Образ в системе психической регуляции деятельности - (реферат)

p>Материалы исследования вносят также вклад в теоретическую концепцию уровней психического отражения. В этой связи особый интерес представляют факты, демонстрирующие противоречия между сенсорно–перцептивным уровнем, с одной стороны, уровнями представлений и понятийного мышления—с другой. Возможность таких противоречий теоретически допускалась всегда, есть подтверждения этому и в лабораторных экспериментах [9, 92, 100, 138]. Наше исследование показало, что противоречия между разными уровнями отражения и связанные с этим иллюзии восприятия могут возникать и в реальной деятельности. Здесь имеется в виду рассогласование между сенсорно–перцептивным и представленчески–понятийным отражением пространственного положения. Вместе с тем вскрыты некоторые условия преодоления возникающего рассогласования и предпринята попытка объяснить его механизм. С нашей точки зрения, рассогласование между уровнями отражения пространственного положения преодолевается тогда, когда "самолетоцентрическая" система отсчета "привязывается" к "геоцентрической", т. е. происходит изменение начала отсчета; тогда–то и формируется новый функциональный орган, осуществляющий отражение пространственного положения. Эта гипотеза, конечно, нуждается в специальной проверке, которая может быть полезной для разработки общепсихологической проблемы отражения человеком пространства.

Как показали исследования, с развитием техники чувственное (образное) отражение не утрачивает своей роли в деятельности человека. Но в то же время она все более "инструментализируется". Это ставит перед психологией капитальную проблему: изменяются ли в условиях инструментализации (а если изменяются, то как) механизмы и процесс образного отражения. Для разработки этой проблемы могут быть полезны наши данные о взаимосвязи инструментальной и неинструментальной информации, а также понятие "информационная среда". В общей теории психологии сформулировано положение о том, что образ не является просто некоторым фиксированным результатом отражения, застывшей субъективной картиной объекта. Это процесс, в ходе которого он непрестанно трансформируется: результат одной стадии процесса становится предпосылкой новой стадии и включается в эту новую стадию и т. д. [22, 100]. Приведенное положение обосновывается данными лабораторных экспериментов, в которых преимущественно исследовался процесс развития перцептивного образа в микроинтервалах времени [4, 9, 29, 58, 93]. Оно подтверждается и нашими данными. Однако исследование динамики образа в реальных условиях деятельности требует использования иного масштаба времени (того, в котором осуществляется сама деятельность). Переход к этому масштабу позволяет выявить другие (по сравнению с микроанализом) стадии или этапы динамики образа. Здесь она включена в развертывающуюся целесообразную деятельность и в значительной мере определяется требованиями, а также условиями этой деятельности. Каждое актуальное действие регулируется оперативным образом, в котором в чувственной форме отражается конкретная ситуация, т. е. его основой являются ощущения и восприятия. Но оперативный образ не просто повторяет текущие изменения непосредственных воздействий на органы чувств. Он вместе с тем выступает как определенный этап развертывания концептуальной модели; процесс перехода от одного оперативного образа к другому регулируется этой моделью. Иначе говоря, в их динамике внешние детерминанты объединяются с внутренними. По–видимому, это справедливо и для перцептивного процесса, развертывающегося в микроинтервалах времени.

Проблема взаимоотношения внешних и внутренних детерминант в процессах образного отражения, как, впрочем, и других его форм, имеет для теории психологии принципиальное значение. Как известно, ее крайние объективистские направления признают только внешнюю детерминацию, субъективистские, напротив, только внутреннюю. В первом случае динамика образа трактуется как зеркальное воспроизведение изменений внешних воздействий. Во втором—как феномен внутренней спонтанной активности субъекта. Обе крайние позиции являются тупиковыми. В формировании и развитии образа, как и других психических явлений, внешняя и внутренняя детерминации неразрывно связаны. Но каковы законы этой связи? Когда, как и при каких условиях "включается" та или иная детерминанта? И что из этого проистекает? Все эти и другие подобные вопросы требуют дальнейшего теоретического исследования.

Для изучения динамики образа интересны также описанные в книге данные о действиях летчика в нестандартных ситуациях. При возникновении таких ситуаций процесс трансформаций оперативных образов, протекающий в русле логики деятельности, внезапно обрывается, и начинается новый процесс, не связанный с прежним. Что происходит при таком резком переходе с процессом, который внезапно прерывается? Как сохраняется момент обрыва в памяти человека и всегда ли сохраняется? Как он воспроизводится при возвращении ситуации в норму? Какова динамика экстренно развертывающегося процесса? Зависит ли она (и если зависит, то как) от того момента динамики процесса, в который он был прерван? Эти и ряд других вопросов, естественно, возникают при изучении действий человека в нестандартных ситуациях. Нам думается, что их специальное психологическое исследование может помочь выявлению законов процесса образного отражения. Следующая фундаментальная проблема психологии, с которой мы столкнулись в своем исследовании, —это проблема взаимоотношений осознаваемого и неосознаваемого, или сознания и подсознательного. Она является уже многие годы ареной острой борьбы, и не только в психологии. Было время, когда подсознательному приписывалась основная роль в детерминации поведения, и это считалось материалистическим подходом, пытались даже найти общее в марксизме и фрейдизме. Позднее отрицалась даже самая реальность бессознательного, эта проблема выпала из психологии вообще. Впрочем, в экспериментальных исследованиях оставались косвенные намеки на нее (например, в исследованиях непроизвольного запоминания и воспроизведения), но только намеки. В последние годы ситуация изменилась, проблема вновь стала привлекать внимание психологов.

