RSS    

   Семь чудес света

разгар приготовлений к походу занемог. Несколько дней Александр боролся с

болезнью, совещался с полководцами, готовил к походу флот. В городе было

жарко и пыльно. Летнее солнце сквозь марево наклоняло рыжие стены

многоэтажных домов. Днем затихали шумные базары, оглушенные невиданным

потоком товаров - дешевых рабов и драгоценностей, привезенных воинами с

индийских границ,- легко доставшейся, легко уходящей добычей. Жара и пыль

проникали даже сквозь толстые стены дворца, и Александр задыхался - за все

эти годы он так и не смог привыкнуть к жаре своих восточных владений. Он

боялся умереть не потому, что трепетал перед смертью - к ней, чужой да и

своей, он присмотрелся в боях. Но смерть, понятная и даже допустимая десять

лет назад, сейчас была немыслима для него, живого бога. Александр не хотел

умирать здесь, в пыльной духоте чужого города, так далеко от тенистых

дубрав Македонии, не завершив своей судьбы. Ведь если мир столь послушно

ложился к ногам его коней, то, значит, вторая половина мира должна

присоединиться к первой. Он не мог умереть, не увидев и не покорив Запада.

И когда владыке стало совсем худо, он вспомнил о том единственном

месте в Вавилоне, где ему должно полегчать, потому что именно там он

уловил, вспомнил - а вспомнив, удивился - аромат македонского, напоенного

светлым солнцем, журчанием ручейка и запахом трав леса. Александр, еще

великий, еще живой, в последней остановке на пути в бессмертие, приказал

перенести себя в висячие сады...

Навуходоносор, создавший эти сады, руководствовался благородной причудой

деспота, ибо у деспотов тоже бывают причуды благородные - для кого-то, но

никогда для всех. Навуходоносор любил свою молодую жену - мидийскую

принцессу, тосковавшую в пыльном и лишенном зелени Вавилоне по свежему

воздуху и шелесту деревьев. Царь вавилонский не перенес столицу к зеленым

холмам Мидии, а сделал то, что недоступно прочим смертным. Он перенес сюда,

в центр жаркой долины, иллюзию тех холмов.

На строительство садов, приюта для царицы, были брошены все силы

древнего царства, весь опыт его строителей и математиков. Вавилон доказал

всему свету, что может создать первый в мире монумент в честь любви. И имя

царицы сказочным образом смешалось в памяти потомков с именем иной,

ассирийской правительницы, а сады стали известны как сады Семирамиды -

может, это была ревность человеческой памяти, для которой великое деяние

должно быть связано с великим именем. Царица Тамара никогда не жила в

замке, названном ее именем, и никогда, будучи женщиной благочестивой,

любящей своего второго мужа и детей, не помышляла о том, чтобы скидывать со

скал незадачливых любовников. Но трагедия должна быть освящена великим

именем: иначе ей недостает драматизма.

Сады, созданные строителями Вавилоона, были четырехъярусными. Своды

ярусов опирались на колонны высотой двадцать пять метров. Платформы ярусов,

сложенные из плоских каменных плит, были устланы слоем камыша, залитого

асфальтом и покрытого листьями свинца, чтобы вода не просочилась в нижний

ярус. Поверх этого был насыпан слой земли, достаточный для того, чтобы

здесь могли расти большие деревья. Ярусы, поднимаясь уступами, соединялись

широкими пологими лестницами, выложенными цветной плиткой.

Еще шло строительство, еще дымили кирпичные заводы, где обжигались широкие

плоские кирпичи, еще брели с низовьев Евфрата бесконечные караваны повозок

с плодородным речным илом, а с севера уже прибыли семена редких трав и

кустов, саженцы деревьев. Зимой, когда стало прохладнее, на тяжелых

повозках, запряженных быками, начали прибывать в город большие деревья,

тщательно завернутые во влажную рогожу.

Навуходоносор доказал свою любовь. Над стометровыми стенами Вавилона,

настолько широкими, что на них могли разъехаться две колесницы, поднималась

зеленая шапка деревьев сада. С верхнего яруса, нежась в тенистой прохладе,

слушая журчание водяных струй - день и ночь рабы качали воду из Евфрата,-

на много километров вокруг царица видела лишь зеленую землю своей державы.

Со смертью Александра Македонского мгновенно рассыпалась его империя,

растащенная на куски спесивыми полководцами. И Вавилону не пришлось вновь

стать столицей мира. Он захирел, жизнь постепенно ушла из него. Наводнение

разрушило дворец Навуходоносора, кирпичи спешно построенных садов оказались

недостаточно обожженными, рухнули высокие колонны, обвалились платформы и

лестницы. Правда, деревья и экзотические цветы погибли куда раньше: некому

было день и ночь качать воду из Евфрата.

