Технология мышления
p align="left">Довольно похожую картину можно наблюдать и у животных. Например, кошка, когда ловит мышей, тоже “настраивается” на решение своей задачи, старается занять наиболее выгодную, удобную позицию и также вынуждена учитывать внешние факторы, которые могут препятствовать или способствовать в ее охоте. Вполне очевидно, что ее эмоциональному уровню сознания приходится не только рассчитывать траекторию прыжка, но и сам момент этого прыжка. И точно так же за каждым удачным прыжком стоят в прошлом множество неудачных, которые и являются необходимым опытом в таких занятиях. Однако только рефлексами и инстинктами объяснить поведение той же кошки нельзя (хотя, конечно, в рефлексах или охотничьих инстинктах, передающихся на уровне наследственной информации, заключен огромный накопленный опыт предыдущих поколений). Ведь каждый раз ей приходится заново рассчитывать траектории и моменты своих прыжков, более того - ей приходится учитывать скорость и направление движения мыши, которая, как известно, вовсе не желает оказаться в когтях своего заклятого врага, поэтому постоянно меняет и направление своего движения, и скорость. Даже с чисто математической точки зрения, такие сложные расчеты траекторий движения, которые в считанные доли секунды нужно заново перерассчитывать или корректировать, представляют большую проблему... Нетрудно заметить и другое: почти взрослый, но неопытный котенок будет добиваться успеха в такой охоте, значительно реже, чем взрослая и опытная кошка. Почему? Ведь набор рефлексов и инстинктов у них один и тот же! Видимо, дело в том, что кошка располагает значительным охотничьим опытом, а котенок - нет, он только еще приобретает его. Вот этот личный опыт и помогает кошке в охоте на мышей. Если бы она действовала только в пределах рефлексов и инстинктов, то результаты ее охоты были бы столь же удручающим, как и у наивного неопытного котенка.
Животным часто приходится решать весьма сложные задачи даже с нашей, человеческой точки зрения. Могут они решать и несвойственные для их образа жизни задачи: достаточно посмотреть на выступления тех же кошек в цирке, но делают это они неохотно и во многом - вынуждено.
И эмоциональный, и интеллектуальный уровни сознания способны проводить анализ и решать на основе такого анализа поставленные задачи, но разница между ними очень велика. Способность к анализу на эмоциональном уровне сознания носит вполне конкретный и, следовательно, ограниченный характер - такой анализ направлен обычно на конкретные предметы, явления или желания и, соответственно, на конкретные причинно-следственные связи между этими предметами, явлениями или желаниями. Такая конкретная направленность эмоционального сознание в свое время была обусловлена именно конкретными, реальными, а не мнимыми условиями задач на выживание. Кроме того, такой способ анализа плохо справляется даже с краткосрочным прогнозированием развития ситуации из-за явной абстрактности такой “сверхзадачи”.
Анализ на интеллектуальном уровне свободен от таких ограничений и недостатков, поэтому и возможности человека неизмеримо шире по сравнению с другими высокоорганизованными животными. В этом одно из отличий человека от животных. Даже приматы, которые биологически нам очень близки, практически неспособны к абстрактному анализу. Оговорка “практически” - не случайна. Отказать приматом в такой способности на все 100% все же нельзя: в противном случае возникает неразрешимое логическое противоречие, и будет невозможно объяснить и обосновать появление способностей к абстрактному анализу у человека. На “пустом месте” ничего и никогда само по себе не возникает: абстрактному анализу предшествовал конкретный, точно так же, как конкретному анализу предшествовала гибкая, а еще ранее - жесткая “программа действий” для решения жизненно важных задач и проблем организма. Наследие гибких и жестких “программ”, как необходимая и неотъемлемая часть багажа нашего сознания, присуще человеку и сегодня в виде большого количества условных и безусловных рефлексов. Например, привычка размахивать руками при ходьбе или беге есть не что иное как остаток или часть безусловного рефлекса, сохранившегося еще с тех доисторических времен, когда наши далекие предки передвигались на “четвереньках”, а не на двух ногах, как мы передвигаемся на протяжении по крайней мере одного миллиона лет.
Что касается разделения поведения животных на осознанное и неосознанное (в обычном понимании - на разумное и неразумное), то оно возникло гораздо раньше, чем мы думаем. Принципиальная разница в таком поведении возникла тогда, когда животные перестали руководствоваться в своей жизни исключительно одними врожденными и приобретенными рефлексами Приобретенные рефлексы без большой натяжки можно считать результатом усвоенного жиз-ненного опыта, в отличии от значительного количества безусловных, которые являются обоб-щенным опытом предыдущих поколений., но начали также использовать, первоначально - в очень ограниченном объеме, и свой собственный накопленный опыт. Но для того, чтобы этот опыт можно было успешно использовать в своей жизни, его нужно было сначала проанализировать, то есть осознать и сделать соответствующие выводы в его полезности либо, наоборот, вредности. Первоначально, именно эта способность к чрезвычайно ограниченному анализу причинно-следственных связей и явилась толчком к бурному развитию сознания в общепринятом понимании этого слова.
