Эстония
ажиотажного спроса на наличность.
20 мая, за месяц до обмена денег, Верховный Совет ЭР принял целый ряд
законов, направленных на обеспечение денежной реформы. Согласно Закону о
деньгах, эстонская крона после проведения реформы становилась единственным
законным платежным средством на территории Эстонии, причем как кредитные
учреждения, так и другие юридические лица были обязаны принимать кроны без
ограничений при совершении любых сделок [5, c.422]. Значение этой нормы
было довольно велико: в Эстонии перед реформой наряду с рублевым было очень
распространено и валютное обращение. Однако после проведения реформы такая
ситуация была неприемлима: во-первых, это подорвало бы престиж кроны, во-
вторых, это замедлило бы формирование валютного покрытия новой денежной
единицы (вместо того, чтобы “покупать” кроны в обменных пунктах, туристы
предпочли бы расплачиваться долларами или марками), в-третих, затруднило бы
проведение денежной политики государства (если количество крон в обращении
Банк Эстонии мог регулировать, то на выпуск в оборот, скажем, финской марки
он влиять не мог). Обязательность кроны к приему всеми предприятиями
позволила несколько ограничить бартерные сделки: о какой цивилизованной
денежной политике может идти речь, если значительная часть продукции
реализуется посредством натурального обмена?
“Закон об иностранной валюте” предусматривал следующие нормы: во-
первых, после проведения реформы валюту можно использовать только для
внешних рассчетов [4, c.423]. О значении подобного нововведения я уже
говорил.
Во-вторых, валюта, поступающая на счета юридических лиц, подлежала
обмену на кроны по официальному курсу на день конвертации [4, c.423]. Это
положение, безусловно, ограничивало свободу предприятий распоряжаться
своими заработанными деньгами, однако тогда этот шаг был вполне оправдан:
чрезвычайные ситуации требуют и чрезвычайных решений, а от регулярности
прироста валютных резервов зависела и судьба денежной реформы, и будущее
эстонской экономики вцелом.
В-третих, юридические лица были обязаны переводить заработанную за
границей конвертируемую валюту в Эстонию в течении двух месяцев со дня ее
поступления [4,c.424]. Смысл этой статьи был тот же самый, что у
предыдущей, хотя восторгов у предпринимателей она должна была вызвать еще
меньше: уж больно все это похоже на действия Внешэкономбанка СССР.
Впрочем, данные ограничения смягчались следующей нормой: Банк Эстонии
(БЭ) гарантировал и обмен крон на валюту по официальному курсу [4,c.424]. А
значение этого положения переоценить трудно: наконец-то в законе
декларирована пусть внутренняя, но все же конвертируемость.
В-пятых, выдача и принятие внешних займов подлежали регистрации в БЭ,
иначе эти сделки считались недействительными [4,c.424]. Это дало БЭ
возможность контролировать отток капиталов и процентных выплат, накладывая
вето на сделки, способные нанести ущерб экономике государства.
В-шестых, закон разрешал свободный вывоз капитала, ранее ввезенного в
страну в качестве инвестиций, а такжей свободный вывоз дивидендов,
получаемых в Эстонии. В остальных случаях вывоз валюты осуществляется
согласно правилам, утвержденным БЭ и согласованным с правительством [4,
c.424-425]. Внешние инвестиции-залог нормального функционирования эстонской
экономики, и естественно стремление максимально упростить вопросы,
связанные с инвестированием капитала в Эстонию. В то же время Эстония
слишком бедная страна, чтобы позволить себе бесконтрольный отток валюты.
В-седьмых, БЭ согласно этому закону был наделен правом требовать от
юридических лиц информацию, связанную с обращением валюты [4 ,c.425].
Проведение любой политики невозможно без надлежащего контроля, а
непременным его условием является наличие необходимой информации.
Как мы видим, этот закон явился достаточно жестким и подчас не вполне
соответсвующим представлениям о свободе предпринимательства, однако смысл в
принятии именно такого закона, безусловно, был. Да и как я уже говорил,
победителей не судят: если этот правовой акт смог достичь поставленной
цели, значит он изначально был хорошим.
