Дипломная работа: Святой Иоанн Златоуст и его враги
Первая черта - преобладание в религиозности антиохийцев морального элемента над мистическим, обостренный интерес к нравственной самодеятельности, высокая оценка моральной воли, ее усилий и подвигов. Форма религиозности всегда находит для себя выражение и, так сказать, опознает себя в тех отвлеченных положениях, касающихся теоретической стороны веры, которые называются догматами. Догматические понятия антиохийской школы как в учении ее древнейших представителей, так и в доктринах основателей ее нового периода носят на себе неизгладимую печать указанного нами религиозного интереса. В учении о личности Иисуса Христа школу характеризует адопцианство в различных его формах и видах. Вот ряд фактов в подтверждение этого.
К древнейшим антиохийским богословам можно отнести уже Павла Самосатского. Его осужденное Церковью учение о личности Христа важно для нас только со стороны своей тенденции. Христос, по учению Павла, есть простой человек, родившийся сверхъестественным образом от Девы Марии. С Ним соединился Божественный Логос, безличная божественная сила, от вечности исходящая от Бога и действовавшая в Моисее, пророках и других лицах. Христос сравнительно с другими пророками лишь в большей мере был осенен этой благодатной силой. Но человек Иисус пламенел неизменной любовью к Богу, воля его была чиста и нравственные подвиги высоки. За это по мере его нравственного преуспеяния Бог ниспосылал ему все большую благодать. Он дал ему силу творить чудеса и знамения, даровал ему имя выше всякого имени, власть творить суд и возвел в божественное достоинство.
Ученик и соотечественник Павла, мученик Лукиан, которого называют "Арием прежде Ария", и все "солукианисты" во главе с инициатором арианских споров удерживают идею Искупителя, возвышающегося до божественного достоинства путем нравственной борьбы и подвига, но с человека Иисуса переносят ее на ангелоподобное существо, вызванное к бытию творческим актом. Ранее создания мира Бог сотворил личное существо, Логос, который по природе своей не стоит вне возможности грехопадения, будучи наделен, как и ангелы, свободой выбора. Предвидя в Логосе неизменность воли и стремления к добру, Бог наперед сообщил ему все богатство Своей благодати. При помощи благодати и собственных усилий Логос возвышается до степени "Единородного Бога".
В несколько измененных формах, но та же высокая оценка нравственного подвига характеризует собой учение друга Иоанна Златоуста, Феодора Мопсуетского, и, конечно, этой чертой своего учения последний обязан общему руководителю подвижнического кружка антиохийской молодежи Диодору. Феодор признавал безусловную свободу воли и свободные усилия считал исходной точкой в деле спасения. Только по мере веры и трудов ниспосылается человеку благодать Св. Духа, не оправдывающая и не освящающая его в настоящей жизни, а лишь несколько помогающая ему бороться с силой греховных наклонностей, живущих в нашей душе. В соответствии с этим взглядом на спасение стоит и христология Феодора, проникнутая традиционным адопцианизмом. После Никейского собора и торжества православия над арианством для адопцианства не могло быть места в учении о Божественной природе Христа, но оно могло еще сказаться в богословских теориях, касающихся вопроса о соединении природ в исторической личности Искупителя. Придавая важное значение назидательному примеру жизни и подвигов Спасителя, Феодор с особенной настойчивостью говорит об Его нравственной борьбе, усилиях и победе. Не чуждый склонности ко греху, искушений и общечеловеческих слабостей, Христос вел борьбу со Своей плотью и искушениями душевными. В Гефсиманском саду Он изнемогал от страха и боязливости, устрашаемый надвигающимися страданиями, но силой Своей воли победил слабость человеческой природы.
Божество, обитавшее в Нем, только ускоряло Его естественное нравственное развитие и облегчало для Него тяжесть нравственной борьбы. По мере нравственного роста человека Иисуса происходило все более и более тесное соединение Его с обитавшим в Нем Богом Словом. И только по воскресении Иисуса Бог Слово вступил с Ним в полное и нераздельное нравственное единение, сделал Его предметом поклонения для людей и ангелов и даровал Ему имя паче всякого имени. Ценя в лице Искупителя главным образом чистую нравственную личность, силой своей свободной воли возвышающуюся до божественной славы, Феодор не мог допустить тесного, ипостасного соединения двух природ во Христе и считал это единение Бога Слова с воспринятым человеком только нравственным и внешним.
Из приведенных фактов ясно обнаруживается, какое значение и ценность имела в глазах антиохийских богословов моральная сторона религии. Идея существа, достигающего божественного достоинства энергией нравственной самодеятельности, красной нитью проходит через всю историю вероучения антиохийцев.
