Гипотеза как форма познания
эмпирического доказательства (факта существования планеты) с историей
разработки гипотезы здесь очевидна: именно ее развитие определило
направление поиска, обусловило производство точных расчетов. Аналогично
были доказаны многие литературоведческие, исторические, искусствоведческие
гипотезы, разработка которых на определенном этапе привела к обнаружению
соответствующих объектов — рукописей, произведений искусства, предметов
материальной культуры и других реалий.
Теоретическое доказательство гипотезы возможно тогда, когда она
включается в систему не вероятностных, а демонстративных (доказательных)
умозаключений и с необходимостью выводится из некоторых истинных суждений.
Каким же образом осуществляется переход от вероятностных выводных схем
(характерных для развития гипотезы) к доказательным умозаключениям? Описать
все формы такого перехода не представляется возможным, но наибольшего
внимания заслуживает трансформация импликативной зависимости посредством
которой обычно оформляется выведение следствий из гипотезы, в эквивалентно)
Если развитие гипотезы позволяет произвести подобную замену, то
истинность выведенного из гипотезы следствия q оказывается равносильной
истинности самой гипотезы Тем самым конфирмация гипотезы, по существу,
переходит в ее доказательство. Возможность этого уже была показана при
оценке конфирмационных процедур (см. схему пункта плана № 5, а также
последующие замечания о повышении степени неординарности выводимых из
гипотезы следствий). Отмечалось, что при достижении определенного уровня
неординарности следствие оказывается необъяснимым вне данной гипотезы и
потому может рассматриваться как достаточное основание для установления ее
истинности.
Разовьем в этом направлении один из приведенных ранее примеров.
Исследуя творчество писателя М., литературовед на основании
текстологического анализа предположил, что в 1928 г. писатель был проездом
в городе Б-ске (гипотеза). Построенная на материале данной гипотезы
импликация «Если М. в 1928 г. был проездом в Б-ске, то этот факт получил
отражение в местной прессе» (p>q), как легко убедиться, в действительности
является не импликацией, а эквизаленцией поскольку без невозможно. Союз
«если ... то» в данном случае вполне может быть заменен связкой
эквиваленции «если и только если...то». Тем самым конфирмационное
умозаключение превращается в доказательное:
Если ( и только если ) М. В 1928 году был в Б-ске, то этот факт
получил
отражение в местой прессе.
Посещение М. города Б-ска зафиксировано в «Б-ской Звезде» 29
октября
1928г.
_______________________________________________________________
М. в 1928 г. был в Б-ске.
Из сопоставления конфирмационных и доказательных схем, построенных на
материале одного и того же предположения, вытекает очевидная (но не
теряющая от этого своего значения) методологическая директива; в разработке
гипотезы весьма желательно (хотя далеко не всегда возможно) получение таких
следствий, которые могут быть рационально связаны с данной столько данной
гипотезой. Возвращаясь к другим обсуждаемым ранее примерам, поясним
приведенную директиву следующим образом: предположительно относя некоторую
рукопись к XIII в., нужно искать в ней признаки, свойственные только этому
времени; предполагая, что наблюдаемое заболевание есть сахарный диабет,
необходимо найти симптомы именно данной болезни и т. д.
Достаточно интересен и еще один способ теоретического доказательства
гипотезы. Он состоит в построении некоторого количества предположений,
из которых -опровергаются все, за исключением одного. Если построенные
гипотезы исчерпывают все возможные решения некоторой проблемы, то
единственная неопровергнутая гипотеза считается доказанной. В основе этого
способа доказательства лежит хорошо известная схема разделительно-
категорического умозаключения (отрицающе-утверждающий модус). Несколько
гипотез, построенных на одном и том же исходном материале, называются
конкурирующими. Вопрос о конкурирующих гипотезах заслуживает специального
рассмотрения.
6. О конкурирующих гипотезах.
Существование конкурирующих предположений, описывающих или объясняющих
один и тот же объект (группу объектов), не только вполне совместимо с
познавательной функцией гипотезы, но и прямо вытекает из природы проблемной
ситуации. В самом деле, ситуация считается проблемной именно тогда, когда
однозначного ответа на возникший вопрос еще нет и когда, следовательно,
возможно не одно, а несколько различных его решений. Одновременная (как бы
параллельная) разработка нескольких гипотез — типичная форма развития
некоторого фрагмента знания, причем достаточно часто гипотезы содержат
несовместимые положения, предполагают взаимоисключающие решения одной и той
же проблемы.
Борьба мнений в науке нередко и осуществляется в виде борьбы
противоположных предположений. Гипотезе, в соответствии с которой на Марсе
есть жизнь, с самого начала противостояла гипотеза, отрицающая
существование живого на этой планете; в физиологии механизмы возникновения
и передачи болевых ощущений до сих пор описываются двумя противоположными
гипотетическими концепциями — согласно одной из них, для болевых ощущений
существуют особые (болевые) нервные клетки и автономные каналы передачи,
согласно другой, боль возникает и передается обычными сомато-сенсорными
путями при определенных условиях (когда раздражение достигает критической
точки); в истории и литературоведении с мнением, что великий Гомер родился
в Колофоне, соперничают другие предположения о месте его рождения и т. д.
Конкурирующие гипотезы могут разрабатываться не только разными людьми
(например, группами ученых), но и одним и тем же субъектом познания.
