Александр Мень
Александр Мень
Александр Владимирович Мень
Отец Александр родился в Москве 22 января 1935 года.
Советская власть в это время трубила о своих победах. Съезд компартии
за год до этого получил название "съезда победителей". Под водительством
коммунистической партии и ее прославленного вождя И.В.Сталина советский
народ совершает героические подвиги, солдаты неусыпно охраняют границы,
НКВД истребляет врагов народа, летчики летают выше всех, дальше и быстрее,
стахановцы побивают рекорды производительности. В это же время ГУЛАГ, где
уже находились миллионы людей, не прекращал расти. Царил атеизм. Думали,
что лишь необразованные старушки могут верить в Бога. Было закрыто более
95% церквей. Ни одного монастыря, ни одной семинарии уже не существовало. В
1935 г. Церковь, казалось, была вытеснена из общества. Действительно,
видимой жизни Церкви не существовало, но она не погасла, а широко
продолжалась повсюду, но тайно - стала катакомбной. Катакомбы ХХ века! В их
недрах и пробудилась вера маленького Александра.
Александр Мень
Детство о. Александра Родители Александра Меня принадлежали к поколению,
которое, в целом, не испытывало сомнений в правильности избранного пути и
строило будущее общество, не ставя перед собой метафизических вопросов. Его
отец учился в техническом институте и затем полностью отдался своей работе
инженера текстильной промышленности. Любая религия была ему чужда, но он
терпимо относился к ней.
Зато мать Александра - Елена была глубоко религиозна. Родившаяся, как
и отец, в еврейской семье, она была воспитана в любви к Богу. "Когда я
впервые услышала слова о страхе Божием, - вспоминает она, - я с недоумением
спросила маму: "Мы ведь любим Бога, как же мы можем его бояться?" Мама
ответила мне: "Мы должны бояться огорчить его каким-нибудь дурным
поступком". Этот ответ меня вполне удовлетворил.
Ко всему прочему, Елена находилась под большим влиянием своей бабушки. В
семье не без гордости рассказывали, как она была исцелена самим Иоанном
Кронштадтским возле Благовещенского собора в Харькове. В 1890 году,
оставшись вдовой с семью детьми, она заболела. Врачам не удавалось ее
вылечить. Однажды соседка рассказала ей, что в городе проездом находится
знаменитый проповедник и уговорила ее пойти к нему. Собор и площадь вокруг
него были переполнены людьми, но они смогли пробиться к о. Иоанну.
Посмотрев на нее, он сказал: "Я знаю, что вы еврейка, но вижу в вас
глубокую веру в Бога. Помолимся вместе Господу, и Он исцелит вас от вашей
болезни". Месяц спустя она была совершенно здорова.
Крещение
Собор Православной Церкви 1917-1918 года поставил, среди прочего, перед
собой цель восстановить приходы в виде "маленьких церквей" по образу первых
христианских общин. После революции миряне стали объединяться в братства
вокруг некоторых священников, талантливых и сильных людей.
В Москве существовали две, особенно активных, непосредственно связанных
между собой, общины. Первая сложилась вокруг церкви св. Николая Чудотворца
на Маросейке, где служил отец Алексей Мечев, а затем его сын - о. Сергий
Мечев. Вторая возникла в приходе свв. Кира и Иоанна, где служил отец
Серафим Батюков.
Александр с матерью 3 сентября 1935 года подруга Веры, сестры Елены,
привезла ее с маленьким Аликом поездом до Загорска и привела к отцу
Серафиму. Он их уже ждал. Здесь, в маленьком домике он крестил обоих - и
мать и сына. Тогда же крестилась и Вера. Когда у Елены родился второй сын,
Павел, крестной стала Вера. Елена и вера регулярно ездили из Москвы в
Загорск на богослужения, которые проводились тайно. Отец Серафим стал их
духовным отцом.
Отец Серафим скончался в конце 1942 года. Он был тайно похоронен в
подземелье. За некоторое время до этого, предчувствуя свою кончину, он в
первый раз исповедал Алика, хотя тому еще не было семи лет. "Я чувствовал
себя с дедушкой так, - рассказал ребенок, - как будто я был на небе у Бога,
и в то же время он говорил со мной так просто, как мы между собой
разговариваем."
Что же касается отца Cерафима, то он давно предсказал уже двум сестрам: "За
ваши страдания и благодаря вашему воспитанию ваш Алик будет большим
человеком".
