Усадьба Архангельское
дома обошелся в 135 тысяч рублей.
После пожара залы дворца были заново расписаны во вкусе позднего
классицизма. В Архангельское были приглашены живший в Москве французский
живописец Никола де Куртейль и два других менее известных мастера —
Колумбии и Рунжи, работавшие во дворце «со своими людьми»—подмастерьями или
учениками. Не исключено, что в этой работе принимали участие и крепостные
живописцы.
В 20-х годах XIX века окончательно складываются интерьеры дворца, в
основном сохранившиеся до наших дней.
Ансамбль получил свое окончательное завершение после перестройки террас
парка, которая проводилась архитектором В. Г. Дрегаловым в 1829—1830 годах.
В. Г. Дрегалов переделал подпорные стены верхней и нижней террасы, построил
над обрывом к Москве-реке две беседки и новые оранжереи.
Так в течение полувека трудом нескольких поколений была создана эта
усадьба, которая, по словам известного литератора того времени Нестора
Кукольника, «более походит на царское, нежели на боярское поместье».
Восхищаясь Архангельским, он не обошел молчанием и тех, кому усадьба была
обязана своим существованием. «Скажем только,—пишет Н. Кукольник далее,—что
при князе Н. Б. Юсупове триста душ исключительно предназначены были для
содержания чистоты и порядка в этой истинно римской вилле».
После смерти старого князя в 1831 году наследники уделяют
Архангельскому значительно меньше внимания. Отсюда в петербургский дворец
Юсуповых вывозятся многие произведения живописи и скульптуры, закрываются
«живописное заведение» и фарфоровый завод, распускаются крепостной оркестр
и труппа театра, идет на продажу знаменитый ботанический сад.
Начавшийся упадок Архангельского отметил молодой А. И. Герцен,
приезжавший сюда в .1833 году с Н. П. Огаревым и группой товарищей по
университету. «Бывали ли вы в Архангельском? — писал он позже.— Ежели нет,
поезжайте, а то оно, пожалуй, превратится в фильятурную фабрику или не знаю
во что, но превратится из прекрасного цветка в огородное растение».
В начале 40-х годов Архангельское теряет свое значение художественного
центра. Многих крепостных мастеров переводят на оброк в другие имения
Юсуповых. Усадьба значительно реже служит владельцам летней резиденцией, и,
хотя часть коллекции оставалась здесь, Архангельское уже не привлекало к
себе большого внимания.
В 1900-х годах последние хозяева делают попытку вновь сделать
Архангельское популярным. Вместе с аристократами сюда приглашаются
известные представители творческой интеллигенции России—живописцы К.
Маковский, В. Серов, А. Бенуа, архитектор Р. Клейн, талантливый пианист К.
Игумнов и другие. К этому времени убранство парадных залов во многом
изменено в угоду новым вкусам. Залы дворца, за исключением росписей,
значительно утратили характер классицистского интерьера 20-х годов XIX
века.
Только после Октябрьской революции и создания в усадьбе музея начались
работы по воссозданию интерьера; сюда были возвращены многие произведения
живописи, восстановлено убранство библиотеки, сделано многое для того,
чтобы вернуть Архангельскому то, что составляло его славу как
замечательного памятника русской и мировой культуры,
ДВОРЦОВО-ПАРКОВЫЙ АНСАМБЛЬ
В Архангельском сады, чертоги и аллеи
Как бы творение могущей некой Феи...
А. Воейков
Дворцово-парковый ансамбль в Архангельском, основные элементы которого
сложились на рубеже XVIII и XIX столетий, возник в период расцвета
архитектуры классицизма.
Возникновение классицизма в России было тесно связано с
просветительскими идеями гражданственности и гуманизма, воодушевляющими
передовых русских людей того времени, с подъемом национального
самосознания, развитием экономики, науки и культуры. Классицизм на долгое
время стал формой творческого восприятия античности, в которой он черпал
основные понятия о красоте и художественном порядке.
Это нашло свое выражение в облике дворянских усадеб конца XVIII—начала
XIX века. При всем многообразии архитектурных замыслов, расположения и
размеров усадеб они имели общие принципы построения ансамбля. Одним из
таких принципов, основанном на строгой логике архитектуры классицизма,
стало четкое осевое построение всего комплекса. Регулярность и симметрия в
размещении основных построек, сдержанность и строгость внешнего облика
зданий тем не менее не делали усадьбы чопорными и скучными. Наоборот,
гармонично связанные с окружающей природой, они пленяли своей красотой и
лиризмом. Все это в полной мере можно отнести и к Архангельскому.
