Сперанский - святило российской бюрократии
Сперанский - святило российской бюрократии
Содержание:
Глава 1. Детство и юность М.М.
Сперанского...............................................................2
Глава 2.
Восхождение.................................................................
.........................................5
Глава 3. На пороге славы и
несчастья...................................................................
............7
Глава 4. М.М. Сперанский и Александр
I...........................................................................
.9
Глава 5. Падение и повторное
восхождение.................................................................
...11
Глава 6. М.М. Сперанский и Николай I. События декабря 1825 г.
Завершение карьеры и жизненного пути.
..........................................................14
Список
литературы..................................................................
............................................17
Великие
чудеса Сперанский нам явил,
Науками он вдруг дворян всех задавил.
Сперанский выдумал учить и стариков,
И хочет
делать он из мухи пауков.
Велик он стал теперь, хотя и сын поповский;
Но, к сожалению, в нём разум не отцовский:
Громаду света он возомнил переменить,
Чтоб в
хаосе таком навек себя затмить.
Неизвестный автор.
Глава 1. Детство и юность Сперанского.
«Родился 1-ого января 1771-го года, почти в полночь». Этот отрывок приведен
из автобиографической записки «Эпохи М. Сперанского» (писано в 1823 году, 1
мая )
До конца своих дней Михайло Михайлович не знал, что спутником его в
рождении был в действительности год 1772-й – биограф установил данный факт
лишь спустя десятилетие после смерти Сперанского, - но зато всю жизнь знал
своё происхождение, помнил, что он попович, сын сельского священника.
Помнил не потому только, что ему это напоминали, но, прежде всего оттого,
что хотел помнить своё простое происхождение, имел к своему прошлому
(которым его в аристократическом кругу пытались оскорбить, унизить)
постоянную и непонятную для окружающих привязанность.
С годами привязанность эта принимала весьма причудливые формы. В пору,
когда попович вошёл уже в силу, сделал по гражданской службе завидную и
для князя карьеру и имел собственный дом в Петербурге, посетил его как-то
один знакомый профессор. Придя к нему в дом поздним вечером, последний был
проведён в какую-то каморку, где застал хозяина , стелющего себе постель…
на простой лавке. Вдоль неё был разостлан овчинный тулуп, а в головах
лежала грязная подушка. “Помилуй, что это значит?” – воскликнул от
изумления посетитель. В ответ спокойно прозвучало: “Ныне день моего
рождения, и я всегда провожу ночь таким образом, чтоб напоминать себе и
своё происхождение, и всё старое время с его нуждою.”
Привязанность к своему происхождению и годам, проведёнными в
родительском доме, выражалась у Михаила Михайловича также в необыкновенной
его почтительности к матери – простой деревенской попадье. Когда в дни
наивысшего его взлёта она заявилась к нему повидаться, одетая в
простенький балахон и повязанная платком, он при встрече не только не
постеснялся окружающих, а по народному русскому обычаю пал перед нею на
колени и высказал знаки самой глубокой и трепетной сыновней любви.
Затерянная во Владимирской губернии деревня Черкутино, в которой
родился и провёл своё детство М.М. Сперанский, где проживали его родители и
родственники, являлась постоянным адресатом его писем, волнений, забот.
Бывало – с годами, правда, реже и реже – заезжал туда и он сам, видный
сановник, известный не только в России, но и далеко за её пределами.
Крестьяне – сотоварищи детства его – не могли надивиться замечательной его
о них памятливости, уважительному отношению с его стороны, полнейшему
отсутствию в нём какого-либо стремления подчеркнуть своё высокое положение.
Он же с явной приятностью вспоминал прожитые в Черкутино годы.
