Суворов
остался в строю. Еще раз он подвергся смертельной опасности, когда три
турецких солдата внезапно бросились на него. Но оказавшийся поблизости
гренадер Новиков убил двух турок и обратил в бегство третьего.
Вскоре Суворов был вызван Потемкиным в осадный корпус, обложивший
турецкую крепость Очаков Суворов рекомендовал штурмовать крепость, так
как пассивная осада не сулила быстрого успеха, а русские войска несли
большие потери от болезней. Потемкин не согласился с ним. и в конце
концов Суворову пришлось уехать из-под Очакова. Впоследствии Потемкин
убедился в правильности рекомендованного Суворовым образа действии: в
декабре 1788 года состоялся штурм, и Очаков был взят.
Весной 1789 года Суворов был назначен в передовой корпус молдавской
армии. С порученными ему войсками — 5 пехотных полков, 8 кавалерийских и
30 пушек — он занял позицию на стыке с союзной австрийской армией.
Получив известие о том, что сильная турецкая армия готовится атаковать 18-
тысячный австрийский корпус принца Фридриха Кобурга, он выступил на
помощь союзникам. Пройдя за 28 часов 50 верст, он соединился у Фокшан с
австрийцами и взял в свои руки руководство. Действуя, как обычно,
наступательно, он не стал дожидаться турецкой атаки, а сам атаковал
врага. При этом удар его пришелся оттуда, откуда турки вовсе не ждали
нападения, потому что там тянулись болота. Суворовские войска,
проваливаясь в трясине, перебрались через болота и, обрушившись «как снег
на голову» на противника, разгромили его.
В начале сентября того же 1789 года турки повторили попытку раздавить
корпус Кобурга и таким образом выйти в тыл русской армии. Предвидевший
этот маневр неприятеля Суворов держал свой отряд в боевой готовности.
Узнав о приближении турок (на этот раз их было 102 тысячи), он, не теряя
ни минуты, двинулся к местечку Рымник, где предстояло разыграться
сражению. Он вел с собою 7 тысяч человек. За двое суток было пройдено
около 100 верст; утром 21 сентября русские полки примкнули к австрийцам.
И в этот раз Суворов основал свой план на том, чтобы перехватить у
противника инициативу и внезапно атаковать его. Установив, что турецкая
армия стоит тремя крупными отрядами, отделенными один от другого лесами и
оврагами, Суворов предпринял 22 сентября атаку левофлангового турецкого
лагеря, затем обрушился на центр и, наконец, разгромил правофланговый
лагерь. Огромная армия великого визиря Юсуф-паши перестала существовать
как реальная военная сила. Всю тяжесть боя вынесла на себе семитысячная
горсточка русских.
За эту победу Суворов получил титул графа Рымникского. Георгиевский
орден 1-й степени и драгоценную шпагу.
Однако русское высшее командование не сумело использовать в должной
мере Рымникскую победу и дало возможность туркам оправиться. Опорным
пунктом турок являлась расположенная в устье Дуная крепость Измаил.
Стратегическое значение Измаила было чрезвычайно велико, поэтому турки
укрепили его (под руководством французских и немецких инженеров) и
сосредоточили в нем армию в 35 тысяч человек.
В ноябре 1790 года русские войска в количестве 26 тысяч человек под
начальством Гудовича и де-Рибаса обложили Измаил. На активные операции
никто не решался: шла слабая бомбардировка в надежде, что турки падут
духом и выкинут белый флаг. Армия терпела лишения от холода, болезней и
недостатка продовольствия. В начале декабря был созван военный совет,
отправивший главнокомандующему на утверждение свое решение — снять на
зимнее время осаду и ограничиться наблюдением за крепостью.
Однако Потемкин, избегавший рискованных предприятий, на этот раз
упорствовал. Взятие Измаила было необходимо не только по военным, но и по
политическим соображениям.
Потемкин решил предпринять штурм Измаила. Был только один человек,
который мог справиться с такой задачей; правда, светлейший князь
предпочитал держать Суворова в тени. потому что слава его и без того
начинала иногда звучать чересчур громко, но теперь приходилось
подчиняться обстоятельствам.
11 декабря Суворов получил приказ поспешить к Измаилу и принять
начальство над осадным корпусом.
Даже с теми подкреплениями, которые были подтянуты Суворовым, он
располагал всего 30 тысячами человек. Осадной артиллерии почти не было,
снарядов для полевой артиллерии — только один боевой комплект.
«Обещать нельзя», — резюмировал Суворов в донесении Потемкину свои
наблюдения и тотчас начал готовить штурм.