Поведение человека, выдвигающего (допускающего) противоречащие
предположения, вследствие характерной для гипотез модальной квалификации не
является противоречивым. Конструкция р противоречива и, следовательно,
алогична; однако этого нельзя сказать о конструкции «Возможно, что р, и
возможно, что 1р Модальный квалификатор «возможно» снимает
противоречивость. Во многих областях знания или практики именно оперативная
разработка соперничающих предположений нередко решает успех дела. Например,
расследование преступления обычно строится на нескольких версиях, которые
могут исключать друг друга, что ни в коем случае не препятствует их
продуктивной одновременной разработке. Точно так же в основе
дифференциальной диагностики в медицине лежит построение конкурирующих
гипотез (по-разному объясняющих зафиксированные симптомы болезни) с
последующей их проверкой. В предыдущем параграфе отмечалось, что, если
имеется п гипотез (p1, p2…, рп) исчерпывающих все возможные решения
некоторой проблемы (все варианты описания данного объекта), то опровержения
п-1 из них превращают одну не опровергнутую гипотезу в достоверное знание.
К этому можно добавить, что в случае несовместимости каждой из гипотез с
любой другой доказательство какой-либо из них есть в то же время и
опровержение всех других. Однако столь ясные отношения в сфере истинностных
значений для конкурирующих гипотез встречаются далеко не часто. Объясняется
это прежде всего тем, что в разработке и проверке гипотезы по общему
правилу преобладают конфирмационные процедуры, способные лишь изменить
степень ее вероятности. Применительно к конкурирующим гипотезам это
приводит к своеобразной взаимозависимой флюктуации их вероятностных
характеристик по принципу «качелей»: повышение вероятности одной гипотезы
понижает вероятность другой (других), и наоборот. Подобным образом
флюктуировала вероятность гипотез, отстаивавших и отрицавших существование
жизни на Марсе, вероятность различных объяснений падения тунгусского
метеорита (включая гипотезу о катастрофе инопланетного космического
корабля, выдвинутую в 1946 г. известным писателем А. Казанцевым) и других
конкурирующих гипотез. Для ситуации с двумя гипотезами принцип «качелей»
может быть выражен следующими схемами:
Гипотезы р1 ир2 несовместимы. Гипотезы р1и р2
несовместимы.
Проверка гипотезы р1 Проверка
гипотезы р1
Увеличила ее вероятность. Уменьшила ее
вероятность.
_____________________________
_____________________________
Вероятность гипотезы р2 Вероятность
гипотезыр2
уменьшилась.
увеличилась.
Следует отметить, что противопоставление некоторых гипотез может
иметь под собой не объективную, а субъективную подоплеку. Речь идет о таких
гипотетических концепциях, которые считаются несовместимыми, но в
действительности таковыми не являются. Это могут быть, в частности,
гипотезы, каждая из которых объясняет или описывает различные элементы
(аспекты) структурно сложного объекта. В подобных ситуациях, скажем,
гипотеза претендуя на целостное объяснение или описание некоего объекта, в
действительности удовлетворительно объясняет лишь какие-то отдельные его
элементы, а гипотеза р: — другие элементы. Конкурентные отношения между
оказываются мнимыми; не исключено их объединение в рамках некоей
синтезирующей гипотезы рз. Возможны и иные способы синтеза гипотез, ранее
считавшихся несовместимыми. Скажем, синтезирующая гипотеза может
использовать главное смысловое ядро одной из конкурирующих гипотез и
некоторые детали другой (других).
Так, например, среди множества топонимических гипотез, объясняющих
происхождение слова «Москва», издавна противопоставлялись две группы —
неславянские и славянские. Неславянские концепции базировались на том, что
некогда бассейн Москвы-реки населяли племена, говорившие на языках финно-
угорской и балтийской семей. Согласно наиболее авторитетной из этих гипотез
(ее горячо поддерживал В. О. Ключевский), название реки, а потом и города
сложилось из слова «моска» (в языке коми это значит «корова») и «ва»
(«река», «вода») и имело значение «река-кормилица». Недостатком этой
гипотезы было прежде всего то, что, по имеющимся данным, как раз народ коми
(язык которого относится к финно-угорской группе) никогда не жил на
территории, прилегающей к реке Москве. В соответствии с одной из популярных
гипотез о славянском происхождении имени «Москва» оно связано со словом
«москы», «мозгы» из диалекта древних вятичей, означающим «быть топким,
влажным, вязким» (ср. современное выражение «промозглая погода»). Так могли
назвать топкую, болотистую местность, где протекала река. Однако и эта
гипотеза не лишена известных недостатков; главный из них состоит в том, что
славянские племена, как показывают археологические изыскания, пришли в
бассейн Москвы-реки не ранее середины I тысячелетия новой эры, а до этого
там жили люди, говорившие на языках финно-угорской и балтийской групп.
Сравнительно недавно один из исследователей обратил внимание на тот
интересный факт, что многие гидронимы (названия рек, озер и др.) в Верхнем
Поднепровье и Прибалтике имеют сходное строение: Нигва, Протва, Локнава и
др. Так возникло предположение, что имя «Москва» связано с зоной
распространения (ареалом) не только славянских, но и балтийских языков, в
которых также есть сходные по значению слова mask, mazg. На этом основании
была выдвинута гипотеза, в соответствии с которой имя реки и города
возникло в период балто-славянского языкового единства на рубеже I
тысячелетия новой эры.
Рассмотренный пример показывает, что, отдавая предпочтение той
гипотезе, которая на определенном этапе разработки некоторой проблемы
представляется наиболее вероятной, никогда не следует полностью сбрасывать
со счетов конкурирующие предположения, поскольку и в их структуре могут
оказаться заслуживающие внимания рациональные элементы.