Традиционной аллеей, которая с московской дороги через рощу вела
гостей во дворец, открывается въезд в усадьбу. Кроме нее с востока и запада
в Архангельское шли две другие, обсаженные липой дороги, но главная
перспектива имеет особое назначение парадного въезда, откуда открывается
вид на Большой дом.
В старину, когда дорога в Москву проходила иначе, «императорская
аллея», как ее называли в начале XIX века, обладала еще большей
протяженностью и была началом центральной оси, вокруг которой строился весь
ансамбль.
Миновав заставу в виде колонны со щитом и надписью «Село
Архангельское» (такие не сохранившиеся до наших дней заставы стояли на
каждой дороге у въезда в усадьбу), путник еще издали замечал над кронами
старых деревьев изящную башенку—бельведер, который завершался высоким
шпилем и придавал дворцу высоту и стройность.
Облик дворца раскрывался перед путником не сразу. Аллея, обсаженная
сосной, березой и елью, незаметно поднимается в гору, затем начинается
легкий спуск, и постепенно перед глазами вырастают придворцовые флигеля с
массивными, напоминающими триумфальную арку воротами, в проеме которых
виден портик дворца.
Парадный двор—обязательная часть почти каждой усадьбы того времени—по-
своему интересен в Архангельском. Замкнутое пространство двора с красочной
клумбой-цветником в центре опоясано мощными колоннадами и благодаря этому
производит торжественное впечатление. Чтобы усилить этот эффект и связать
воедино колоннады с въездной аркой, на стенах каменных кулис, закрывающих
фасады флигелей со стороны двора, была создана живописная декорация,
изображавшая колоннаду, которая как бы продолжала реальную.
Въездная арка и флигеля замыкают двор, поэтому фасад дворца
раскрывается только вблизи. Двухэтажный каменный дом—центр всего ансамбля.
В нем все .хорошо: и строгий портик над низким крыльцом, освещенным в
сумерки старинными фонарями, и гладкие стены с высокими окнами первого
этажа, обрамленными белокаменными наличниками, и стройный бельведер, с
которого одним взглядом можно окинуть усадьбу и проследить ее планировку.
Колонны портика, наличники окон и белокаменный пояс, который отделяет
первый этаж от второго,— это все, что украшает главный фасад дворца.
Боковые фасады богаче и живописнее. Здесь три стоящих близко друг к
другу портика подчеркивают разнообразие масс и объемов здания. Небольшие
колонны двух крайних портиков обрамляют двери, выходящие на боковые
крылечки, которые украшены мощными фигурами мраморных львов. Портик в
центре поднимается до самой крыши, и его колонны подчеркивают основную
часть бокового фасада.
Колонны украшают и южный, парковый фасад дома, хотя здесь они имеют лишь
декоративный характер. Отступая от стены на две трети объема, они обрамляют
овальный выступ, который акцентирует центр паркового фасада дворца. Эта
полукруглая часть фасада с куполом и застекленными дверями, ведущими в
парк, чем-то напоминает большую парковую беседку и смягчает присущую дворцу
строгость. В целом внешний облик дворца сохраняет черты архитектуры раннего
классицизма.
Стремление создать летний, органически связанный с природой загородный
дом определяет и внутреннюю планировку здания. Когда вы с прямой, как
стрела, аллеи, минуя парадный двор, войдете в вестибюль, то сразу заметите,
что через аванзал и выходящие в парк двери Овального зала дом
просматривается" насквозь и центральная дорожка верхней террасы парка точно
продолжает линию въездной аллеи.
Если из Овального зала—центра композиции Большого дома—бросить взгляд в
любой конец анфилады, то опять перед вами зеленой стеной встанут деревья
парка, и вы снова увидите, что и отсюда дом просматривается насквозь.
Вы идете по длинному ряду парадных залов, меняются размеры, цвет и
убранство комнат, но неизменным остается только одно—обилие окон и
застекленных дверей, в которых мелькает или панорама парка, или его
