Портрет в русской живописи 19 века ( Репин, Серов, Крамской)
преобразований, которые стали возможными благодаря напору воли, энергии,
вихревому натиску мужественных людей. В мае 1907 года Серов едет в Грецию,
которая произвела на него огромное впечатление. В античной классике
художник восхищен декоративностью памятников, их соразмерностью. Он
стремится воплотить увиденное и передать существо легендарной истории,
красоту мифологии Эллады. Художник создает поэтическое сказание "Похищение
Европы" (1910, ГТГ) и различные варианты "Одиссея и Навзикаи" (1910, ГТГ,
ГРМ).
Не менее интересна работа В. А. Серова в театре. Его занавес к балету
"Шахерезада" имел большой успех и в Париже и в Лондоне. Интересом к
монументальному и декоративному искусству было вызвано и особое решение
портрета танцовщицы Иды Рубинштейн (1910, ГРМ). Серов находил в облике
актрисы терты подлинного Востока и сравнивал ее с фигурами античных
барельефов. В портретах последних лет художник стремится к обостренной
выразительности формы. В портрете Г. Л. Гиршман (1911. ГТГ), неоконченном
портрете П. И. Щербатовой видно увлечение художника классическим
искусством. Рано утром 22 ноября 1911 года 15. А. Серов спешил на
портретный сеанс к Щербатовым ... упал и умер от приступа стенокардии...
Умер в самом расцвете творчества, в возрасте сорока шести лет... Смерть
художника потрясла его современников. Преклонявшийся перед талантом мастера
поэт В. Брюсов писал: "Серов был реалистом в лучшем значении этого слова.
Он видел безошибочно тайную правду жизни, и то, что он писал, выявляло
самую сущность явлении, которую другие глаза увидеть не умеют".
Крамской Иван Николаевич
Годы жизни: 1837г. - 1887г.
Портретист, исторический живописец, рисовальщик. Родился в городе
Острогожске Воронежской губернии в семье мелкого чиновника. С детства
увлекался искусством и литературой. По окончании уездного училища (1850)
служил писцом, затем ретушером у фотографа, с которым кочевал по России. В
1857 году оказался в Петербурге, работал в фотоателье А. И. Деньера. Осенью
того же года поступил в Академию художеств, был учеником А. Т. Маркова. За
картину "Моисей источает воду из скалы" (1863, местонахождение неизвестно;
эскиз - в Таллинском музее) получил Малую золотую медаль. В годы учения
сплотил вокруг себя передовую академическую молодежь. Возглавил протест
выпускников Академии, отказавшихся писать картины ("программы") на заданный
Советом, далекий от жизни сюжет. Вышедшие из Академии художники
объединились в Петербургскую артель. Царившей здесь атмосфере взаимопомощи,
сотрудничества и глубоких духовных интересов они во многом обязаны
Крамскому. . В это время вполне определилось и призвание Крамского-
портретиста. Тогда он чаще всего прибегал к своей излюбленной графической
технике (с применением соуса, белил, итальянского карандаша). Так выполнены
известные портреты художников А.И. Морозова (1868), И.И. Шишкина (1869), Г.
Г. Мясоедова (1861), П.П. Чистякова (1861), Н.А. Кошелева (1866); все - в
ГРМ. Некоторые подобные работы воспроизведены в данном издании. Характер
живописного портрета - лишенного околичностей, тщательного по рисунку и
светотеневой моделировке, но сдержанного по цветовой гамме - также
складывается у Крамского в эти годы. Художественный язык соответствовал
образу разночинца-демократа, который был нередким героем портретов мастера.
Таковы "Автопортрет" художника (1867, ГТГ) и "Портрет агронома Вьюнникова"
(1868, Музей БССР). В 1863-1868 годах Крамской преподавал в Рисовальной
школе Общества поощрения художников. К концу десятилетия артель утеряла
свое единство и общественное значение. Крамской вышел из ее состава (1870)
и стал одним из создателей Товарищества передвижных художественных
выставок. На первой выставке Товарищества экспонировались "Портрет Ф.А.
