещения. Петр хотел

превратить монастыри в места благотворительности и общественного призрения.

В монастыри посылались подкидыши, сироты, преступники, сумасшедшие, увечные

солдаты, и монастыри постепенно превращались в богадельни, лазареты и

воспитательные дома. Несколько женских монастырей были превращены в детские

приюты, в которых воспитывались подкидыши и сироты.

У Петра был такой же взгляд на монашество, как и у его почитателей

большевиков.

"Он занят был сам преобразованием материальных сил народа, —

указывает Зызыкин, — смотрел на подданных исключительно с государственной

точки зрения, требовал чтобы решительно никто от такой именно службы не

уклонялся, и монашеское отрешение от мира для него казалось тунеядством.

Такая узко материалистическая точка зрения Петра простиралась и на

духовенство. Монастыри перестают быть центром молитвы, подвига и связью с

миром, прибежищем для обездоленных, а превращаются в монастырские

богадельни, лазареты, теряют свой собственный смысл. Вся крайность

петровского утилитарно материалистического воззрения сказалась в этой

реформе монастырей, потребовавшей от монахов материального служения

обществу, при убеждении в беспомощности их духовного служения, и уронившей

значение монастыря. Толчок, данный Петром законодательству о Церкви,

продолжался до половины XVIII в и результат его виден из доклада Синода в

1740 г.: "много монастырей без монахов, церкви монастырские без служб;

некого определять к монастырским службам ни в настоятели, ни в школы для

детей".

Монашество уменьшалось и Синод опасался, чтобы оно совсем не исчезло

в России.

XV. УНИЧТОЖЕНИЕ САМОДЕРЖАВИЯ. ЗАМЕНА ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРИНЦИПОВ САМОДЕРЖАВИЯ

ПРИНЦИПАМИ ЕВРОПЕЙСКОГО АБСОЛЮТИЗМА

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15