Этика французских просветителей
имущественного положения граждан и с этих эгалитаристских позиций критикует
роскошь и излишки, поляризацию богатства и бедности. В общественном
состоянии, согласно Руссо, ни один гражданин не должен обладать столь
значительным достатком, чтобы иметь возможность купить другого, и ни один -
быть настолько беден, чтобы быть вынужденным себя продавать. Это, поясняет
Руссо, предполагает как ограничение размеров имущества и влияния знатных и
богатых, так и умерение скаредности и алчности бедных.
В основе аргументации Руссо в пользу такого проекта и такой
перспективы изменения исторических реалий лежит убеждение, что только
установление тех политических и экономических отношений, которые
соответствуют его концепции общественного договора, может оправдать - с
точки зрения разума, справедливости и права - переход от естественного
состояния в гражданское.
В конкретно - историческом плане идеи Руссо были непосредственно
направлены против современного ему феодального строя, который в свете
буржуазно - демократических принципов общественного договора лишался своей
легитимности, справедливого и законного характера, словом - права на
существование. Своей доктриной общественного договора Руссо по существу
обосновывал и оправдывал насильственный, революционный путь низвержения
феодальных порядков. И деятели французской буржуазной революции были во
многом воодушевлены именно его идеями.
Но в теоретико - концептуальном плане учение Руссо, несмотря на его
постоянные апелляции к свободе, равенству и праву, трудно согласовать с
ценностями правовой свободы и правового закона, с правами и свободами
личности.
Из учения Руссо следует, что общественный договор дает политическому
организму (государству) неограниченную власть над всеми его членами
(участниками соглашения); эта власть, направляемая общей волей, и есть
единый, неделимый и неотчуждаемый суверенитет народа.
С общественно - политическим целым (народом) все ясно. Как же в
соотношении с этой тотальностью обстоят дела с правами и свободами
индивида?
Здесь в ответах и подходе Руссо отсутствует необходимая, требуемая
правовой природой и смыслом проблемы, определенность.
С одной стороны Руссо говорит о “полном отчуждении каждого из членов
ассоциации со всеми его правами в пользу всей общины”, ибо, добавляет он,
“если бы у частных лиц оставались какие - либо права, то, поскольку теперь
не было бы такого старшего над всеми, который был бы вправе разрешать споры
между ними и всем народом, каждый, будучи судьей самому себе в некотором
отношении, начал бы вскоре притязать на то, чтобы стать таковым во всех
отношениях; естественное состояние продолжало бы существовать и ассоциация
неизбежно стала бы тиранической или бесполезной”.
Очевидно, что Руссо здесь отвергает идею неотчуждаемых естественных
прав индивида.
С другой стороны Руссо утверждает нечто прямо противоположное:
отказаться от своей свободы - это значит отречься от своего человеческого
достоинства, от прав человеческой природы, даже от ее обязанностей.
Невозможно никакое возмещение для того, кто от всего отказывается. Подобный
отказ не совместим с природою человека; лишить человека свободы воли - это
значит лишить его действия какой бы то ни было нравственности.
В учении Руссо данное противоречие решается следующим образом: то, что
отчуждается у каждого изолированного индивида в пользу образуемого по
общественному договору целого (народа, суверена, государства) в виде
естественных прав и свобод, возмещается ему (но уже как неразрывной части
этого целого - гражданину) в виде договорно установленных (позитивных) прав
и свобод. Происходит, говоря словами Руссо, как бы “обмен” естественного
образа жизни людей на гражданский образ жизни, причем отказ от одних прав и
приобретение других происходит по “эквиваленту”, в порядке “равноценного
возмещения”. Иначе говоря, естественное право без должной санкции
обменивается на эквивалентное договорное (позитивное) право с необходимой
санкцией.
При этом пределы государственной власти в ее взаимоотношениях с
индивидами, согласно Руссо, ставятся тем, что суверен, со своей стороны, не
может налагать на подданных узы, бесполезные для общины; он не может даже
желать этого, ибо как в силу законного разума, так и в силу закона
естественного ничто не совершается без причины.
