Савва Морозов, великий российский предприниматель

моду. Постройка была завершена в 1896 г. Особняк необычного стиля

(сочетание готических и мавританских архитектурных элементов, спаянных

сведено пластикой модерна) сразу же стал одной из московских

достопримечательностей. Таких вычурных, бросающих вызов "родовых замков"

купечество себе еще не позволяло.

Открытие этого московского "чуда" было обставлено помпезно. "На этот

вечер собралось все именитое купечество ,- вспоминал князь С. А. Щербатов .-

Хозяйка, Зинаида Григорьевна Морозова,.. женщина большого ума, ловкая, с

вкрадчивым выражением черных умных глаз на некрасивом, но значительном

лице, вся увешанная дивными жемчугами, принимала гостей с поистине

королевским величием. Тут я увидел и услышал впервые Шаляпина и Врубеля".

Об архитектурных достоинствах морозовского особняка можно судить по-

разному. Бесспорно другое. Хозяйка дома всячески старалась превратить его в

светский салон: здесь устраивались вечера, балы, приемы. Зинаида

Григорьевна стремилась к тому, чтобы в ее доме непременно присутствовала

"аристократическая элита". В 1902 г. О. Л. Книппер писала А. П. Чехову, что

на одном из таких балов ей представляли графа Шереметева, графа Олсуфьева,

графа Орлова-Давыдова. Чехов в ответ заметил: "Зачем, зачем Морозов Савва

пускает к себе аристократов? Ведь они наедятся, а потом, выйдя от него,

хохочут над ним".

Игра в светскость продолжалась довольно долго и требовала не только

усилий, но и больших расходов. Приобретается обширное имение Покровское-

Рубцово, строится дача во Владимирской губернии. Люди , мало знакомые с

хозяином не понимали такой "пляски миллионов". Чем дальше, тем больше

Морозову претили светские устремления жены. Начавшееся взаимное охлаждение

со временем переходит в отчуждение. "Мадам Морозова" сверкала в обществе,

на благотворительных базарах, в театрах, на вернисажах; принимала у себя

родовую знать, светскую молодежь, офицеров. У нее "запросто" бывала сестра

царицы, жена московского генерал-губернатора великая княгиня Елизавета

Федоровна. Красочное описание личных апартаментов хозяйки дома оставил

Горький, которого поразило "устрашающее количество севрского фарфора:

фарфором украшена широкая кровать, из фарфора рамы зеркал, фарфоровые вазы

и фигурки на туалетном столе и по стенам, на кронштейнах. Это немножко

напоминало магазин посуды". Иначе выглядела обстановка комнат, занимаемых

хозяином: "В кабинете Саввы - все скромно и просто, только на книжном шкафе

стояла бронзовая голова Ивана Грозного, работы Антокольского. За кабинетом

- спальня; обе комнаты своей неуютностью вызывали впечатление жилища

холостяка"9.

Как представитель одной из крупнейших отечественных фирм С. Т. Морозов

пользовался влиянием в предпринимательских кругах, ряд лет возглавлял

Ярмарочный комитет на крупнейшем российском "торжище" - в Новгороде. Именно

его в 1896 г. выдвинуло купечество для приветствия и поднесения хлеба-соли

на Всероссийской промышленной выставке государю-императору. Получал он и

знаки "монаршей милости": ему было присвоено звание мануфактур-советника,

он состоял членом "высочайше утверждаемого" Московского отделения Совета

торговли и мануфактур. Тогда в разговоре с Амфитеатровым Морозов высказал

мнение о своем сословии, в одном он был точно убежден: торгово-промышленное

сословие на Руси сильно не только мошной своей, но и сметкой. Не только

капиталами, но и умами.… Одна беда – культуры мало! Не выработало еще наше

сословие сознания собственного достоинства, сословной солидарности…. Брался

Морозов и за новые дела: основал, например, крупное химическое акционерное

общество "С. Т. Морозов, Крель и Оттман", зарегистрированное в Германии, но

владевшее предприятием в России и специализировавшееся на производстве

красителей ("Я ведь специалист по краскам" ,-говорил он).

Общение с либералами.

