Джотто
театра, почему ее называют также капелла дель Арена. Исторические
обстоятельства этого заказа крайне сложны, они подробно рассматриваются в
современных монографиях о Джотто. Мы здесь ограничимся лишь упоминанием о
том, что Энрико Скровеньи был богатым купцом и членом рыцарского ордена
Гауденти, состоявшего главным образом из богатых горожан. (О предке этой
семьи Данте в «Божественной комедии» отзывается весьма нелестно.)
Вследствие особого стечения обстоятельств заказчик чрезвычайно торопился с
окончанием работ. Джотто был принужден работать в недостроенной капелле. В
этих условиях была написана огромная фреска «Страшный суд», занимающая всю
входную стену. Несовершенство ее композиции и неровность исполнения
объясняются не только специфическими трудностями, вытекающими из сложности
темы, но, прежде всего, тем, что при работе над этой фреской Джотто
пришлось в гораздо большей степени, чем в других случаях, использовать
учеников. Сам он во время создания этой огромной фрески работал над
композициями для боковых стен. Однако рождением этих удивительных по своей
красоте шедевров мы обязаны не только художественной зрелости Джотто, но и
благоприятным условиям, расширившим его горизонт и значительно увеличившим
запас его знаний.
Хотя мы и принуждены ограничиваться предположениями вытекающими из
сочетания различных данных, все же имеются основания полагать фактом,
например, встречу Данте и Джотто и связь их обоих с знаменитым в то время
падуанским университетом. Важно также знакомство Джотто с Джованни Пизано.
Еще не так давно исследователи приписывали этому событию решающее значение,
а появление во фресках Джотто готических архитектурных элементов считали
результатом влияния этого величайшего скульптора готики. (Исходя из этого,
полагали, что ассизские фрески были написаны позже падуанских.) В настоящее
время установлена несостоятельность этого предположения и признано, что
готические детали в Ассизи были написаны позже учениками Джотто, тогда как
родственные готическим, но, по существу все же не готические построения
свидетельствуют о влиянии римских помощников мастера и относятся к так
называемому стилю Космати. Из этой знаменательной для истории искусства
встречи пользу извлек скорее Джованни Пизано, нежели Джотто, что видно из
его скульптур в Падуе и других, более поздних, произведений. В Падуе
большее влияние на Джотто (хотя и в отрицательном смысле), именно
вследствие противоположности их характеров, оказал, вероятно, Данте, а
также падуанские мистерии, отражение внешнего характера которых можно найти
в «Страшном суде», а их духа — в драматичности фресок боковых стен капеллы.
В Падуе Джотто также не мог работать спокойно, хотя ему и не пришлось
бросить свою работу, как в Ассизи, но все же надо было спешить, чтобы
закончить роспись ко дню освящения капеллы ; поэтому последние фрески носят
на себе следы этой спешки: Джотто их не «выносил» и написаны они без
обычной для него тщательности.
После освящения капеллы дель Арена Джотто еще остается в Падуе и
расписывает фресками на астрологические темы большой зал палаццо Раджоне.
Эти, к сожалению, погибшие произведения дают право считать Джотто
основоположником живописи на светские темы.
Последние 20 лет своей жизни Джотто прожил во Флоренции. Достоверно
известно, что он был землевладельцем и имел дома. Он обладал большими
денежными средствами и фигурировал в качестве поручителя некоторых
сограждан в их банковских операциях. Кроме того, он владел многочисленными
ткацкими станками и отдавал их напрокат по установленным ценам (которые в
наше время заслужили бы название ростовщических) и таким способом тоже
приумножал свое состояние. Считают, что в конце 1310-х годов он расписал
церковь Санта Кроче, но сохранились лишь фрески капелл Барди и Перуцци.
Недавно возрожденные, благодаря удалению более поздних наслоений красок,
они вполне оправдывают то восхищение, которое вызывали у мастеров
Ренессанса. Их можно рассматривать как образцы, которыми в своих
произведениях вдохновлялся Мазаччо. В это же время Джотто написал во дворце
Баргелло (бывшего бургомистром города) фреску «Небесная республика». На
разрушающейся поверхности стены дворца благосклонная судьба сохранила, хотя
и не в первоначальном виде, портрет молодого Данте.