Характеризуя взаимосвязи государства, основанном на общественном
договоре и руководимого общей волей, и отдельных граждан, Руссо полагает,
что долг и выгода в равной мере обязывают обе стороны взаимно помогать друг
другу, поскольку всякий вред целому - это и вред его членам и наоборот.
Руссо пишет, что поскольку суверен образуется лишь из частных лиц, у него
нет и не может быть таких интересов, которые противоречили бы интересам
этих лиц; следовательно, верховная власть суверена нисколько не нуждается
в поручителе перед подданными, ибо невозможно чтобы организм захотел
вредить всем своим членам; и мы увидим далее, что он не может причинять
вред никому из них в отдельности.
Это, следовательно, означает, что по отношению к суверену
(государственному целому) подданным (членам целого) гарантии, по концепции
Руссо, не нужны. Что же касается выполнения подданными своих обязательств
перед сувереном, то тут, замечает Руссо, нужны гарантии и необходимы
средства для обеспечения верности подданных суверену.
Руссо рисует некую идеальную модель политического организма, имеющую
мало общего с реальной действительностью и совершенно не учитывающую факт
относительной самостоятельности государства и возможностей его отчуждения
от общества и народа. Обобщенно можно сказать, что в учении Руссо
игнорируются все те теоретические и практические резоны, которые в своей
совокупности представлены в идеях и конструкциях правовой свободы,
правового закона и правовой государственности. Поэтому весьма наивной
выглядит уверенность Руссо в том, что изображенный им политический организм
(без надлежащего разделения властей, без представительных учреждений и
т.д.) вообще может функционировать в духе его идеалов всеобщего равенства,
свободы и справедливости.
Также и руссоистской демократической концепции закона и
законотворчества, при всей ее оригинальности и новизне, не хватает как раз
собственно правовых оснований, критериев и ориентиров, словом -
юридического правопонимания и идеи правового закона.
Закон (позитивный закон, закон государства), по Руссо - это акт общей
воли. Поскольку общая воля не может (и не должна) высказываться по поводу
частных дел, предмет законов всегда имеет общий характер. Развернутое
определение закона у Руссо звучит так; “...Когда весь народ выносит
решение, касающееся всего народа, он рассматривает лишь самого себя, и если
тогда образуется отношение, то это - отношение целого предмета,
рассматриваемое с одной точки зрения, к целому же предмету,
рассматриваемому с другой точки зрения, - без какого либо разделения этого
целого. Тогда сущность того, о чем выносится решение, имеет общий характер
так же, как и воля, выносящее это решение. Этот именно акт я и называю
законом”.[1]
В законе всеобщий характер воли сочетается со всеобщностью предмета,
поэтому, замечает Руссо, закон рассматривает подданных как целое (а не как
индивидов), а действия как отвлеченные (т.е. не как отдельные поступки).
Так, поясняет он, закон вполне может установить определенные привилегии, но
он не может предоставить их каким-то конкретным индивидам.
Цель всякой системы законов - свобода и равенство. Свобода, подчеркивает
Руссо, вообще не может существовать без равенства. “Именно потому, что сила
вещей всегда стремится уничтожить равенство, сила законов всегда и должна
стремиться сохранять его”. [2]
Руссо делит законы на политические (основные), предусматривающие
отношения целого к целому (суверена к государству); гражданские законы,
регулирующие отношения граждан между собой или государством; уголовные
законы, которые регулируют "отношения между человеком и законом"
(преступление и наказание) и в "сущности не столько представляют собой
особый вид законов, , сколько придают силу другим законам". К четвертому,
наиболее важному виду законов Руссо относит нравы, обычаи и общественное
мнение: "эти законы запечатлены не в мраморе, не в бронзе, но в сердцах
граждан; они-то и составляют подлинную сущность государства; изо дня в день
приобретают новые силы; когда другие законы стареют или слабеют, они
возвращают их к жизни или восполняют их, сохраняют народу дух его первых