Васильева" (ГТГ) и "Портрет М.М. Антокольского" (Музей БССР). Через год
была показана картина "Христос в пустыне", замысел которой вынашивался
несколько лет. По словам Крамского, "и у прежних художников Библия,
Евангелие и мифология служили только предлогом к выражению совершенно
современных им страстей и мыслей". Сам он, подобно Ге и Поленову, в образе
Христа выразил идеал человека, исполненного высоких духовных помыслов,
готовящего себя к самопожертвованию. К теме Христа художник неоднократно
возвращался. Относящееся к ней большое полотно "Хохот" (ГРМ) осталось,
однако, незаконченным. Собирая для него материал, Крамской побывал в Италии
(1876). Выезжал он в Европу и в последующие годы. Преобладающей областью
художественных достижений оставался для Крамского портрет. В 1870-е -
начале 1880-х годов выполнены многие его лучшие работы, в том числе цикл
портретов выдающихся людей эпохи: Л.Н.Толстого (1873, ГТГ), Н.А. Некрасова
(1877 и 1877-1878, ГТГ), П.М. Третьякова (1876, ГТГ), И.И. Шишкина (1880,
ГРМ) и других. Были созданы также собирательные портреты крестьян:
"Полесовщик" (1874, ГТГ), "Мина Моисеев" (1882, ГРМ), "Крестьянин с
уздечкой" (1883, КМРИ). Неоднократно Крамской обращался к такой форме
картины, в которой как бы соприкасались два жанра - портретный и бытовой.
Таковы "Неизвестная" ("Незнакомка", 1883), "Неутешное горе" (1884, ГТГ;
варианты - ГРМ и Музей Латв. ССР). В течение всей жизни художнику
приходилось выполнять также многочисленные церковные и портретные заказы,
служившие для него источником заработка. Крамской - выдающаяся фигура в
культурной жизни России 1860-1880-х годов. Организатор Петербургской
артели, один из создателей объединения передвижников, тонкий художественный
критик, страстно заинтересованный в судьбах русского искусства, он был
идеологом целого поколения художников-реалистов. Одной из вершин творчества
Крамского является Портрет Некрасова.
Уже в начале 1877 года ни для кого не было тайной, что Некрасов тяжело
болен и что дни его сочтены. Все, кому была дорога русская литература,
восприняли болезнь поэта как глубокое личное горе.
"Если, когда ты получишь мое письмо, Некрасов будет продолжать дышать,
— писал Чернышевский своему двоюродному брату из ссылки, — скажи ему, что я
горячо любил его, как человека, что я благодарю за его доброе расположение
ко мне, что я целую его, что я убежден: его слава будет бессмертна, что
вечна любовь России к нему, гениальнейшему и благороднейшему из всех
русских поэтов. Я рыдаю о нем. Он действительно был человек высокого
благородства души и человек великого ума. И как поэт он, конечно, выше всех
русских поэтов".
Близко принял к сердцу болезнь Некрасова и высоко ценивший его
творчество Павел Михайлович Третьяков. Как раз в семидесятых годах он
задался благородной целью собрать в своей галерее портреты выдающихся людей
России. Портрета Некрасова у него еще не было, а тяжелое состояние больного
поэта заставляло торопиться. Третьяков обратился с просьбой к И. Н.
Крамскому, который и ранее выполнял для него подобные заказы.
В те годы Крамской находился в зените своей славы. Он пользовался
огромным авторитетом и как признанный глава передвижников, и как теоретик
искусства, и как выдающийся художник. Особой популярностью пользовались
портреты Крамского. Отличный портрет Л. Н. Толстого, портрет известного
русского пейзажиста Федора Васильева и многие другие его произведения уже
украшали в то время галерею Третьякова.
Художник с радостной готовностью принял предложение Третьякова, не
считаясь с тем, что портрет Некрасова был создан еще в 1868 году крупным
русским художником Н. Н. Ге, и несмотря на то, что условия работы были
сейчас несравненно более трудными, чем десятилетие тому назад. Ге писал
портрет, когда Некрасов был еще здоров. Крамской же приступил к работе в
1877 году, в период создания Некрасовым его "Последних песен", когда поэт,
сломленный тяжелым недугом, уже почти не вставал с постели.
Задача была необычайно трудной. Болезнь лишала Некрасова последних
жизненных сил, подавляла былую кипучую энергию. Если бы написать поэта
точно таким, каким его увидел Крамской в 1877 году, было бы создано
правдивое изображение Некрасова последних дней его жизни, но оно не
передавало бы образа поэта таким, каким он продолжал жить в сознании
современников и должен был оставаться в памяти потомков. Письма Крамского
отражают колебания художника, его сомнения и беспокойные думы, весь сложный
процесс его работы.
"Когда я начал писать портрет, — сообщал Крамской Третьякову, — то
убедился сейчас же, что так сделать его, как я полагал, т. е. на подушках,
нельзя. Да и все окружающие восстали: говорят — это немыслимо — к нему не
идет; что Некрасова даже в халате себе представить нельзя, и поэтому я
