Николо Макиавелли: политическая культура средневековья - (курсовая)
p>Жесткое законодательство, принятое в начале 30-х гг. , явилось Следствием не только переживаемых Францией экономическихтрудностей, но и наметившегося после переговоров Пьера Лаваля и Сталина сближения Франции с Советским Союзом. Более того, приступ ксенофобии был порожден не столько тем обстоятельством, что президент республики Поль Думер в 1932 г. был убит русским эмигрантом, сколько общим социальным и политическим кризисом, симптомами которого явились дело Стависского и мятеж 6 февраля 1934 г. Агрессивно шовинистические, профашистски настроенные организации типа“Огненных крестов” или “Королевских молодчиков”требовали жестких мер по отношению к проживавшим во Франции иностранцам-апатридам. В риторическом запале никто, разумеется, не вспоминал о том, что иностранцы были заняты на тех работах, где французы не соглашались трудиться.
Все эти события не оказали непосредственного влияния на культурную жизнь Русского Зарубежья в Париже или во Франции в целом, хотя и создатели и потребители культурных ценностей страдали от ухудшения экономической ситуации: книги и журналы расходились хуже, чем прежде, меньше посещались и скуднее субсидировались культурные мероприятия. Но в целом культурная жизнь, несмотря на нищенские условия существования ее участников, оставалась насыщенной, что еще раз проявилось, например, в 1937 г. , в дни, когда отмечалось столетие со дня смерти А. С. Пушкина.
Положение в Чехословакии в общих чертах мало отличалось от Германии, хотя политические моменты играли здесь, пожалуй, более заметную роль. Так называемая“Русская акция”(Action russe), начало которой было положено в Праге в 1922 г. , способствовала созданию целого ряда русских научных учреждений. Их деятельность, однако, начала свертываться уже в конце 20-х гг. из-за сокращения государственных субсидий. Численность потенциальных студентов и сотрудников этих учреждений сокращалась в силу естественной убыли населения, переезда в другие страны и все большего вовлечения молодого поколения эмигрантов в систему образования западных стран. Чешское правительство и зарубежные благотворительные организации все с меньшей охотой вкладывали средства в развитие этих учреждений, в поддержку студентов и преподавателей, поскольку большинство выпускников в поисках лучшей доли оставляло Чехословакию. Самый сокрушительный удар по Русской акции был нанесен тогда, когда и чехи, и сами русские осознали, что шансы эмигрантов когда-либо вернуться в Россию стремительно падают. Таким образом, ставились под сомнение самые основы Русской акции, что поставило на повестку дня вопрос о целесообразности её дальнейшего проведения. Наконец, в середине 30-х гг. Чехословакия вселила в полосу острого кризиса. Национальные меньшинства все более открыто выражали свое недовольство, экономический кризис, особенно остро сказавшийся в промышленных центрах Судетской области, подлил масла
я огонь, способствуя раздуванию националистической пропаганды, поддерживаемой из гитлеровской Германии. Создалась угроза дальнейшему существованию самой Чехословацкой республики. Естественно, поэтому, что чешские власти были в первую очередь обеспокоены отнюдь не положением русских в Праге. Мюнхенские соглашения 1938 г. положили конец существованию либеральной, демократической Чехословакии. Многие русские покинули страну по собственной инициативе, оставшиеся учреждения были закрыты год спустя после падения республики. Следует отметить, что чехословацко-советские соглашения 1935 г. , подписанные после признания Чехословакией СССР в 1934 г. , не отразились ни на положении русских эмигрантов, ни на созданных ими учреждениях. Правда, в известной мере они способствовали укоренению скептического взгляда даже ключевых фигур чешской общественной жизни на целесообразность продолжения деятельности этих учреждений"
Положение русской эмиграции в Королевстве СХС в течение всего периода существенно не менялось. Правительство относилось к русским дружелюбно, а отказ короля признать СССР вплоть до конца 30-х гг. , т. е. почти до самой войны, предотвращал попытки оказывать на них какое-либо давление. Испытываемая страной потребность в специалистах для армии, административных органов и государственных учреждений дала многим русским возможность найти постоянную работу. Правда, в течение некоторого времени русские подвергались дискриминации, не получая статуса постоянного сотрудника, а работая на основании временных и гораздо хуже оплачиваемых трудовых соглашений. Постепенно русские все более интегрировались в югославские государственные структуры, хотя в большинстве случаев они занимали менее оплачиваемые должности по сравнению с гражданами Югославии или испытывали трудности с продвижением вверх по служебной лестнице. С Другой стороны, им не чинили препятствий в организации ассоциаций и в общественной деятельности. Естественная убыль, а также возросшие темпы натурализации и ассимиляции привели к сокращению численности русских, занятых на государственной службе. В остальном же ситуация оставалась стабильной, так что во время второй мировой войны в составе антикоммунистических сил генерала Михайловича сражались отряды, состоявшие из русских эмигрантов. Когда Советская Армия и маршал Тито установили контроль над страной, большинству русских Пришлось во второй раз стать беженцами.
