Александр Мень
Многие не знали, как нужно держать себя в храме, как креститься. Всегда
находились бабушки, которые поучали молодежь за брюки у девушек, непокрытую
голову и т.д. Однако терпением и добрым отношением и к тем и к другим о.
Александр сумел добиться того, что обе группы приняли друг друга, несмотря
на все различия.
Хотя отца Александра часто и называют священником интеллигенции, он отнюдь
не пренебрегал простыми людьми: прихожанами из своей деревни и ее
окрестностей. Сами они уважали его и верили в силу его молитвы. Он ходил по
домам, бывал почти в каждой семье: причащал больных, соборовал умирающих,
освящал дома. Его общительность и теплоту испытал на себе каждый.
Рядом с церковью находился деревянный домик, в котором у отца Александра
был маленький кабинет, где стоял диван, чтобы он мог там спать. Чаще всего
именно туда приходили к нему люди. Если бы только эти стены умели говорить!
Сколько мужчин и женщин, не веривших уже ни во что, обрели там смысл жизни!
Сколько тех, кто потерял надежду, ушли отсюда с новыми силами! Сколько их,
пространно рассказывая о своем прошлом, впервые исповедали там свои грехи!
Сколько тайно крестились и впервые осенили себя крестом, рукою тяжелой и
напряженной, словно преодолевая какое-то физическое сопротивление!
Отец Александр не довольствовался тем, что принимал новых или будущих
верующих в Новой Деревне. Тем, кто опасался быть замеченным в Новой
Деревне, он назначал встречи на квартирах своих друзей. Часто он крестил и
взрослых, и детей дома, поскольку крещение в церкви в то время привлекало
внимание и сулило серьезные неприятности.
Дружеские встречи и беседы с людьми, ищущими смысл жизни, всегда были для
отца Александра поводом для неформального урока основам веры. "Будучи
священником, я стремился сплотить приход, сделать его общиной, а не
сборищем случайных малознакомых людей. Старался, чтобы они помогали друг
другу, молились вместе, вместе причащались", - писал отец Александр.
Всем, кто к нему обращался, он оказывал помощь, одновременно духовную,
моральную и материальную. Если он кого-нибудь крестил, то в дальнейшем
регулярно его исповедовал, причащал, крестил его детей, освящал квартиру;
давал советы, как должно строить супружескую и семейную жизнь, отношения на
работе, помогал в научных занятиях, находил адрес нужного врача, соединял
людей, способных оказать другим ту или иную услугу; при случае помогал
материально - делал это незаметно, например, положив деньги в книгу,
лежащую на столе. Из своего толстого, всегда битком набитого портфеля,
часто извлекал маленькие подарки, причем ему всегда удавалось найти как раз
то, что вам было нужно. Это был еще один знак внимания, которое оказывалось
каждому.
Летом многие его друзья снимали дачи вокруг Новой Деревни. Небольшая
новодеревенская община с каждым днем укрепляла узы дружбы.
Поначалу это была просто группа людей. Отец Александр опирался на них, и
особенно на свою мать, чтобы помочь новообращенным. К концу шестидесятых
годов этот кружок уже не мог отвечать на запросы всех, кто проходил через
руки отца Александра, ибо таких становилось все больше и больше. Тогда он
стал создавать маленькие группы с тем, чтобы они собирались регулярно, как
правило, раз в неделю. Все группы были ориентированы на общую молитву и
взаимопомощь, однако каждая имела свое лицо. Одна специально
предназначалась для катехизации готовящихся к крещению, в другой занимались
богословием и историей Церкви и т.д.
Отец Александр придавал большое значение таинству крещения и считал, что к
нему надо готовиться. Он говорил: "Подождите! Когда вы действительно будете
готовы, я это почувствую и сам назначу дату крещения." Членам малых групп
отец Александр рекомендовал исповедоваться и причащаться, по крайней мере,
раз в месяц. Он принадлежал к числу тех, кто сегодня, в лоне Православной
Церкви, ратовал за возврат к частому причащению. Перед исповедью о.
Александр не довольствовался простым перечислением грехов и всегда
произносил проповедь, помогая верующим разобраться в самих себе. Здесь
проявлялись одновременно его талант как проповедника, опыт духовной жизни и
чуткое отношение к состоянию души каждого прихожанина. Неслучайно поэтому
многих в эти мгновения охватывало такое чувство, что слова, произнесенные
отцом, направлены лично к ним.