Военная история не знала прецедентов, когда бы подготовка такого
грандиозного предприятия заняла так мало времени и вместе с тем была
настолько тщательна и систематична. Войска обучались технике штурма,
беспрерывно шло заготовление фашин и лестниц. Суворов ежедневно появлялся
среди солдат, наставляя их, ободряя, внушая каждому мысль о необходимости
штурма, внедряя в каждого уверенность в успехе.
Суворов пришел к решению, что наиболее подходящая для штурма та
сторона крепости, которая примыкает к Дунаю. Отсюда турки не ждали удара,
и укрепления здесь были менее значительны. В связи с этим главный удар
Суворов решил направить в эту сторону. Задача остальных колонн сводилась
к тому, чтобы вынудить турок рассредоточить свои силы на всем
шестиверстном протяжении крепостного вала.
Штурм был назначен на 22 декабря.
Всего восемь дней прошли с момента появления Суворова в русском
лагере, но за эти дни войска преобразились. Среди солдат и офицеров
парили большой подъем и готовность к подвигу.
Весь день 21 декабря происходила усиленная бомбардировка крепости; с
русской стороны действовало почти 600 орудий. Турки энергично отвечали. К
вечеру канонада затихла. Так как дело происходило в период самых коротких
дней, решено было начать штурм за два часа до рассвета, чтобы успеть до
вечера подавить все очаги обороны.
В ночь перед штурмом никто не спал. Начальникам было предписано
оставаться при своих частях, запрещено было выводить батальоны до
сигнальной ракеты, «чтобы людей не утруждать медленном к приобретению
славы».
Суворов лично обошел фронт, вспоминая историю каждого полка, прошлые
битвы, запросто здороваясь с ветеранами и ободряя молодых. Потом он
вернулся в свою палатку и прилег. Он был необычно сосредоточен, весь ушел
в себя. Полученное им письмо от австрийского императора осталось
нераспечатанным; он прочел его только на следующий день.
В 3 часа ночи взвилась первая ракета, и войска выступили к назначенным
местам. По второй ракете они подошли к стенам на 300 шагов. В половине
шестого утра, по третьей ракете, колонны двинулись на приступ.
Турки узнали о дне штурма и были наготове. «Крепость казалась
настоящим вулканом, извергавшим пламя,—вспоминает в своих мемуарах
Ланжерон. — Мужественно, в стройном порядке, решительно наступали
колонны, живо подходили ко рву, бросали в него свои фашины, по две в ряд,
спускались в ров и спешили к валу. У подошвы его ставили лестницы, лезли
нп вал и, опираясь на штыки, взбирались наверх. Между тем стрелки
оставались внизу и отсюда поражали защитников вала, узнавая их по огню их
выстрелов».
Осажденные дрались отчаянно. Они производили многочисленные вылазки,
тесня и опрокидывая русские батальоны.
Бойцы смешались в предрассветной мгле. Крики «ура» и «ал-ла»
беспрестанно сменялись, указывая, на чью сторону клонится успех.
Начальники колонн Мекноб, Безбородко, Львов, Марков были ранены.
Суворов расположился на кургане, зорко следя за перипетиями сражения и
беспрестанно посылая ординарней с распоряжениями. Резервов у него было
мало, но предназначенный для этой цели отряд казаков он использовал с
максимальными результатами, неоднократно выручая попадавшие в тяжелое
положение части.
В 8 часов утра внешний вал был взят. Битва перекинулась в город.
Каждую улицу приходилось завоевывать, каждый дом представлял собой стойко
защищаемую крепость. Русская полевая артиллерия открыла огонь вдоль улиц.
К 11 часам дня исход сражения определился. Русские войска со всех сторон
надвигались на центр города, сжимая турок в железное кольцо.
Татарский хан Каплан-Гирсй предпринял отчаянную попытку отбросить
русских. Во главе трехтысячного отряда он напал на черноморских казаков,
порубил многих из них и прорвался в тыл русским полкам. Подоспевшие егери
и гренадеры ликвидировали прорыв, отряд Гирея был окружен и уничтожен.
Близилась развязка. Турок выбивали из горящих домов, из «ханов»
(больших каменных строений). В одном из таких «ханов» погиб комендант
крепости Айдос-Мехмед. Общий хаос увеличился оттого, что из конюшен
вырвалось несколько тысяч лошадей и в бешенстве носилось по улицам.
К сумеркам сопротивление было окончательно сломлено.
В этом штурме участвовал, в качестве начальника одной из колонн, М. И.
Кутузов. Суворов так отозвался о нем:
