Реферат: Пародия в аспекте интертекстуальности
«Wenn ich da sitze, so lebt die patriarchaische Idee so lebhaft um mich, wie sie alle, die Altvaeter, am Brunnen und Quellen wohltaetige Geister schweben» (G.,S.13).
Вертер приезжает в деревушку Вальхайм, а у Вибо в полном распоряжении находится садовый домик друга Вилли, который в скором будущем должны снести. Обратимся к Вертеру:
«Uebrigens befinde ich mich hier ganz wohl, die Einsamkeit ist meinem Herzen koestlicher Balsam in dieser paradiesischen Gegend…» (G.,S.10).
“Ich bin allein und freue mich meines Lebens in dieser Gegend, die fuer solche Seelen geschaffen ist wie die meine” (G.,S.12).
Для него жизнь в этой деревушке – рай, именно здесь он чувствует себя человеком, и одиночество – бальзам для его сердца.
Посмотрим, теперь, какие же ценности своей новой жизни на лоне природы определяет для себя Эдгар:
«Dann fing ich erst an zu begreifen, dass ich ab jetzt machen konnte, wozu ich Lust hatte. Das mir keiner reinreden konnte. Dass ich mir nicht mal mehr die Haende waschen braucht vorm Essen, wenn ich nicht wollte» (Pl.,S.29).
«Ueberhaupt wollte ich es so machen: bis Mittag schlafen und dann bis Mitternacht leben» (Pl.,S.31).
Это речь вредного мальчишки, который хочет жить по-своему, не обращая внимания ни на что и ни на кого: не мыть руки перед едой и спать до обеда. Перед ним стоит лишь единственная сложность новой жизни:
«Ich hatte keinen Stoff… ich meine Hasch und das Opium» (Pl.,S.31).
Таким образом, ко всему прочему, Эдгар Вибо оказывается наркоманом, для полноты жизни ему не хватает гашиша и опиума.
Главные герои живут в разные века, Вертер – в 18 веке, а Вибо – в 20 веке, и оба они современны. Оба они рисуют и сочиняют стихи. Но Вертер рисует все прекрасное, что он видит, а это дети, которых он встречает, крестьяне и, конечно же, природа. А как же дело обстоит с Вибо? Автор снова и снова нарочито подчеркивает чрезмерную современность своего героя.
Вот пример, что и как рисует Вибо:
«Weshalb malten wir denn die ganze Zeit abstrakt? – Weil ich Idiot nie im Leben was Echtes malen konnte, dass man es wiedererkannt haette, einen ollen Hemd oder was. Ich glaube, das mit der ganzen Malerei war eine echte Idiotie von mir» (Pl.,S.23).
Вибо рисует картины с абстрактной тематикой, но эта абстрактность как нельзя лучше подчеркивает абстрактность – несуразность жизни Вибо. Он не был способен что-либо нарисовать конкретно, то, что он рисовал, он не понимал даже сам. И все искусство было для него «идиотской идеей».
Для того, чтобы говорить о современности, Вибо, доходящему до крайностей, достаточно лишь вспомнить о гимне джинсам, сочиненном им самим:
«Oh, Bluejeans
White Jeans? – No
Black Jeans? – No
Blue Jeans, oh.
Oh, Bluejeans, jeah.» (Pl.,S.30).
Перед нами «песня» – примитивный набор слов на английском языке, это еще раз подчеркивает «современность» Вибо. В последствии мы узнаем, что это конечный результат многолетней «работы» Вибо, а именно, каждый год он изменял эти несколько строк, сочинял что-нибудь новое.
В повести Пленцдорфа Вибо излагает целую тираду по поводу того, как отличить настоящие джинсы от поддельных, и по поводу, как и кто должен носить джинсы. Вибо заботит также другая проблема – волосы. Тогда были очень модны длинные волосы, и он был готов даже носить парик, лишь бы выглядеть по моде, современно.
В этом же тексте читаем о приготовлении Эдгаром какого-то вещества, действие которого похоже на действие гашиша. Этим методом пользовался Вибо, когда у него не было наркотиков.
Таким образом, снова и снова при прочтении двух произведений рождается ощущение почти абсолютной несовместимости обоих персонажей, их чуждости друг другу. И вроде бы возможность понимания одного другим исключается. Мы постоянно чувствуем это расстояние между ними.
А теперь самое время подойти к исследованию появления в тексте пародии записей на магнитофонную ленту. Они включаются в текст, и, как уже было сказано ранее, не соответствуют порядку их расположения в романе Гете. Сюжетно эти включения мотивируются тем, что Эдгар Вибо находит старую книгу без титульного листа, начинает ее читать и размышлять над судьбой Вертера.
«Ich fummelte wie ein Irrer in dem ganzen Klo rum. Und dabei kriegte ich dann dieses beruehmte Buch oder Heft in die Klauen. Um irgenwas zu erkennen, war es zu dunkel… Bei Licht stellte ich fest, dass ich tatsaechlich voellig exakt gearbeitet hatte… Leute, das konnte wirklich kein Schwein lesen» (Pl.,S.35).
Вибо находит какую-то книгу, не зная, что это шедевр Гете и мировой литературы в груде ненужных вещей, в туалете, и эта книга будет сопровождать его на протяжении всей повести. Он читает ее и вот как он вкратце рассказывает об истории Вертера:
«…Der Kerl in diesem Buch, dieser Werther, wie er hiess, macht am Schluss Selbstmord… Schiesst sich ein Loch in seine olle Birne, weil er die Frau nicht kriegen kann, die er haben will, und tut sich ungeheuer leid dabei. Wenn er nicht voellig verbloedet war, musste er doch sehen, dass sie nur darauf wartete, dass er was machte, diese Charlotte» (Pl.,S.36).
Мы видим, как опошлено здесь все! Вибо издевается над тем, что Вертер кончает жизнь самоубийством. Как мог Вертер прострелить себе «башку», из-за того, что не «заполучил» женщину, которую хотел. Сама мысль о самоубийстве чужда для Вибо, он считает, что здесь нет никакой причины, чтобы лишать себя жизни. Далее, Вибо пытается поставить себя на место Вертера, как бы сыграть за него, и он поступил бы следующим образом:
«Ich meine, wenn ich mit einer Frau allein im Zimmer bin und wenn ich weiss, vor einer halben Stunde oder so kommt keiner da rein, Leute, dann versuch ich doch alles» (Pl.,S.36).
Из этих слов следует вывод о том, что Эдгар Вибо очень уверен в себе, для него не существует никаких преград, чтобы добиться женщины. Он предстает перед нами в роли Дон Жуана, «пожирателя» женских сердец. Далее любопытным является тот факт, что у Эдгара гораздо больше сочувствия вызывает не «мученик» Вертер, а оставшаяся со «своим тюфяком-мужем» («Kissenpuper») Лотта:
«Wirklich leid tat mir bloss die Frau. Jetzt sass sie mit ihrem Mann, diesem Kissenpuper. Wenigstens daran haette Werther denken muessen. Und dann: Nehmen wir mal an, an die Frau waere wirklich kein Rahnkommen gewesen. Das war noch lange kein Grund, sich zu durchloechen» (Pl.,S.37).
С самого начала Эдгар не воспринимает серьезно найденную книгу, называет ее «жалкой книжонкой» («ein lumpiges Buch») (Pl.,S.35), «дурацкой» («bloedes Buch») (Pl.,S.36).
«Das war nichts Reeles. Reiner Mist! Ausserdem dieser Stil. Das wimmelte nur so von Herz und Seele und Glueck und Traenen. Ich kann mir nicht vorstellen, dass welche so geredet haben sollen, auch nicht vor 3 Jahrhunderten. Das ganze Apparat bestand aus lauter Briefen, von diesem unmoeglichen Werther an sienen Kumpel zu Hause. Das sollte wahrscheinlich ungeheuer originell wirken oder unausgedacht» (Pl.,S.37).
Вибо совершенно не воспринимает и не понимает сути этой книги и высказывается по отношению к ней в грубых выражениях. И тем, кто хочет прочитать настоящую книгу, он советует обратиться к его любимому писателю Сэлинджеру. В таком восприятии романа Гете Вибо не одинок. Все действующие лица повести, столкнувшись с гетевским текстом, ощущают его чужеродность и непонятность, которая ставит их в тупик. Нам предстоит проследить это в тексте.
Как уже было сказано раньше, множество деталей в ТП Пленцдорфа связано с романом великого классика И.В.Гете. Обе девушки, Лотта и Чарли, появляются впервые перед нами, как и перед Вертером и Вибо, в окружении детей. Разница состоит лишь в том, что в случае с Лоттой, все дети были ее сестрами, а Чарли работала воспитательницей в детском саду. И к Эдгару и к Вертеру дети сразу привязываются. Для Вертера дети – залог жизненного счастья:
«Ja, lieber Wilhelm, meinem Herzen sind die Kinder am naechsten auf der Erde. Wenn ich ihnen zusehe und in dem kleinen Dinge die Keime aller Tugenden, aller Kraefte sehe, die sie eimal so noetig brauchen werden; wenn ich in dem Eigensinne kuenftige Standhaftigkeit und Leichtigkeit, ueber die Gefahren der Welt hinzuschluepfen, erblicke, alles so unverdorben, so ganz!..» (G.,S.41).
Вертер всей душой полюбил сестричек Лотты: он рисует их. Как-то произошла история, когда Мальхен принесла воды для Лотты (она должна была попить из кружки первой), и эта детская, наивная чистая и открытая любовь к Лотте настолько захватила Вертера, что он не удержался и поцеловал в щечку Мальхен. В каждой из сестричек Вертер видел частичку доброты души и любви самой Лотты. И поцеловав Мальхен, он почувствовал, что поцеловал саму Лотту.
А Bибо? Нельзя сказать, что Вибо любит детей, но и противоположное мы не беремся утверждать: дети к нему сразу же привязываются. Их привлекает в Эдгаре его «искусство абстрактного рисования» так, что впоследствии они рисуют вместе с Эдгаром. Но для него, дети были всего лишь поводом, единственным шансом быть рядом с Чарли.
«Ich war nie ein grosser Kinderfreund. Ich hatte nichts gegen Kinder, aber ich war nie ein grosser Kinderfreund», – так говорит о себе Вибо: он никогда не был другом детей, хотя не имел ничего против детей. Но, по словам Чарли, он свободно мог найти общий язык с детьми, и этим языком было совместное рисование абстрактных вещей:
«Er konnte mit Kindern umgehen, wie man das bei Maenner ganz selten hat, ich meine bei Jungs» (Pl.,S.64).
«..aber zeichnen konnte er nicht, das sah ich sofort» (Pl.,S.48).
Как и Вертер, Вибо пытается нарисовать свою возлюбленную и оставляет этот рисунок себе. Но Пленцдорф пародирует здесь саму ситуацию, которая заключается в следующем: Вертер с любовью рисует портрет Лотты, а Чарли, заранее будучи уверенной в неспособности Вибо к рисованию, сама приходит к нему, чтобы он ее нарисовал.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18