Вторая отличительная черта антиохийской школы касается экзегетики и способа толкования Св. Писания. Она проявляется уже в послеоригеновское время, начиная с Диодора и Феодора, и отчасти обязана своим происхождением тому научному возбуждению, которое исходило от великого александрийского учителя и через посредство основанной им кесарийской библиотеки передавалось на Восток. В библейских работах Оригена совмещается строго научный критический метод с мистико-аллегорическим пониманием текста. Уже одного колоссального предприятия — подвергнуть ревизии текст Св. Писания, как оно выполнено в знаменитых Экзаплах и Тетраплах Оригена, было бы достаточно, чтобы показать, насколько была для него важна строго научная работа в этой области. Об этом же свидетельствуют и его комментарии, в которых выяснению буквального смысла священного текста путем снесения параллельных мест, филологических, географических, исторических и археологических справок уделено не мало места. Но все это для Оригена, желавшего быть христианским гностиком, представлялось не более как черновой работой. Его душа с юных лет находила истинное удовлетворение в поисках духовных истин и глубоких философских идей, скрывающихся под оболочкой символов и покровом буквы. Антиохийская школа в своей экзегетике оставила в стороне то, что было самого дорогого для Оригена, и посвятила свои силы главным образом тому, что в Александрии признавалось менее важным. Не отрицая вполне типологического значения писания, антиохийские экзегеты с особенной любовью занимались выяснением прямого, буквального, исторического смысла Библии. Для них было важно открыть ту мысль, которую влагал в слова сам писатель известной книги. Они старались достигнуть этого исследованием особенностей языка священных книг, свойственного им стиля, подлинного значения употребляющихся в них метафор, тропов и образных выражений, установлением контекста речи и логической связи, в которой стоят ее отдельные части, изысканиями в области истории, быта, географии и археологии Палестины. Они впервые почувствовали, какой неисчерпаемый источник нравственного обновления, какой лучезарный свет содержится в просто и буквально понимаемом тексте писания, и это связывает вторую отличительную черту антиохийской школы — исторический метод толкования Библии — с первой — преобладанием нравственного интереса в ее религиозном настроении.
Такова была нравственная атмосфера того избранного кружка, в котором Иоанн воспитывал себя для Бога, Церкви и человечества. Отсюда он вынес глубокое уважение к моральной стороне религии и умение пользоваться непосредственным смыслом Библии для проведения в жизнь высоких нравственных идеалов. Кто хоть сколько-нибудь читал Златоуста, тот не мог не изумляться обширности его познаний в Св. Писании и искусству извлекать из текста нравственные идеи и примеры добродетели. Поразительна здесь находчивость и остроумие проповедника. Каждый оборот речи, каждый предлог, глагольная форма, незначительные и неуловимые подробности в его руках оживают, наполняются глубоким нравственным содержанием, превращаются в целые картины, яркие и выхваченные из самой жизни. В подтверждение этого достаточно сослаться на его беседы о богатом и Лазаре или на описание гостеприимства Авраама.
Таковы основные элементы, из которых слагается личность св. Иоанна Златоуста.
Обращаясь к характеристике личности Златоуста, мы сначала скажем о том, чем он не был, каким его не следует представлять себе.
Прежде всего св. Иоанн не был администратором или организатором сил. Его воля направлялась не к тому, чтобы из Церкви сделать учреждение, покоящееся на внешних устоях политического, правового и экономического характера. В этом отношении антиохийский проповедник является прямой противоположностью Василия Великого. Дух Василия был обращен преимущественно к внешнему. Человек знатного происхождения и очень богатый, он выдавался среди друзей прирожденной способностью властвовать и создавать всюду прочную организацию. Противник благотворительности, руководимой исключительно внушениями сердца и позволяющей злоупотреблять собой, он создает обширные благотворительные учреждения и дома трудолюбия со строгими порядками. Насадив монашество в Каппадокии, он тотчас же дает ему устав. Занимая должность пресвитера и юридически не имея никаких административных полномочий, фактически он нес на себе обязанности епископа и заведовал всеми епархиальными делами. В сане епископа он следил за точным исполнением церковных правил и очень скоро достиг того, что подчиненный ему клир стал образцовым. Церковь во время его епископства, по выражению церковного историка, напоминала ночное сражение, когда в глубоком мраке противники, перемешавшие свои ряды, перестают отличать врагов от друзей. Василий собирает рассеянные силы православных. Он входит в сношение с единомышленниками, привлекает путем разумных уступок на сторону православия полуариан, приобретает расположение и доверие св. Афанасия, дважды отправляет посольство к папе в надежде примирить между собой Восток и Запад. Чуждый всякого раболепства, Василий тщательно, однако, поддерживает свои связи в столице, чтобы, пользуясь ими, оказать иногда защиту несправедливо угнетенному или обобранному сборщиками податей.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16
