Милюков
князь Г. Н. Трубецкой. Милюков начал свою деятельность с обращения к
директорам Департаментов и отделов Продолжать работать на своих местах.
Дипломатическая служба за границей также оставалась в целом в прежнем
составе. Определяя свой внешнеполитический курс в телеграмме от 4 марта,
направленной русским дипломатическим представителям за границей, в
обращении Временного правительства к населению страны Милюков утверждал,
что внешняя политика правительства остается неизменной - война до
победного конца в единении с союзниками, что нет царской дипломатии и
дипломатии Временного правительства, а есть одна дипломатия – «дипломатия
союзническая, которую мы ведем вместе с союзными государствами, вместе с
передовыми демократиями». После опубликования ноты Милюкова союзникам с
обещанием сохранить верность своим обязательствам довести мировую войну до
победы, 20 апреля начались в Петрограде стихийные демонстрации под лозунгом
«Долой Милюкова!». В ответ на это последовали демонстрации с плакатами
«Доверие Милюкову!», «Да здравствует Временное правительство!». 21 апреля
демонстрации против Временного правительства и его политики продолжались с
еще большей силой. Тысячи рабочих, солдат и матросов шли с лозунгами «Вся
власть Советам!», «Долой войну!», «Опубликовать тайные договоры» Вечером
того же 21 апреля состоялось совещание Временного правительства с
Исполнительным комитетом Совета рабочих и крестьянских депутатов. Здесь и
возникла в качестве альтернативы лозунгу «Вся власть Советам!» идея
создания коалиционного правительства. В этих условиях Милюков вынужден был
уйти в отставку. Ему предлагали сменить портфель, став министром народного
просвещения, но он отказался. «Для меня было очевидно, — говорил Милюков в
Думе 4 мая 1917 г, — что переменить портфель министра иностранных дел на
портфель министра просвещения все-таки не значит освободить себя от
ответственности за внешнюю политику, которую я вел в течение всей воины и
которая известна всему свету. Такой ответственности я нести не могу. Вот
почему я ушел». Однако это была не единственная причина ухода Милюкова из
состава правительства. Главной причиной был кризис Временного
правительства, проблема создания коалиционного правительства, разногласия с
Керенским. Он был противником коалиционного правительства, его создание
считал «весьма решительной» и одновременно «рискованной попыткой». Однако
видел в случае его создания возможность положительных результатов —
усиления власти и достижения единства, а главное, — возможность переломить
настроение в армии в сторону избавления от пацифистских настроений. При
этом он полагал, что члены Совета рабочих и солдатских депутатов, войдя в
правительство, могут быть использованы для оказания давления на массы. И
только решение этих задач оправдывало, с его точки зрения, созыв такого
правительства. Историю февральской революции и свою роль в ней Милюков
описал в книге, вышедшей первым изданием в Киеве в 1918 г. «История второй
русской революции» в двух томах.
Свою политическую деятельность Милюков продолжал в качестве
председателя ЦК кадетской партии, а также участвовал в политических
организациях, в двух представительных собраниях, организованных вторым и
третьим коалиционными правительствами.
На IX съезде кадетской партии (июль 1917) Милюков зачитал пространный
доклад, резюме которого состояло в следующих словах: «...Нашу основную
проблему мы сформулировали 15 июля: или Советы или Россия». Он подчеркивал,
что кадеты, а к ним присоединился и Керенский, взяли курс на ликвидацию
политической роли Советов. Съезд консолидировал силы контрреволюции и
призывал к созданию правительства «сильной власти», независимой от «начал
классовой борьбы и лозунгов явного и скрытого циммервальдизма». В июльские
дни особенно проявилась контрреволюционная сущность кадетов, они стали
инициаторами создания карательных отрядов, введения смертной казни на
фронте, настаивали на применении жесточайших мер по отношению к
большевикам.
Октябрьскую социалистическую революцию Милюков, естественно, воспринял
враждебно. Находясь в эти дни в Петербурге, он «наскоро собрался» и
вечерним поездом с семьей отправился в Москву. «Выдержав в московской
засаде две недели безнадежной борьбы с восстанием красных и потерявши связь
с членами ЦК», он двинулся туда, «куда вела тогда дорога всех, собиравшихся
продолжить борьбу немедленно». Милюков продолжал борьбу от имени своей
партии, объявленной Советской властью вне закона.