Отец его, Михайло Васильевич – иерей сельской церкви, высокий ростом,
тучный, ко всему, казалось, равнодушный человек – мало уделял внимания
своему дому и семье. Все заботы о домашнем быте лежали поэтому целиком и
полностью на матери Михайлы Прасковье Фёдоровне – женщине, в отличии от
своего мужа, маленькой, худенькой, умной и энергичной. Доходы простого
сельского священника, довольно скромные, не позволяли держать при хозяйстве
более одного-двух работников, потому многое из домашней работы Прасковье
Фёдоровне приходилось делать самой. С раннего утра и до позднего вечера
была она занята хозяйственными делами. Сын же её Михайло, бывший долгое
время единственным (лишь позднее у него появятся брат и сестра), рос
предоставленным почти целиком самому себе, то есть имел ту
самостоятельность, ту свободу, что как воздух необходима для возникновения
из маленького человеческого существа большой личности.
Слабому от рождения физически, ему трудно было угнаться за своими
сверстниками в их забавах и шалостях. Оттого почти всё время проводил он в
одиночестве или же в общении с дедом Василием, который совсем к тому
времени ослеп, но сохранил замечательную память на разные житейские
истории, а с нею и способность увлекательно их рассказывать. Именно от деда
своего получил будущий государственный деятель первые сведения об
устройстве мира и житии людей в нём. Избегавший обыкновенных для детского
возраста игр маленький Михайло рано выучился читать и чтением книг заменил
себе эти игры.
Покинул родительский дом Михайло рано – на восьмом году своей жизни.
Около 1780 года отец отвёз его во Владимир, где строил через посредство
одного из своих родственников – местного священнослужителя – на учёбу в
епархиальную семинарию.Так поповичу была уготована обыкновенная для его
наследства стезя.
Годы, обучения Михайло Сперанского во Владимирской семинарии, были
периодом расцвета последней. Ко времени его поступления в семинарию в
практике духовных учебных заведений широкое распространение получили
телесные наказания – битьё провинившихся в чём-либо семинаристов розгами,
палками, ремнями и т.п. Неизменным в воспитании русских семинаристов
осталось одно – стремление внушить им некий безотчетный страх, преклонение
перед официальными властями, выработать автоматизм послушания властям.
Летом 1788 г. Владимирская семинария была объединена с Суздальской и
Переяславской семинариями в одно учебное заведение, которое поместили в
Суздале. Для Михайлы переезд сюда был не только переменой места жительства
– во Владимирской семинарии он обучался в философском классе, в Суздальской
же ему предстояло учиться в классе богословия. Однако долго жить в Суздале
Сперанскому не пришлось. В том же году произошли события, в корне
изменившие его жизнь. А именно, вскоре отбыли из Суздаля в столицу империи
два семинариста с документом, который гласил: “Объявители сего епархиальной
моей семинарии студенты школ богословия М. Сперанский, философии
Вышеславский, в исполнение присланного из Святейшего Правительственного
Синода указа, отправлены в царствующий Санкт-Петербург для продолжения
учения в Санкт-Петербургской семинарии”. Внизу документа стояла подпись
епископа суздальского Виктора и дата: “декабря 16 дня 1788 года”.
Сперанский-семинарист имел в юности то, чего другие воспитанники
семинарий, как правило, в эти годы ещё не имели – он обладал вполне
развитым внутренним духовным миром, дававшим определённую автономность его
душевным движениям, определённую независимость процессу становления его
характера, - духовным миром, сообщавшим ему повышенную сопротивляемость
вредным воздействиям господствовавшего в семинарии морального климата.
Научившийся грамоте и с самого начала, много для своего малого возраста
проводивший за чтением книг, он с годами читал всё больше и больше. И если
во Владимирской семинарии его самообразование являлось беспорядочным, то в
Петербурге оно приобрело характер системы: Михайло читал теперь не всё
подряд, а по сознательному выбору и притом приноровился делать регулярные
выписки из прочитанного.
Когда для Сперанского подошло время окончания Петербургской семинарии,
ему предложили остаться в ней на преподавательскую работу. 20 Мая 1792 года
митрополит Гавриил определил поповича на должность учителя математики
Александро-Невской семинарии с годовым жалованьем в 150 рублей
ассигнациями. Через три месяца ему было поручено преподавать там ещё и
физику с красноречием, а к жалованью присоединили ещё 50 рублей. 8 Апреля
1795 года Михайло был назначен учителем философии и в дополнение к
учительской должности – префектом семинарии. Размер его жалования возрос до