После кончины о. Серафима, настоятельница подпольного женского монастыря,
мать Мария продолжала укреплять юного Александра и помогала ему
формироваться духовно. - "Подвижница и молитвенница, она была совершенно
лишена черт ханжества, староверства и узости, которые нередко встречаются
среди лиц ее звания, - вспоминал о.Александр позднее, - у матушки Марии
была черта, роднящая ее с Оптинскими старцами - открытость к людям, их
проблемам, их поискам, открытость миру. На всю жизнь запала мне мысль не
прекращать диалог Церкви с обществом, начатый Оптиной пустынью, и
участвовать в нем своими слабыми силами".
Отрочество и студенческая жизнь Во время войны Сталин вынужден был
пересмотреть свою политику по отношению к Церкви. Советская власть, чтобы
мобилизовать население против агрессора, стала больше взывать к
национальным чувствам и меньше говорить о защите идеалов коммунизма. А ведь
русское национальное самосознание тесно связано с христианством. Поэтому, а
также для того, чтобы выглядеть в глазах союзников лучше, для Церкви были
сделаны определенные поблажки. В Москве восстановили духовную академию и
семинарию, вновь стало возможным издание "Журнала Московской патриархии".
Было разрешено проводить богослужения, однако кроме этого, оставалась
запретной любая форма деятельности Церкви в обществе. К Церкви относились
приблизительно так, как к резервации индейцев - их не уничтожали при
условии, что они не перейдут отмеченную грань. Был создан специальный орган
при Совете Министров СССР: Совет по делам Православной Церкви. Находясь в
Москве, он имел уполномоченных в каждой области, которые постоянно
контролировали деятельность Церкви.
Однако при всем том Церковь смогла подняться. Особенно чувствительным
возрождение Церкви было в Москве. Здесь были не только открыты многие
церкви, здесь верующие могли слушать талантливых проповедников, а в
некоторых храмах - циклы лекций на религиозные темы. Старые прихожане двух
отцов Мечевых собирались у Бориса Васильева. Он и его жена устраивали у
себя на квартире лекции по культуре и религии. Кроме того, там вместе
читали Новый Завет.
Связи между старыми духовными детьми отцов Мечевых и отца Серафима были
очень тесными. Вера и Елена дружили с Васильевыми, Алик, естественно, был у
них всегда желанным гостем. Встречи со всеми этими христианами-
интеллектуалами весьма обогащали его, и потом, в них он видел пример
сплоченной приходской общины, сохранившей духовное единство даже через
много лет после смерти своих пастырей и несмотря на превратности эпохи.
Алик был рано созревшим и необыкновенно одаренным ребенком с жаждой к
знаниям. Когда ему исполнилось десять лет, Вера объяснила ему, что то, что
не успел в детстве потом уже не наверстаешь никогда. Поэтому нужно, не
откладывая, ставить перед собой серьезные задачи и стараться их разрешать
как можно раньше. Как и многие московские семьи, семья Алика в это время
обитала в коммунальной квартире. Скученные в одной комнате впятером жили:
родители, два мальчика и Вера. Алик отгородил ширмой свою кровать и
тумбочку, битком набитую книгами. С вечера он готовил себе то, чем решил
заниматься утром, и ложился спать в девять часов, какие бы гости или
интересные радиопередачи ни искушали его; вставал он ранним утром и, пока
все спали, читал. В часы этих утренних занятий он набрасывался на по-
настоящему трудные для ребенка его возраста сочинения. Канта, например, он
прочитал в тринадцать лет.
От обучения в школе он сохранил впечатления довольно мрачные. Хотя среди
учеников, учившихся одновременно с ним, было несколько сильных личностей -
поэт А. Вознесенский, кинематографист А. Тарковский и Александр Борисов -
один из ближайших его друзей. Впоследствии Борисов тоже стал священником.
Теперь он настоятель прихода в самом центре Москвы, все знают его как
одного из наиболее деятельных служителей Церкви.
Несмотря на свою одаренность, Алик не был из числа отличников, замкнутых и
неспособных к общению. Он участвовал в жизни класса и так же как книгами,
был окружен друзьями. Интересы у него были самые широкие, он любил
литературу, поэзию, музыку, живопись. Позже, сам стал заниматься живописью
и рисунком. Писал он и иконы. Ходил в зоопарк рисовать животных.
"В лес или в палеонтологический музей я ходил, словно в храм" - писал он.
Сначала Алик думал, что выполнит свою миссию христианина, занимаясь наукой