Нередко сама проблема жестко связывается с фрейдизмом (если кто–то утверждает реальность бессознательного, значит, он фрейдист). Но нет никаких оснований считать концепцию 3. Фрейда единственно возможным вариантом решения этой проблемы. Проблема есть проблема, а концепция есть концепция. Иногда проблему "сознательное—бессознательное" однозначно связывают с проблемой "социальное—биологическое". То, что в поведении человека детерминируется социально, осознается, а то, что биологически, не осознается. В действительности взаимосвязи здесь гораздо более сложные, в них еще предстоит разобраться. Как бы там ни было, но вряд ли можно отрицать, что отношение "осознаваемое—неосознаваемое" (мы предпочитаем пользоваться этими терминами) является особым измерением психического отражения и поведения. Подчеркнем, что это измерение определяется именно парой полярных понятий. Правдоподобно также допустить, что отношения между "полюсами" градуальны.

Излагая результаты исследования, мы подчеркивали значение осознания летчиком ситуации, своих действий и своего состояния для

    '64

эффективной и надежной деятельности. В то же время говорилось, что наиболее опасны неосознаваемые ошибки, что в стрессовых ситуациях зона осознаваемого сужается и т. д. Каждый раз, как только мы обращались к вопросу о том, что и почему осознается, сразу же возникал и другой вопрос: а что и почему не осознается?

Не осознается же, по–видимому, очень многое: и потому, что этого требует деятельность (шире—поведение), и условия, в которых она выполняется. Здесь допустим аргумент от противного: в самом деле, если бы человек в каждый момент осознавал все, что он воспринимает (припоминает и осмысливает) до деталей, а также то, что он делает, и тоже до деталей (до элементарного мышечного сокращения), тогда деятельность вряд ли могла бы состояться. Р этой связи невольно вспоминается притча о сороконожке.

Проведенные нами эксперименты и наблюдения дают основание утверждать, что система психической регуляции деятельности включает как осознаваемые, так и неосознаваемые компоненты. В книге подчеркивалась роль произвольного нацеленного контроля (осуществляемого, конечно, осознанно) в организации адекватных действий и преодолении некоторых негативных эффектов (например, иллюзий), а в этой связи—особая опасность неосознаваемых ошибок. Но мы наблюдали и другое. При определенных условиях неосознаваемые (или слабо осознаваемые) действия, если они были адекватны ситуации, оказывались весьма надежными и эффективными, выручая летчика в трудную минуту.

Наблюдения и эксперименты в совокупности позволяют думать, что соотношение осознаваемого и неосознаваемого чрезвычайно динамично; оно изменяется (и иногда довольно резко) от момента к моменту: то, что в данный момент не осознавалось, через краткий интервал времени становится четко осознаваемым, и наоборот. В этой связи возникает проблема взаимоотношений прерывного и непрерывного в динамике психического процесса (см. [22]). Отметим, что предметом осознания может стать любой элемент ситуации и деятельности, если он, конечно, воспринимается или извлекается из памяти. Казалось бы, даже сложившиеся на ранних стадиях развития человека и поэтому очень "глубоко спрятанные" от сознания, не замечаемые в обычных условиях "детали поведения" при изменении этих условий становятся предметом сознания; примером здесь может быть изменение соотношений воздействий гравитации и перегрузок в полете, благодаря которым обычно неосознаваемые проприоцептивные и кинестетические сигналы как бы врываются в "сферу сознания". Бывает и наоборот: значимый и достаточно броский сигнал длительное время не замечается, не осознается или долго оказывается на периферии сознания (например, красная 'лампа, сигнализирующая об отказе двигателя).

Для рассматриваемой проблемы могут представить интерес также данные о резком сужении зоны осознаваемого и фиксации сознания на какой–то иногда незначительной детали, возникающей при изменении психического состояния. Чтобы понять, каким законам подчиняется динамика "осознаваемого—неосознаваемого", необходимо специальное фундаментальное исследование. Здесь может быть полезным полученный при анализе экспериментальных данных вывод о том, что в образе, регулирующем деятельность, в каждый данный момент есть актуально значимые (и обычно осознаваемые) и потенциально значимые компоненты (обычно неосознаваемые или осознаваемые слабо). К сожалению, пока еще психология не располагает достаточно строгими и надежными методами, позволяющими вскрывать соотношение "осознаваемое—неосознаваемое". При разработке методов важно иметь в виду, что оно, это соотношение, принадлежит не только к иерархии основных уровней психического отражения, но и к каждому из них: и к восприятию, и к представлению, и к мышлению.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46