Геополитика и геоэкономика Норвегии

проблематика всё же рассматривается как второстепенная. Угроза военной

атаки менее значительна, чем угроза, вызываемая эрозией российской

экономики и вооруженных сил, включая эрозию ядерных реакторов на подводных

лодках Северного флота.

Сменивший Столтенберг на посту министра иностранных дел Норвегии Нюхан

Морген Холст охарактеризовал Баренцев регион как место встречи Северной

Европы, России и Арктики, требующее внимание от ЕС и способствующее

«нормализации и стабилизации» отношений между Востоком и Западом как

вкладу в «новую европейскую архитектуру». В 1993 году норвежская властная

элита нашла компромисс, или новый синтез, который приближался к концепции

«европейцев». Этот синтез предусматривает упор на политико-экономические

вопросы, в частности, на членство Норвегии в Европейском союзе, равно как и

продолжение военного сотрудничества с США. Норвежское Министерство обороны

утверждало в Белой книге, что условия для норвежской политики безопасности

изменились. В этом документе подчёркивалось, что безопасность на Севере

должна рассматриваться «в более широкой европейской перспективе».

Американская военная сила рассматривалась как последняя линия обороны, в то

время как «новая ориентация Финляндии и Швеции создаёт возможность для

расширения обороны и сотрудничества в вопросах безопасности между северными

странами».

2.3. Геополитика на Севере: скандинавский треугольник силы.

Во время холодной войны военные обязательства НАТО и США обусловливали

центральную роль атлантической Скандинавии. Финские и шведские дипломаты

обращались к Норвегии, чтобы получить информацию о событиях в мире. В

начале и середине 1990-х годов, с изменениями на континенте, возникло

впечатление, что атлантические страны оказались отнесены на второй план, а

Швеция и Финляндия объединили свои усилия, стремясь приблизиться к

континенту, вступив в Европейский союз. В целом предполагалось, что в

случае националистического поворота в России Европейский союз будет

способен ослабить напряженность, поскольку Россия, вероятно, заинтересована

в плотных отношениях с ЕС. В то же время, мы стали свидетелями того,

насколько были озабочены российским национализмом некоторые центрально-

европейские страны, которые обратились с просьбой о приёме в НАТО.

Возможный поворот в российской военной стратегии явился причиной того, что

северные государства постарались дополнить основную европейскую ориентацию

традиционными атлантическими связями.

Сила атлантической Скандинавии зависит от уровня военной напряжённости в

Северной Европе. Соединённые Штаты смогут сохранять значительное влияние в

той мере, в какой в новую меру будет сохраняться военная напряжённость.

Другими словами, цель усиления атлантического измерения требует стратегии

напряжённости, и некоторые силы США и России, возможно, желают превращения

вопроса о расширении НАТО в такую стратегию, которая, в свою очередь не

только бы отделило Великобританию и Скандинавские страны от большей части

континентальной Европы , но и осложнило бы российско-скандинавское

сотрудничество в Баренцевом регионе. Такой сценарий предполагает усиление

националистических тенденций в России и одновременно возвращение

традиционных политических сил в американской политике. Однако этот сценарий

не отвечает общим тенденциям в политике северных стран в 1990-х годах.

Расширение НАТО скорее всего усилит американские обязательства и влияние

США в Европе. Именно это всегда поддерживалось в Норвегии. С точки зрения

дипломатии более значительная роль НАТО лишь усилит позиции Норвегии среди

её северных соседей. Норвежское «нет» Европейскому союзу компенсируется

возвращением НАТО. С военной точки зрения ситуация в Норвегии выглядит

несколько иначе из-за того, что расширение НАТО создало напряжённость и

даже враждебность со стороны России. Или, если процитировать Президента РФ

Б. Ельцина, «когда НАТО приблизится к границам Российской Федерации, можно

сказать, что будет два военных блока, и это явится реставрацией того

положения, которое мы уже имели». Ведущие норвежские генералы обеспокоены

реакцией России, кроме того, они полагают, что расширение НАТО может

превратить её в аморфную организацию коллективной безопасности,

занимающуюся в первую очередь Центральной, а не Северной Европой. Они также

опасаются, что расширение НАТО легализует пересмотр Договора об обычных

вооружённых силах в Европе, что приведёт к передислокации российских войск

на север. В таком случае расширение НАТО трансформирует холодную войну в

«холодный мир», при котором соперничество НАТО и России будет доминировать

над влиянием Европейского союза и Германии.