В конце ноября 1917 г. Милюков участвовал в тайном совещании военных
представителей стран Антанты в Яссах, где обсуждался вопрос о формах помощи
союзников в освобождении России от большевиков. Под чужим именем Милюков
отправился в Новочеркасск, где принял участие в создании Добровольческой
армии. Он сочувственно относился к заговору Корнилова и вступал с ним в
контакты. В конце мая 1918 г. Милюков прибыл в оккупированный немецкими
войсками Киев «искать более широких перспектив» и «организации
антибольшевистского движения». Милюков вел переговоры с германским
командованием с целью реставрации монархии. Его обвиняли в измене
союзникам, германофильстве. Однако он преследовал одну главную цель — не
допустить стабильности большевистского строя. Противоречия московских
кадетов, верных союзническим обязательствам, и Милюкова с его теперь
германской ориентацией означали лишь различные варианты одной и той же
задачи — свергнуть Советскую власть.
Жизнь в эмиграции
Антибольшевистское движение потерпело неудачу. Многие организаторы его
оказались в эмиграции. В 1920 году Милюков эмигрировал в Англию. Здесь он
сразу же предпринял издание журнала «New Russia» на английском языке. В
конце этого же года Милюков перебрался в Париж. Его главным занятием в 20-е
годы стала разработка «новой тактики» борьбы с большевистской Россией.
У русской эмиграции не было единства по вопросу о том, как и в какой
форме продолжать борьбу с советской Россией. Основная часть «политической»
эмиграции выступала сторонницей вооруженной, опирающейся на внешние и
внутренние силы, реставрации монархии. Милюков стал выразителем иной точки
зрения, объединяя «левый» сектор эмиграции. В декабре 1920 г. парижская
группа кадетов, называвшая себя Комитетом, под руководством Милюкова
составила документ «Что делать после Крымской катастрофы?», в котором
излагалась новая тактика кадетов. Она строилась на новой их программе:
признание республики, а не монархии как формы правления, федерации как
формы соотношения отдельных частей государства, статус кво на «крестьянские
захваты», установление местного самоуправления.
1921 год Милюков встречал в кругу своих единомышленников, где
присутствовали и эсеры. «Нас объединяло с эсерами, — писал он, — признание
необходимости продолжения борьбы с большевиками и отрицание прежних методов
борьбы». 1 марта 1921 года Милюков начал издавать газету «Последние
новости», в которой много внимания уделял разъяснению «новой тактики». Он
постоянно выступал в Париже и в других странах, пропагандируя свои новые
взгляды.
В Белграде, Софии, Константинополе, Берлине, Лондоне, словом, везде,
где находились русские эмигранты, возникла оппозиция Милюкову.
Петрункевич, Родичев и др. кадеты опубликовали заявление о своем
решительном несогласии с парижской группой, ее оценкой «белого движения»,
попыткой вступить в блок с социалистами, а также предложили осудить позиции
лидера партии. «Присмотритесь к Милюкову, — писал противник Милюкова кадет
И. Наживин, — профессор, лидер важной партии, а крутит как мальчишка.
Сегодня монархист, ориентация на союзников, прибывает в Киев — ориентация
на немцев, бежит из Киева в Лондон, — и снова спасение в союзниках, едет в
Париж — и делает страшное мартовское лицо» (то есть идет на соглашение с
эсерами).
«Новая тактика» встречала сопротивление даже в среде сторонников
Милюкова, стоявших близко к редакции «Последних новостей». Бывший министр
правительства П. П. Юренев, бывший московский городской голова Н. И.
Астров, князь В. А. Оболенский, сгруппировавшиеся вокруг Милюкова в Париже,
считали, что «он слишком далеко идет на пути «признания революции».
В действительности же Милюков оставался все тем же реальным политиком
и прагматиком. В 20—30-е годы среди эмигрантов предпринимались
неоднократные попытки объединения различных эмигрантских течений, не
увенчавшиеся, однако, успехом. Милюков принимал в них самое активное
участие.
Хотя политические страсти отнимали у русских эмигрантов много сил и
времени, им приходилось приобщаться и к условиям повседневной жизни стран,
где они осели. Необходимо было зарабатывать на жизнь. Помимо редакторства в
«Последних новостях», Милюков писал статьи о России для Британской
энциклопедии, сотрудничал в других изданиях, выступал с лекциями об истории
России во многих странах, в том числе и в Соединенных Штатах Америки, куда
он ездил по приглашению американской ассоциации Lowell Institute.
В часы досуга он совершал прогулки по набережной Сены, искал у
букинистов интересные книги, иногда его видели за шахматной доской.
Сохранилась фотография: Милюков играет в шахматы со Струве, а рядом с ними
в качестве арбитра — шахматный король А. А. Алехин.
В Париже он жил вначале в старом «заброшенном доме, где почти все его
комнаты были сплошь заставлены полками с книгами», составлявшими огромную
библиотеку, превышавшую десять тысяч томов, не считая многочисленных
комплектов газет на разных языках. Вступая в старость, горько оплакивал
смерть своей жены Анны Сергеевны.