Деятельность Джотто заслужила признание флорентийских граждан : в 1327
году Джотто и два его ученика были приняты в члены важнейшего в городе цеха
«Medici e speciali». Исключительное положение художника проявляется также в
его отношениях с неаполитанским королем Робертом Анжуйским. В 1329—1333 гг.
Джотто работал в его придворной капелле и в большом зале Кастель дель Уово,
где писал портреты знаменитых людей. (К сожалению, эти произведения
погибли.) Целый ряд записей, анекдотов и новелл доказывает, что Джотто
держался при дворе с таким сознанием собственного достоинства, что король
обходился с ним, как с равным.
Из Неаполя Джотто призвали в Болонью, но произведения, созданные им
там, погибли. Такая же судьба постигла и фрески, которыми он украсил дворец
Висконти в Милане. Известно, что темой их были портреты известнейших
правителей античного мира.
Вскоре после этого на Джотто была возложена огромная работа во
Флоренции : в 1334 году, после смерти зодчего Арнольфо ди Камбио, ему было
поручено руководство строительством собора и ведение инженерных работ при
постройке крепостных сооружений города. Он спроектировал знаменитую своей
красотой Кампаниле (колокольню), которую украсил богатыми, цветными
декорациями. Он изготовил также планы барельефов колокольни, выполненные
позже Андреа Пизано. Эти барельефы по своему содержанию напоминают
изображения месяцев на французских готических соборах, но носят более
светский характер и превосходят классически ясной композицией. Они
представляют собой не придатки к архитектурному ансамблю, а равные ему по
значению, самостоятельные, акцентированные изображения. Джотто дожил только
до начала этого большого строительства. 8 января 1337 года он скончался в
возрасте 70 лет. Простая мраморная плита указывает место его погребения в
церкви Санта Кроче.
Часть 3. «Францисканские» росписи Джотто
Колоритная фигура Франциска Ассизского, основателя ордена
нищенствующих монахов, который сначала был объявлен еретиком, а потом
произведен в святые, заслуживает того, чтобы о нем вспомнить. Он жил в
конце XII и начале XIII века. В молодости Франциск был богат, расточителен
и погружен в «греховную суету», как говорят старые источники. Потом он
пережил некий перелом, обратившись к богу. Но его религиозность была
своеобразна. Две черты характеризуют учение Франциска: проповедь бедности и
особый христианский пантеизм — Франциск учил, что благодать божья живет
во всякой земной твари, разлита во всем существующем — в звездах,
растениях, животных, которых он называл братьями человека. В росписях
ассизской церкви есть сцена: Франциск проповедует птицам.
Как будто бы очевидно, что францисканство — вполне в духе тех народных
ересей, которые, по существу вскормили собой культуру средневековых
городов. И поклонение «государыне бедности» и трогательная любовь к «божьей
твари» сквозили в облике готических соборов. Это, по-видимому, противоречит
принципам развитого Возрождения, которое больше ценило богатство и власть,
чем бедность и смирение. Учение Франциска коренится в миросозерцании
средневековья. Но случайно ли оно было поднято на щит проторенессансной
культурой? Именно у Джотто и его школы мы находим поэтическую апологию
деяний Франциска, а Данте повествует о них устами обитателей рая. Видимо,
пантеизм Франциска заключал в себе и что-то новое, что-то отдаленно
перекликающееся с пантеизмом греков. Он проникнут приятием мира: Франциск
не осуждает мир за его греховность, а любуется его гармонией; ему дорого
земное, естественное, тогда как неуемная фантазия средних веков охотно
творила химер и чудовищ. Религиозная поэзия не знала ничего более
радостного, чем «Хвала творений» Франциска, где он хвалит господа вместе с
«братом солнцем», «сестрой луной», «сестрой водицей», и заканчивает так:
Хвала тебе, господь мой, от нашей матери-земли,
Она питает нас и нами руководит,
И порождает нам плодов такое множество,
Цветы дает нам красные и травы!
В эпоху бурного драматизма средневековья францисканство несло более
спокойный, светлый и чувственный аспект мировосприятия, который не мог не
привлекать предтеч ренессансной культуры. Двойственная природа
францисканства лишний раз убеждает, что Возрождение не было чистым
