Шишкин Иван Иванович
надпись: "Корабельная Афонасовская роща близ Елабуги". То, что художник,
создавая картину, основывался на живых, конкретных впечатлениях, сообщает
ей особую убедительность.
Причем достоверность образа сочетается здесь с широким обобщением и
типизацией.
В центре выделены освещенные солнцем мощные стволы вековых сосен.
Густые кроны бросают на них тень. Вдали - пронизанное теплым светом, словно
манящее к себе пространство бора. Срезая рамой верхушки деревьев (прием,
часто встречающийся у Шишкина), он усиливает впечатление огромности
деревьев, которым словно не хватает места на полотне. Великолепные стройные
сосны даны во всей своей пластической красоте. Их чешуйчатая кора написана
с использованием многих цветов.
Мнения
Вот что пишет в 1898 году критик Б. Успенский: "Шишкин – великорусский
талант по преимуществу, талант уравновешенный, спокойный и, так сказать,
сознательный. Он не только чувствует, но и изучает. Вглядитесь в любое
произведение Шишкина, и вы будете поражены изумительным знанием каждого
дерева, каждой травки, каждой морщины коры, изгиба ветвей... Но это не
холодное изучение, в котором упрекают великорусов. Без искренней любви
нельзя дойти до такого точного знания: наскучило и приелось бы. Нет, Шишкин
жил своими деревьями к травами". Эту мысль в наши дни развивает В. Манин:
"Его изобразительное изъяснение – прямое и непосредственное – нельзя
считать лишенным своей философии, своего волнения и восторга, своей
подпочвы"
Адриан Прахов писал о Шишкине в 1873 году: "Он как истый сын дебрей
Русского Севера влюблен в эту непроходимую суровую глушь, в эти сосны и
ели, тянущиеся до небес, в глухие дикие залежи исполинских дерев,
поверженных страшными стихийными бурями; он влюблен во все своеобразие
каждого дерева, каждого куста, каждой травки, и, как любимый сын, дорожащий
каждою морщиною на лице матери, он с сыновней преданностью, со всей
суровостью глубокой искренней любви передает в этой дорогой ему стихии
лесов все до последней мелочи, – с уменьем истинно классическим"
«Шишкин-человек-школа» - сказал о нем Крамской и оказался прав. Более
того, вот какая оценка была дана ему в альбоме «Сто русских деятелей
искусства», изданном в Париже: «Роль Шишкина в истории развития глаза
русских пейзажистов огромна и совершенно исключительна. Он очень крупный и
оригинальный ум, он создал целую школу, он заставил смотреть по-новому
целое поколение художников. Он первый вдумался в глубину пейзажа, для него
каждое дерево и даже каждый лист стали целым миром. Шишкин был первым
анатомом природы, который показал ее скелет и строение. Шишкин - не вершина
искусства, а та основа, без которой нельзя идти дальше». Вот почему Шишкину
не дано устареть, и это подтверждают высказывание о нем современных
художников. «С тех пор, как я взялась за кисть, я не знаю школы лучше, чем
обучение у полотен Шишкина» (Л.Бродская). «Зовет и манит меня лес. И всю
свою жизнь я мечтая писать лес так же, как мог писать лишь великий русский
художник, мой земляк И.И.Шишкин. Сосновый лес очень труден для кисти, ведь
надо сделать так, чтобы хвоя чувствовалась, чтобы ею «пахло» в комнате, где
висит картина. Не скрою, моя картина «Сосновый бор. Дорога на Каму»
(1953г.) навеяна творчеством Шишкина (К.Е.Максимов).
Шишкин И.И.
В сокровищнице русского искусства Ивану Ивановичу Шишкину принадлежит
одно из самых почетных мест. С его именем связана история отечественного
пейзажа второй половины XIX столетия. Произведения выдающегося мастера,
лучшие из которых стали классикой национальной живописи, обрели огромную
популярность.
Среди мастеров старшего поколения И. И. Шишкин представлял своим
искусством явление исключительное, какого не знали в области пейзажной
живописи предыдущие эпохи. Подобно многим русским художникам, он от природы
обладал огромным талантом самородка. Никто до Шишкина с такой ошеломляющей
открытостью и с такой обезоруживающей сокровенностью не поведал зрителю о
своей любви к родному краю, к неброской прелести северной природы.