Северные государства, очевидно, окружены треугольником силы, стороны

которого составляют атлантические государства, Европа и Россия. Во время

холодной войны не существовало независимой европейской стороны

треугольника, и, таким образом, роль Скандинавии определялась принципом

биполярного мира. В начале 1990-х годов Европейский союз играл роль

главного действующего лица, поскольку военный конфликт не рассматривался

как реальная угроза. На первый план вышли проблемы и интересы политико-

экономического силового характера. Восточная, то есть российская, сторона и

западная, то есть американская, сторона силового треугольника до некоторой

степени теряли своё значение, в то время как южная сторона, то есть

Европейский союз, приобретала доминирующий характер в регионе.

Соответственно, с точки зрения «европейцев»,было бы логично привязать

Баренцев регион к Европейскому союзу (с помощью представителя Комиссии ЕС

в Баренцевом совете) и тем самым подсоединить этот канал диалога между

Востоком и Западом к центральной экономик- политической силовой структуре.

Однако восточная и западная стороны были бы вновь в состоянии накрыть

Скандинавию в случае, если бы разгорелся военный конфликт. Это было бы

продолжением традиционной игры внутри силового треугольника - Англия,

Германия и Россия. Эти три державы в различные периоды определяли частично

определяли и устанавливали условия северного порядка. С другой стороны, в

то время как Германия была наиболее милитаристской силой в первой половине

ХХ века, Европейский союз и Германия в период после холодной войны

демонстрирует силу, благодаря тому, военную силу они заменили политико-

экономической.

Сегодня традиционный упор государств на контроль над территориями и

военные вопросы в значительной степени заменён вниманием к политико-

экономической силе и в особенности обеспечением доступа к капиталу,

информации и центрам, где вырабатывается политика - в Брюсселе, Бонне и

Вашингтоне. Доступ к дипломатической игре в Европейском союзе и НАТО,

очевидно, стал более важен, чем военная роль в НАТО. В начале 1990-х годов

одно государство за другим стали стремиться войти в состав Европейского

союза, в «общеевропейский дом». Даже Россия была вдохновлена желанием

сблизиться с Европейским союзом и пользоваться плодами европейских

институтов, европейского рынка и участвовать в центральных органах, где

формулируется политика. Многие в Западной Европе, однако, рассматривают и

расширение НАТО как дальнейшее строительство «общеевропейского дома»,

который даёт «приют» странникам из Центральной Европы. Рассуждать в

терминах стратегии экспансии представляется абсурдным; никто на Западе не

стремится перенести традиционную разграничительную линию «свой-чужой» к

бывшей советской или даже российской границе, никто не хочет «чужой»

территории, расширение ответственности на новых членов альянса вызывает

большое сомнения. В такой глобальной перспективе Россия выглядит как

хаотическая периферия, нечто, что может быть, включено в европейский космос

лишь в отдаленном будущем.

Очевидно, что Россия не сможет подняться из хаоса в космос, ей стало

необходимо формировать свою идентичность преимущественно как неевропейского

государства - Евразийского, православного или великорусского. Казалось,

Россия должна была создать свой собственный центр и периферию в

политическом и военном отношениях, свою собственную вселенную, свою

иерархию от космоса до хаоса внутри зоны СНГ. Отношения России к Европе

базировались бы на диалоге: в приграничных районах - на основе прямого

взаимодействия различных миров или различных политических культур, как это

видно на примерах Баренцева/Евро-арктического региона или Совета государств

Балтийского моря, а в обще региональном плане - в форме партнёрства между

различными мирами, которое учитывало бы статус России как великой державы

с собственной сферой влияния и с правом голоса в европейских делах. Такая

престижная позиция вызывает беспокойство некоторых западных держав. Однако

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13