Отец Александр также считал, что верующие не могут обходиться одной общей
исповедью, но должны обязательно чередовать ее с исповедью индивидуальной,
во время которой у священника с прихожанином может быть установлен истинный
личный контакт, и очень на этом настаивал. Церковь, напоминал отец
Александр, сравнивает духовника с врачом. Сам он был как раз таким врачом,
терпеливым врачом, который сначала выслушает, ободрит, вселит большую
надежду. Он лечил обильной любовью.
Отец Александр хотел каждого привести к тому, чтобы он сам принимал
решения. Он ни хотел приказывать, настаивать. Он сравнивал свою роль с
акушером, который всего лишь помогает матери произвести на свет ребенка. Он
также постоянно напоминал, что молитва неотделима от христианской жизни,
что вера питается молитвой. Он сочинил небольшое практическое руководство к
молитве, отпечатал на машинке и давал читать своим духовным детям. "В
античной мифологии рассказывается о гиганте Антее, он обретал силы,
прикасаясь к земле, - говорил о. Александр, - мы, наоборот, чтобы обрести
силы, должны на мгновение коснуться неба".
Все его друзья свидетельствуют о силе его молитвы. Нужно бы собрать
свидетельства всех, кто утверждает, что был по его молитве исцелен. Все кто
знал его, поражался запасу его сил. Он никогда никому не отказывал во
встрече, причем к нему можно было прийти без предупреждения. И он все
бросал, чтобы выслушать вас, если только не служил. Он обладал необычайно
мощной работоспособностью, могучей памятью и редким умением
сосредотачиваться. С детства он научился не терять времени даром. Как
только находилась свободное место в электричке, он садился, доставал из
своего портфеля картонную папку, клал на нее лист бумаги и начинал
писать... Когда о. Александра однажды спросили, как ему удается все
успевать, он показал глазами на икону и ответил с улыбкой: "А у меня
договор. Я отдаю все, что имею и все свое время, и мне тоже по мере сил
дается все успевать".
Объем деятельности отца Александра, конечно, нельзя измерить в цифрах, но
если уж на то пошло, можно привести вот такие: в семидесятых годах
насчитывались десятки групп и вокруг каждой из них, в ее орбите, часто еще
десятки лиц. Отец крестил в среднем человек пятьдесят в месяц, в основном
взрослых. Благодаря своей духовной открытости, энциклопедическим знаниям,
любви к литературе, искусству, интересу к наукам - он был идеальным
собеседником для интеллигентов, от вопросов которых никогда не отделывался
общими фразами. Сколько известных людей: ученых, писателей, художников им
было обращено к Евангелию?
Из всего этого отец Александр никоим образом не извлекал себе славы. Он
совсем не был обращен на себя. Всегда оставался предельно смиренным, любил
себя представлять как простого сельского священника. "Ну сделал то-то и то-
то, - говорил он, - ну одной книгой больше. Что это в сравнении с
безмерностью задач?"
Христианин в современном мире
Все, чему учил отец Александр, было сосредоточено на Иисусе Христе.
Один из его духовных детей вспоминает: " Отец Александр мог бесконечно
говорить о Христе как о близком человеке, всякий раз находя в нем новые
живые черты".
Христианство, повторял он, это не сумма догматов и моральных заповедей, в
первую очередь это сам Иисус Христос. "Заметьте, - сказал он в своей
последней лекции, - Христос не оставил нам ни одной написанной строчки, не
оставил скрижалей, не продиктовал Коран, не образовал ордена, но Он сказал
ученикам: "Я с вами остаюсь во все дни до скончания века..." Весь
глубочайший опыт христианства на этом строится".
"Истинное христианство, - говорил он, - это, если хотите, экспедиция.
Экспедиция необычайно трудная и опасная. Принимая христианство, мы
принимаем риск. Мы вовсе не получаем гарантированных душевных состояний".
Он учил своих слушателей открывать присутствие Бога в мире. Все, что есть
прекрасного и доброго в людях, все то хорошее, что они делают - все это от
Бога, даже если они этого не подозревают. Мы никогда не должны отвергать
добра, даже если его совершает неверующий. Напротив, мы должны этому
радоваться.
Он не хотел, чтобы его духовные дети, из числа новообращенных, отрезали
себя от жизни, душили бы свои стремления, переставали бы заниматься своей
профессиональной или общественной деятельностью, что зачастую весьма