В начале ХХ в. Морозов приобрел известность и в среде лидеров

либерального движения, а в его особняке происходили полулегальные заседания

земцев- конституционалистов. Однако особых симпатий к этим деятелям он,

насколько известно, не питал. Его интересовали другие люди. "Не знаю ,-

писал Горький ,- были ли у Морозова друзья из людей его круга, но раза два,

три, наблюдая его среди купечества, я видел, что он относится к людям

неприязненно, иронически, говорит с ними командующим тоном, а они, видимо,

тоже не очень любили его и как будто немножко побаивались. Но слушали -

внимательно". Друзей в этом кругу у Морозова действительно не было, а

купечество он презрительно называл "волчьей стаей".

Конечно, Морозов не был революционером, т. е. человеком, ставящим себе

целью радикальное изменение жизни общества, ведущим борьбу против системы.

Однако он ощущал потребность в изменении общественных порядков и помогал

революционному движению деньгами. Председатель Совета министров С. Ю. Витте

однажды с негодованием заметил, что такие, как Морозов, "питали революцию

своими миллионами". Задолго до революции Морозов почувствовал ее

приближение. Он говорил: «Наверное, будет так: когда у нас вспыхнет

революция, она застанет всех нас врасплох и примет характер анархии. А

буржуазия не найдет в себе сил сопротивляться и ее сметут, как сор». "Вы

считаете революцию неизбежной?" - спросил у него Горький. "Конечно ,-

последовал ответ. - Только этим путем и достижима европеизация России,

пробуждение ее сил. Необходимо всей стране перешагнуть из будничных драм к

трагедии. Это нас сделает другими людьми". Он отдавал себе отчет в том, что

революция могла смести ему подобных, но не был равнодушен к судьбе страны.

Однажды он сказал, что теория Маркса близка ему по духу своей активностью,

Маркс учит не мириться с объективными условиями но активно воздействовать

на них, изменять их. Маркса надо воспринимать именно как воспитателя воли.

Большевикам Морозов помогал вполне осознанно и деньгами и даже личным

участием. Он полагал, что это течение в русском освободительном движении

сыграет "огромную роль".

Морозов признавался, что он не считает правительство настолько

разумным, чтобы оно поняло выгоду конституции для себя. Если даже

обстоятельства понудят дать его эту реформу – оно даст его в самой

уродливой форме, которую только можно выдумать. В этой форме

конституция поможет организоваться контрреволюционным группам. Если

Россия пойдет вслед за Европой даже церемониальным маршем во главе с

парламентом – все равно нам ее не догнать. Но он думал, что мы можем

ее догнать сделав революционный прыжок. Но в словах Саввы Морозова

неприкрыто ничем взвизгивала та жгучая боль предчувствия неизбежной

катастрофы, которую резко ощущали почти все честные люди накануне

кровавых событий японской войны и 1905 года. Он видел Россию как

огромное скопление потенциальной энергии, которую пора превратить в

кинетическую. Он говорил: «Пора! Мы талантливы. Мне кажется, что наша

энергия могла бы оживить Европу, излечить ее от усталости и дряхлости.

Поэтому Я и говорю: во что бы то ни стало нам нужна революция,

способная поднять на ноги всю массу народа10. Существует иная точка

зрения на то, почему Савва Морозов активно помогал

революционному движению в России. Некоторые считают, что это было связано с

актрисой Андреевой Марией Федоровной, к которой он испытывал сильное

чувство. Об этом более подробно написано в статье одного из журналов под

названием «Мечта и проклятие Саввы Морозова»:

«Мария Федоровна Андреева всегда оставалась глубоко порядочной

женщиной,

она была светской дамой и очень сильно скучала. Ее отец, неимущий дворянин,

работал главным режиссером Александринского театра, и девушка пошла бы по

актерской стезе, но ее судьбу круто изменил ранний брак. Муж, хороший,

добрый человек, был старше ее почти вдвое: через девять лет ей исполнилось

тридцать, ему – сорок семь, и они жили под одной кровлей как добрые друзья.

О том, что их брак давно лишь формальность, друзья семьи и не подозревали.

К этому времени господин Желябужский имел чин действительного статского

советника и занимал высокий пост в железнодорожном ведомстве. В их доме

собирался московский свет, с молодой генеральшей раскланивался столичный

наместник, великий князь Сергей Александрович. У нее было двое прелестных

детей, чудесный дом, длинный список поклонников. И все это казалось ей

беспросветной рутиной.

И она, и ее муж страстно любили сцену – господин Желябужский был

талантливым

актером-любителем. Статский советник вместе с женой выступали в домашних

спектаклях, видный московский фабрикант господин Алексеев, красавец, франт

и звезда любительской сцены (там его знали под псевдонимом Станиславский),

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8