Нансен Фритьоф
которой насквозь пронизана книга Нансена об эскимосах.
Книга Ф. Нансена "Жизнь эскимосов" (1891) на русском языке в сильно
сокращенном переводе О. Поповой выдержала ряд изданий (пятое издание в
1926 г.). Полностью напечатана в Собр. соч. (т. 1, Л., 1937).
За Гренландскую экспедицию Нансен удостоился двух высоких наград.
Шведское общество антропологии и географии вручило ему медаль "Веги" (в
1889 году), а Королевское географическое общество в Лондоне - медаль
Виктории (в 1891 году). Обе эти медали присуждаются только в редких
случаях.
Медаль "Веги" была установлена в Швеции в связи со знаменитым плаванием
"Веги" по Северо-восточному проходу в 1878-1879 гг. под руководством А.
Э. Норденшельда, как высшая международная награда за выдающиеся
географические путешествия. Нансен был шестым по счету путешественником,
удостоенным этой награды. Первые пять - Норденшельд, капитан "Веги",
Паландер, Стенли, Пржевальский и Юнкер.
Приблизительно через полгода по возвращении из Гренландии, осенью 1889
года, Нансен женился на Еве Сарс, дочери знаменитого зоолога М. Сарса.
Сарс Михаэль (1808-1868) - норвежский гидробиолог. Основные его труды
посвящены изучению морских звезд и медуз. Вместе с другими норвежскими
учеными основал издание "Fauna litoralis Norvegiae".
Ева Нансен была выдающейся певицей, пользовавшейся большим успехом, а
также хорошей спортсменкой (в то время спорт отнюдь не был в моде).
Рассказывают, что, сватаясь за Еву, Нансен предупредил ее: "Только мне
надо будет отправиться к Северному полюсу!". Ева не возражала. Когда
Нансен написал об обручении своему спутнику по Гренландской экспедиции
Отто Свердрупу, с которым он не раз беседовал о плане будущей экспедиции
к Северному полюсу, Свердруп ответил: "Всю ночь после этого известия я не
мог уснуть: я был так рад - ведь теперь Северный полюс летит ко всем
чертям!"
На другой день после свадьбы Нансен отправился со своей женой в
путешествие по Европе, во время которого читал лекции о своей
Гренландской экспедиции в Швеции, Германии, Голландии, Англии и Франции.
Вернувшись, он принялся за устройство "домашнего очага". По его указаниям
недалеко от Христиании, в Люсакере, была выстроена небольшая вилла.
Внутреннее устройство комнат и вся обстановка были выдержаны в
древненорвежском стиле. Нансен назвал свою виллу "Готхоб" - по имени
эскимосского селения, в котором ему, пришлось провести целую зиму. Позже,
когда эта вилла оказалась слишком тесной, Нансен по собственному плану
выстроил, также в Люсакере, новый дом, получивший название "Polhogda". Он
высился на берегу фьорда, в живописной лесистой местности. Недалеко
стояла на якоре моторная яхта Нансена -"Veslemoy", на которой он в 1912
году совершил плавание в шпицбергенские воды. Иногда Нансен уходил на
яхту работать - там его не тревожили телефонные звонки и докучливые
посетители. После смерти Нансена "Polhogda" перешел в распоряжение
Академии наук.
Брак Нансена был в полном смысле гармоничным. Интересной иллюстрацией
жизни молодых супругов может служить эпизод о первой совместной встрече
Нового года, рассказанный Нансеном однажды за ужином (Нансен был вообще
превосходный рассказчик).
"Это было как раз накануне Нового года, в 1890 году. Ева и я поехали в
горы немного проветриться и вот - решили взобраться на гору Hope, на
самую вершину, конечно. Переночевали мы в Ольберге, с утра что-то
заленились и выбрались со двора только около полудня. Сначала мы не
очень спешили, вот день-то и прошел. Трудненько добраться до вершины и
летом, а зимой, когда дни короче, и вовсе надо было приналечь, да
приналечь, чтобы дойти туда засветло. Снегу было масса, а проводника с
нами не было. Наконец, подъем стал так крут, что пришлось снять лыжи и
тащить их на плечах. Самый последний участок был уже совсем плох. Надо
было шаг за шагом вырубать ступеньки лыжной палкой. Я шел впереди, Ева
за мной, и каждый шаг вперед, как писала в сочинении одна девочка,
стоил двух шагов назад. Но все-таки вершины мы достигли!
Была уже ночь, мы шли безостановочно и не ели. Но провизии у нас было
с собой вдоволь - смесь сыра с пеммиканом. И вот мы принялись за нее в
темноте.