Несколько десятков миллионов лет назад обозначилась “магистральная развилка” эволюции животного мира: большая часть животных предпочла слепо следовать своей традиционной жесткой или полужесткой жизненной “программе”, основанной на рефлексах и инстинктах, другая же, и судя по всему - ничтожная по тому времени часть, начала все более активно использовать в своей жизни в дополнение к рефлексам и инстинктам свой собственный жизненный опыт. Это принципиальное расхождение в подходах к стратегии выживания породило впоследствии целый новый класс животных - класс млекопитающих, уровень сознания которых начал быстро прогрессировать. (По биологическим меркам - чрезвычайно быстро!)
Сознание человека возникло не на пустом месте: мы унаследовали эту уникальную особенность от наших далеких предков - человекообразных обезьян, но и они не были единственным исключением. Осознанное поведение, в той или иной мере, свойственно всем млекопитающим. Если рассматривать класс млекопитающих именно в этом аспекте, то не трудно обнаружить много общего.
Во-первых, все детеныши млекопитающих (включая и человека) рождаются неразвитыми и неспособными к самостоятельной жизни. Без помощи родителей, или одного из них, они обречены на смерть. Именно родители кормят своих детенышей сначала молоком (отсюда и название класса), а затем и естественной пищей до тех пор, пока они не смогут самостоятельно добывать себе пропитание. Примечательно и изменение приоритетов основных инстинктов: инстинкт защиты своих беспомощных детенышей часто оказывается сильней инстинкта самосохранения, что нехарактерно для других классов. По этой причине встреча в лесу, например, с медвежонком чревата самыми серьезными опасностями для человека или других животных. Не смотря на угрозу своей собственной жизни, медведица-мать будет слепо и беззаветно защищать медвежонка от реальной, мнимой или потенциальной угрозы. То же самое относится и ко многим другим видам, особенно - хищных животных. Во многом, это справедливо и по отношению к детенышам человека: женщина-мать нередко серьезно рискует и даже жертвует своей жизнью для спасения жизни своего ребенка.
Во-вторых, кроме забот о пропитании и защиты, на родителях лежит еще забота о “воспитании”, то есть о передаче каких-то знаний, навыков и, вообще, накопленного опыта. Эта особенность является принципиально важной для понимания происхождения сознания человека. Дети человека также как и детеныши других млекопитающих, получают часть своих знаний о жизни не только на уровне наследственной информации, но и путем обучения, воспитания. В отношении человека это не только верно, но и исключительно важно: ребенок, выросший, например, среди диких животных, уже никогда не сможет стать полноценным человеком. У таких “маугли” в ранние детские годы пропущен важнейший момент для передачи им навыков, опыта и знаний о жизни со стороны их родителей-людей. “Приемные родители” (волки, медведи и пр.), естественно, не могут научить тому, чего не знают и что им не нужно в их жизни. Поэтому научить таких одичавших еще в раннем детстве людей даже упрощенному языку, дело крайне сложное, если вообще возможное. Человек, выросший вне своего общества утрачивает свой интеллект, сознание его деградирует. Хотя правильнее было бы сказать, что потенциальные возможности его сознания просто не были реализованы и востребованы теми условиями и образом жизни, в которых он оказался по воле случая...
В-третьих, для класса млекопитающих в целом характерна особенность жить семьями или стадами - это тоже возможность обучения и усвоения необходимого опыта.
Сравните заботы о своем молодом поколении земноводных, пресмыкающихся или рыб: их миссия по продолжению рода исчерпывается, как правило, откладыванием яиц или икры. Дальше молодое поколение предоставлено самому себе, во всяком случае, никаким обучением их родители себя не утруждают. Вероятно, именно отсутствием заботы и опеки со стороны родителей и объясняется очень высокая плодовитость таких типов и классов животных. Здесь мы сталкиваемся с двумя стратегиями выживания в отношении продолжения рода. В одном случае ставка делается на количество (из тысяч икринок только немногие смогут развиться во взрослых лягушек), а в другом - на качество (потомство немногочисленно, но находится под защитой и опекой со стороны родителей).
С первого дня своего появления на свет котенок или щенок начинает постигать и изучать мир, и первую помощь в таком изучении оказывают именно родители. Несколько позднее наступает период более активного изучения внешнего мира - то, что мы считаем их детскими играми. Однако на самом деле это их настоящая школа жизни. Почему не все навыки, знания и стереотипы поведения передаются на уровне наследственной информации, и часть таких знаний передается путем обучения? Это выглядит странно, тем более что сам “перечень предметов обучения” заложен именно на уровне глубинного сознания. Получается, что тех же котят нужно чему-то научить, но каждый “учитель” учит тому, что он сам умеет или знает. Но с другой стороны, именно такой подход и позволяет “приобщить” к наследственным и полученным от родителей знаниям и свой собственный жизненный опыт - здесь видна преемственность между древними и более новыми способами накопления и передачи знаний о жизни.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40, 41, 42