Первоначальное гостеприимство Болгарии после установления Дипломатических отношений с Советским Союзом сменилось настороженным отношением к эмигрантам. Условия труда и жизни, особенно в больших городах, резко ухудшились из-за охватившей Мир депрессии. Так как новые эмигранты не прибывали, наоборот, многие уезжали из Болгарии в поисках лучшей жизни, численность русской общины здесь постоянно сокращалась и накануне войны составляла менее 15 000 человек. Насколько мне известно, болгары продолжали оказывать поддержку эмигрантам и в период немецкой оккупации и в конце войны.
Балтийские государства, вначале принявшие эмигрантов гостеприимно, затем, особенно после прихода к власти авторитарных крайне националистических режимов К. Ульманиса в Латвии и А. Сметоны в Литве, начали чинить им препятствия, главным образом в том, что касалось трудоустройства. Дискриминация национальных меньшинств и эмигрантов особенно проявлялась при приеме на государственную службу и в отношении лиц свободных профессий. Эта тенденция негативно сказалась на материальном положении и даже на самом существовании учебных заведений, основанных эмигрантами и представителями национальных меньшинств. В то же время потребность в высококвалифицированных кадрах ученых вынуждала Литву обращаться за помощью к представителям русской эмиграции. Каунасский университет предоставил И. И. Лаппо, А. С. Ященко и Л. П. Карсавину кафедры для постоянной работы. Чтобы быть вполне откровенным, я должен отметить, что ситуация в Балтийских государствах всегда осложнялась присутствием многочисленного русского этнического меньшинства, главным образом крестьянства, проживавшего в приграничных с СССР районах. Политика по отношению к эмигрантам поэтому тесно переплеталась с политической линией в отношении национальных меньшинств, так что рост шовинистических настроений в 30-е гг. имел прямые последствия и для эмиграции. Нельзя, правда, забывать и о том, что несмотря на общность языка, этнического происхождения и религии, эмигранты были отделены от этого национального меньшинства пропастью—ничуть не меньше той, что разделяла образованные классы и крестьянство в Российской империи. Поэтому распространение на эмигрантов законодательства, касавшегося национальных меньшинств, вряд ли сильно возмущало русских, постоянно проживающих в этих странах.
Политика в отношении национальных меньшинств, зачастую противоречащая международным договорам, сильно влияла и на положение эмигрантов в Румынии и Польше. Не вдаваясь в под. робности, отметим, что проживавшие в Румынии русские не стали полноценной частью Русского Зарубежья. Находившиеся там эмигранты, в основном бывшие землевладельцы из Бессарабии, были немногочисленны и не обладали большой культурой. Жесткое дискриминационное законодательство, направленное против русского национального меньшинства в Бессарабии, сыграло негативную роль и в развитии культурной жизни большинства эмигрантов. В Польше правительственной поддержкой пользовались лишь некоторые политические течения и издания, которые власти рассчиты
вали использовать в своей антисоветской политике. В любом случае, однако, поляки в целом отнюдь не симпатизировали русским эмигрантам, хотя владельцам, впрочем, были возвращены поместья, расположенные в восточной Польше. Культурная жизнь варшавской эмиграции отличалась гораздо меньшим динамизмом, чем того позволяли ожидать численность и характер русского эмигрантского населения. Те русские ученые и специалисты, кому удавалось найти работу, вынуждены были интегрироваться в польское общество. Впрочем, издававшиеся в других странах эмигрантские издания пользовались спросом у здешней читающей публики, а приезжие лекторы были частыми и желанными гостями.
Как было показано выше, экономическое положение подавляющего большинства обитателей России за рубежом было далеко не блестящим. Большая часть эмигрантов кое-как сводила концы с концами, занимаясь тем, к чему они не были подготовлены своей прежней жизнью. Гораздо страшнее бедности было чувство беззащитности, чужака, зависящего от чьей-то милости. Угроза безработицы нависала над ними, подобно дамоклову мечу. Жены эмигрантов часто зарабатывали на жизнь, работая швеями или прислугой, устраиваясь на поденную работу или занимаясь рукоделием дома. Две сестры в романе Джозефа Кесселя зарабатывали на жизнь, составляя композиции из цветов; семья моих знакомых почти полностью зависела от денег, получаемых от продажи вошедших в моду в 30-е гг. кружевных воротничков для дамских блузок, которые плели пожилая мать и ее замужняя дочь; активная участница Политического Красного Креста (он оказывал помощь политзаключенным в СССР) занималась изготовлением дамских сумочек. Ра
зумеется, эмигранты становились объектом бессовестной эксплуатации со стороны работодателей, как соотечественников, так и местных. Правда, в странах с разработанным социальным