(- Благодарите судьбу, что вас не угощают сегодня этой смесью! -
прервала здесь рассказчика его жена).
И вот мы сидели вдвоем на сугробе на самой вершине Hope, на высоте
эдак 5000 футов над уровнем моря. Мороз щипал нам щеки, мрак все
сгущался. Пора было отправиться в путь. Мы ринулись вперед, в ночную
тьму; я впереди, Ева за мной. Вихрем неслись мы по горам и скалам.
Вдруг мне пришлось остановиться и крикнуть Еве. Скат стал слишком
крутым для лыж, и оставалось одно: сесть да катиться на собственных
полозьях. Такой способ спуска отзывается на брюках, но зато он вернее
- особенно в темноте.
Понеслись. Ветер свистал в ушах, а снег так и колол их - нельзя ведь
сказать, чтобы была оттепель. Вдруг, в самый разгар нашего спуска, у
меня слетела с головы шапка. Пришлось мгновенно затормозить. Далеко
вверху что-то чернело. Я добрался туда ползком, цап рукой и - ударился
о камень. Так шапка где-нибудь дальше. А! вот она! Цап - и опять рукой
о камень. Потом, куда ни посмотри - все шапки да шапки, а только хочу
схватить да надеть - опять камень. Камень вместо хлеба - худое дело,
но и камень вместо шапки не лучше. Нечего делать, пришлось пуститься
дальше без шапки.
Последней миле просто не было конца, но брюки еще держались, и
пришлось им выдержать до конца. Время от времени мы пользовались
лыжами. Вдруг опять стало так круто, что пришлось остановиться. И во-
время - перед самым обрывом. Того, что называется направлением, для
нас не существовало; мы знали только одно, что надо спускаться.
Наконец, я нашел русло реки. Надо, впрочем, сознаться, что русло реки
- неважный спуск для лыж, особенно во тьме, на пустой желудок и
тяжелую совесть. В сущности это было ведь непростительным легкомыслием
- мы рисковали жизнью. Но просто невероятно, как иногда выпутываешься;
в конце концов мы благополучно миновали и русло.
Выбравшись на дорогу, мы почувствовали себя совсем хорошо. Брели,
брели, набрели на хижину. Мне она показалась очень милой и уютной, но
Ева нашла ее гадкой. Теперь она уже привередничала и спешила дальше.
Женщины всегда так.
Долго мы шли еще, пока, наконец, не дошли до двора звонаря в долине
Эгге. Пришлось разбудить хозяев. Звонарь скорчил ужасную гримасу,
когда узнал, что мы свалились к ним с вершины Hope.
Ева на этот раз оказалась не особенно взыскательной насчет ночлега.
Едва она успела опуститься на стул, как тут же и заснула.
- Парнишка твой, кажется, заморился! - сказал звонарь. На Еве был
серый лыжный костюм - короткая юбка и штаны. - Это моя жена, - сказал
я. Вот смеху-то было!
- Ай, ай, ай! Таскать с собой жену на вершину Hope в ночь под Новый
год!
Но тут подали поесть, и как только Ева пронюхала, что здесь не пахнет
сыром с пеммиканом, - она живо проснулась.
После того мы отдыхали у звонаря три дня. Да, вот вам и прогулка на
Hope в ночь под Новый год! По-моему, это была славная прогулка, не
знаю, что скажет Ева..."
От Евы у Нансена было пять детей: трое мальчиков и две девочки. В честь
своей первой дочери - Лив - Нансен назвал один из островов Белой Земли
(группа островов на северо-востоке Земли Франца-Иосифа), а рядом лежащий
остров был им назван островом Евы. Экспедицией на цеппелине в 1931 году
было, впрочем, выяснено, что острова Лив и Ева соединены перешейком,
представляя, следовательно, один остров. На советских картах этот остров
носит теперь название Евалив. Нансен посвятил жене свою лучшую книгу -
описание экспедиции на "Фраме" ("Ей, которая дала имя кораблю и имела
мужество ожидать"). Ева Нансен скончалась в 1907 году. В 1919 году Нансен
женился вторично, на Зигрун Мунте.
По возвращении из Гренландии Нансен занимал скромную должность хранителя
зоотомического кабинета при университете в Христиании. В это время он
весь ушел в разработку плана и подготовку задуманной им большой
экспедиции в центральную часть Полярного бассейна. План этой экспедиции
был весьма необычен и вместе с тем гениально прост. Еще в 1884 году
профессором Моном была опубликована статья о находке у юго-западных
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9