Богатство и разнообразие растительных форм увлекает Шишкина. Неотрывно
штудируя натуру, в которой все ему казалось интересным, будь то старый
пень, коряга, сухое дерево. Художник постоянно рисовал в подмосковном лесу
- в Сокольниках, изучая форму растений, проникая в анатомию природы и делая
это с огромным увлечением. Приблизиться к природе было его главной целью
уже в ту пору. Наряду с растительностью, он старательно изображал телеги,
сараи, лодки или, например, идущую крестьянку с котомкой за спиной. Рисунок
с самого начала стал для него важнейшим средством изучения натуры.
В Академии художеств Шишкин быстро выделился среди учеников
подготовленностью и блестящими способностями. Шишкина влекла жажда
художественного исследования природы. Он сосредоточил внимание на
фрагментах природы, в связи с чем, тщательно осматривал, прощупывал, изучал
каждый стебель, ствол дерева, трепещущую листву на ветках, воспрянувшие
травы и мягкие мхи Воодушевление естествоиспытателя руководило кистью
художника. Таким образом был открыт целый мир ранее неведомых предметов,
поэтических вдохновений и восторгов. Художник открывал обширный мир
непримечательных составляющих природы, ранее не внесенных в оборот
искусства.
Произведения молодого Шишкина, созданные в годы учения в Академии,
отмечены романтическими чертами, однако то было скорее данью господствующей
традиции. У него все явственнее проступало трезвое, спокойно-вдумчивое
отношение к природе. Он подходил к ней не только как художник, увлеченный
красотой, но и как исследователь, изучающий ее формы.
Подлинной школой для Шишкина стал Валаам, служивший местом летней
работы на натуре академическим ученикам-пейзажистам. Шишкин был увлечен
дикой, девственной природой живописного и сурового архипелага Валаамских
островов с его гранитными скалами, вековыми соснами и елями. Уже первые
проведенные здесь месяцы явились для него серьезной практикой в натурной
работе, способствовавшей закреплению и совершенствованию профессиональных
знаний, большему постижению жизни природы в многообразии и взаимосвязи
растительных форм.
Этюд "Сосна на Валааме" - один из восьми удостоенных в 1858 году
серебряной медали - дает представление об увлеченности, с которой художник
подходит к изображению натуры.
Тщательно выписывая высокую, стройную, красивую по своему контуру
сосну, Шишкин в ряде характерных деталей передает суровость окружающей
местности. Одна из этих деталей - прислонившийся к сосне старый
покосившийся крест - создает определенный элегический настрой.
В самой натуре, Шишкин ищет такие мотивы, которые позволили бы раскрыть
ее в объективной значимости, и старается воспроизвести их на уровне
картинной завершенности, о чем со всей наглядностью можно судить по другому
этюду той же серии - "Вид на острове Валааме" (1858). Условность и
некоторая декоративность цветового решения соседствуют здесь с тщательной
проработкой деталей, с тем пристальным всматриванием в натуру, которое
станет отличительной чертой всего дальнейшего творчества мастера. Художник
увлечен не только красотой открывшегося перед ним вида, но и разнообразием
природных форм. Их он стремился передать как можно конкретнее. Этот
суховатый по живописи, но свидетельствующий о хорошем владении рисунком
этюд лег в основу конкурсной картины Шишкина "Вид на острове Валааме.
Местность Кукко".
Окончив Академию с Большой золотой медалью в 1860 году, Шишкин получает
право на поездку за границу в качестве пенсионера.
Его путь к стилевой особенности своего творчества был далеко не
простым, поскольку в формировании его как пейзажиста еще сказывалась
прочная связь с Академией и ее эстетическими принципами. Внешне она
продолжала сохраняться и после возвращения Шишкина из-за границы, куда он
уехал в 1862 году как пенсионер Академии. Проявляясь главным образом в его
успешных выступлениях на академической выставке 1865 года с картиной "Вид в
окрестностях Дюссельдорфа" (Государственный Русский музей) и позже, в 1867
году, с той же работой на Парижской Всемирной выставке, а спустя год снова
на академической выставке, Шишкин внешне оказывается на виду академического
начальства и даже награждается орденом Станислава III степени.
Но мастерство, накопленное в Академии и за границей, мало ориентировало
художника на выбор дальнейшего собственного пути, выбор тем более
ответственный для Шишкина и его самобытного таланта не только перед самим
собой, но и ближайшими товарищами, чувствовавшими в нем пейзажиста, идущего