Сегодня гиды в Вавилоне показывают на один из глиняных бурых холмов,

напичканный, как и все холмы Вавилона, обломками кирпичей и осколками

изразцов, как на остатки садов Семирамиды.

Статуя Зевса Олимпийского - единственное чудо света, оказавшееся на

Европейском материке.

Ни один из храмов Эллады не показался грекам достойным звания чуда. И,

выбрав в качестве чуда Олимпию, они запомнили не храм, не святилище, а

только статую, стоявшую внутри.

Зевс имел к Олимпии самое прямое отношение. Каждый житель тех мест

отлично помнил, что именно здесь Зевс победил кровожадного Крона, родного

своего отца, который в страхе, что сыновья отнимут у него власть, принялся

их пожирать. Зевс спасся также, как спасались сказочные герои всех народов:

всегда найдется добрая душа, которая пожалеет младенца. Вот и жена Крона,

Рея, подсунула мужу вместо Зевса крупный камень, который тот и проглотил.

Очевидно, Крон своих детей заглатывал целиком.

Когда Зевс подрос и победил отца, он вызволил на волю всех своих

братьев и сестер. Аида, Афину, Посейдона...

Олимпийские игры, в частности, были учреждены в честь этого события и

начинались жертвоприношениями Зевсу.

Главной святыней Олимпии был храм Зевса с его статуей работы великого

Фидия. Фидий был знаменит не только статуей Зевса Олимпийского, но и

статуей Афины в Парфеноне и рельефами на его стенах. Вместе с Периклом

Фидий разработал план перестройки и украшения Афин, что, правда, дорого

обошлось Фидию: враги его могущественного друга и покровителя стали врагами

скульптора. Месть их была банальной и грязной, но обыватели жаждали

скандала: Фидий был обвинен в том, что утаивал золото и слоновую кость при

сооружении статуи Афины в Парфеноне.

Слава скульптора оказалась сильнее злопыхателей. Жители Элиды внесли

залог за заключенного, и афиняне сочли этот предлог достаточным, чтобы

отпустить Фидия работать в Олимпию. Несколько лет Фидий оставался в

Олимпии, сооружая статую - синкретическую по материалу и известную нам по

описаниям и изображениям на монетах.

Статуя Зевса находилась в храме, длина которого достигала 64 метров,

ширина - 28, а высота внутреннего помещения была около 20 метров. Сидящий в

конце зала на троне Зевс подпирал головой потолок. Обнаженный до пояса Зевс

был изготовлен из дерева. Тело его покрывали пластины розоватой, теплой

слоновой кости, одежду - золотые листы, в одной руке он держал золотую

статую Ники - богини победы, другой опирался на высокий жезл. Зев был столь

величествен, что, когда Фидий завершил свой труд, он подошел к статуе, как

бы плывущей над черным мраморным полом храма, и спросил: “Ты доволен,

Зевс?” В ответ раздался удар грома, и пол у ног статуи треснул. Зевс был

доволен.

Остались описания кресла Зевса, которое было украшено барельефами

из слоновой кости и золотыми статуями богов. Боковые стенки трона были

расписаны художником Панэном, родственником и помощником Фидия.

Впоследствии византийские императоры перевезли со всеми

предосторожностями статую в Константинополь. Хотя они и были христианами,

рука на Зевса ни у кого не поднялась. Даже христианские фанатики, враги

языческой красоты, не посмели разрушить статую. Византийские императоры на

первых порах дозволяли себе ценить высокое искусство. Но, к глубокому

удовлетворению христианских проповедников, бог покарал своего языческого

соперника, наказав тем самым сошедших с праведного пути императоров. В V

веке нашей эры дворец императора Феодосия II сгорел. Деревянный колосс стал

добычей огня: лишь несколько обугленных костяных пластинок да блестки

расплавленного золота остались от творения Фидия.

Так погибло и седьмое чудо света...

Когда от памятника не остается и следа, появляется соблазн

(часто мотивированный) приписать его существование человеческому

воображению. Подобная участь не миновала и статую Зевса, тем более что от

нее не сохранилось копий.

Для того чтобы убедиться, что статуя существовала и была именно такой,

Руины храма Зевса

как описывали современники, следовало

отыскать хотя бы косвенные свидетельства ее создания.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5


Новости


Быстрый поиск

Группа вКонтакте: новости

Пока нет

Новости в Twitter и Facebook

                   

Новости

© 2010.