Закон “Об обеспечении эстонской кроны” предусматривал, что все
находящиеся в обращении кроны должны иметь покрытие в виде золота или
резерва конвертируемой валюты [6, c.426]. Это создавало реальную основу
конвертируемости кроны (БЭ мог скупить любое количество крон), значительно
повышало стабильность эстонской валюты, благоприятствовало инвестициям,
сделало крону не только мерой стоимости и средством обмена, но и средством
накопления (эта функция денег работает только тогда, когда люди уверены в
том, что в один прекрасный день их сбережения не превратятся в пыль).
Курс кроны, согласно данному закону,определялся БЭ в зависимости от
курса немецкой марки. И естественно, авторитет этой самой твердой в Европе
валюты не мог не повысить доверие к эстонским деньгам. При этом БЭ не имел
права девальвировать крону, что также немаловажно.
БЭ обязан обеспечить свободный обмен валюты по официальному курсу на
всей территории Эстонии [6, c.426], что ставило крест на валютном “черном
рынке”, процветавшем в советское время, и значительно облегчало проведение
внешнеэкономических рассчетов.
Изменение объема крон в обороте должно соответствовать изменению
резервов БЭ [6, c.427]: без этого невозможно обеспечить сбалансированную
денежную политику и конвертируемость национальной валюты.
БЭ обязан по меньшей мере раз в месяц обнародовать информацию о
размере резервов золота и конвертируемой валюты, а также о количестве крон
в обращении [6, c.427]: открытость-необходимое условие доверия, и чем
доступнее будет подобная информация, тем меньше возникает слухов и
домыслов. История знает немало примеров того, как единственной причиной
банковского краха явились слухи о неплатежеспособности банка. Если же речь
идет о финансах всего государства, нетрудно представить, каковы могут быть
последствия неточной информации.
2.2. ПРОВЕДЕНИЕ РЕФОРМЫ.
Для непосредственного руководства подготовкой и проведением денежной
реформы в марте 1991 года был образован комитет по денежной реформе, в
состав которого входили премьер-министр, президент Банка Эстонии и
независимый эксперт [1, c.17]. Это с одной стороны обеспечивало достаточную
компетентность и связь реформы с общей экономической политикой государства,
а с другой-давало возможность сохранить независимость комитета.
Распоряжения комитета по силе были равнозначны постановлениям Парламента,
что позволяло достаточно свободно и опреативно принимать необходимые
решения. В обязанности комитета входила и разработка принципов национальной
денежной системы и денежной политики [1, c.17-18].
Именно комитет по денежной реформе определил срок обмена денег и
правила, по которым этот обмен происходил. На первый взгляд правила эти
могут показаться достаточно жесткими: так, обменять деньги могли только те,
кто предварительно проверил наличие своей фамилии в списках, а подлежащая
обмену сумма наличных была ограничена 150 кронами на человека (однако,
банковские вклады населения и все средства предприятий при этом
обменивались полностью) [1, c.18]. Своя логика в этом, безусловно, была:
поскольку количество выпущенных в обращение крон не должно было превышать
золото-валютных резервов республики, необходимо было четко ограничить сумму
обмениваемых денег-без этого реформа не имела бы смысла. Кроме того, было
необходимо предотвратить появление “мертвых душ”, чтобы “лишние” рубли не
были обменяны через подставных лиц.
С этой же целью начиная с 1 мая были резко ограничены рублевые
перечисления в Эстонию, а с 16 июня все почтовые переводы возвращались
отправителям [1, c.18]. К сожалению, эта мера тоже была вынужденой: если бы
тененвая экономика решила воспользоваться обменом денег в Эстонии, все
рассчеты экономистов были бы опрокинуты валом инфляционных рублей. Ту же
цель преследовал БЭ и тогда, когда начал устанавливать официальный курс
кроны только к свободно конвертируемым валютам. И цель была достигнута:
количество крон, выпущенных в обращение 20-22 июня, было сведено к минимуму
без ущемления интересов подавляющего большинства жителей республики.
Однако, обмен денег-это не конец реформы, а только завершение первого ее
этапа.
3. ЧТО СПОСОБСТВОВАЛО И ЧТО МЕШАЛО УСПЕХУ ДЕНЕЖНОЙ РЕФОРМЫ
3.1. Обстоятельства, способствовавшие успеху реформы. Для того, чтобы
введение собственной валюты действительно принесло ощутимые плоды, наряду с
перестройкой финансовой системы необходимо было провести фындаментальные