Затем переехал в новую квартиру, на бульваре Монпарнас, где поселился
со своей второй женой Н. В. Лавровой. Уступая ее вкусу, Милюков по-другому,
«по-буржуазному» оформил свой антураж, сам оставаясь, как и прежде, вне
внешних условностей .
В 1927 году издал двухтомную книгу «Россия на переломе», в основе
которой лежали его лекции, прочитанные в Бостоне в октябре—ноябре 1921
года. Книга вышла в немецком, американском и русском изданиях. Она
содержала итоги и раздумья лидера русского конституционализма о «белом» и
«красном» движении, раскрывала его представления о русской революции,
причинах ее свершения. Милюков придавал особое значение русскому изданию
книги, так как, по его словам, «хотел смотреть на события глазами историка,
а не политика». Очевидно, это было трудно сделать для крупного политика,
почти неотделенного временем от происходящих событий. Это признание
интересно, однако, прежде всего как желание автора осмыслить опыт прошлого,
как попытку понять историю русской революции, ее корни.
Последние годы
Свой 80-летний юбилей (1939 г.) Милюков не отмечал публично, запретили
врачи. Его посетили друзья и единомышленники, он получил множество
поздравлений из разных стран мира. Почитатели подарили Милюкову бронзовую
медаль с его изображением, отлитую по рисунку Дейша. В ответном слове
Милюков вспоминал об ушедших товарищах и о своей присяге солдата в борьбе
за русский конституционализм.
Канун второй мировой войны обострил противоречия в рядах русской
эмиграции. В это время Милюков часто выступал и в Париже, и в Праге, говоря
о том, «что в случае войны эмиграция должна безоговорочно быть на стороне
своей родины». Одним из его главных оппонентов в этом вопросе был генерал
Деникин. Он хотел, чтобы Красная Армия, отразив немецкое нашествие, нанесла
бы поражение Германии, а затем ликвидировала бы большевизм. Милюков тяжело
переживал раздел Чехословакии по Мюнхенскому соглашению (1938 г.) и
предсказывал скорое начало войны. В советско-финляндской войне 1939—1940
гг. он занял сторону СССР. «Мне жаль финнов,— говорил он,— но я за
Выборгскую губернию».
Когда началась война и немцы приближались к Парижу, Милюков вместе с
Н. К. Волковым, директором «Последних новостей», ведавшим организационно-
финансовой частью газеты, поселился на даче под Фонтенбло, где не было ни
газа, ни электричества, ни продуктов питания. Один из сотрудников газеты,
посетивший тогда Милюкова, застал его за чисткой картошки. Вскоре Милюкова
перевезли в Виши, где условия жизни были более благоприятными.
Он следил за победами Красной Армии и желал разгрома фашистской
Германии. «Самыми важными часами дня,— вспоминал очевидец,— были те, когда
он, прильнув ухом к настольному радио, ловил шепот швейцарских и лондонских
передач. Душевный мир был нарушен, но воля оставалась прежней. Высадка
союзников в Африке, отступление немцев с Волги были, вероятно, его
последней радостью. Вера давала силы».
В последние годы жизни Милюков начал писать свои «Воспоминания». Он
жил в Виши, Монпелье, в Экс ле Бен, вдали от Парижа, был оторван от
библиотек, архивных материалов и писал по памяти. Его друзья давно
настаивали на том, чтобы он написал о своей жизни и борьбе, о победах и
поражениях, о завоеваниях и ошибках, о том, что возможно и невозможно было
сделать на пути русского конституционализма.
Милюков не завершил своих воспоминаний. Он умер 31 марта 1943 годе в
возрасте 84 лет.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Жизненный итог Милюкова в политической борьбе — это итог русского
конституционализма. Конституционализм в России потерпел поражение. «Жизнь
сложнее расчетов самого мудрого политика, — признавал Милюков, — она дала
не то решение головоломной задачи, к которому стремились мы все...»
Однако не все, что терпит поражение, проходит бесследно и не дает
результатов. Приобретенный опыт всегда служит источником новых идей, новых
теорий и предостерегает от новых потерь. В этом историческое оправдание
неудач и поражений. Главное — уметь прислушаться к прошлому и уметь
использовать все ценное, что накоплено временем.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
История отечества: люди, идеи, решения: Очерки истории России XIX-XX вв.
– М., 1991
Луначарский А.В. и др. Силуэты: политические портреты. – М., 1991
Милюков П.Н. Воспоминания (1853 – 1917): В 2-х томах. – М., 1990
Россия на рубеже веков: исторические портреты. – М., 1991
