Личность Ивана IV в исторической науке
Адашев), которая, во-первых, подготовила и с одобрения государя провела
целый ряд важных реформ, а во-вторых, оказала сдерживающее влияние на
развитие пороков молодого царя. Реформы Ивана IV заслуживают отдельного
подробного рассмотрения, но не являются предметом работы, и поэтому я не
стану на них останавливаться, равно как и на внешнеполитических аспектах
деятельности Ивана Грозного. В том же 1547 году царь женился на Анастасии
Романовне Захарьевой, по-видимому единственной женщине, которую он по-
настоящему любил.
От реформ к тирании.
Следующей вехой нравственного развития Грозного является династический
кризис 1553 года, когда противоречия между Избранной Радой и Захарьиными-
Юрьевыми, родственниками царицы перешли в открытую вражду. Царь серьезно
заболел и, не надеясь выздороветь, стал думать о завещании. Он собирался
оставить царство своему сыну, малолетнему Дмитрию, и хотел, чтобы бояре
немедленно ему присягнули. Однако часть бояр, памятуя о потрясениях времен
боярского опекунства и не желая оказаться под властью Захарьиных,
отказалась присягнуть царевичу, намереваясь передать престол двоюродному
брату царя, князю Владимиру Старицкому. Известие о том, что Сильвестр также
поддерживает кандидатуру Владимира, потрясло Ивана IV. С большим трудом
удалось убедить бояр присягнуть царевичу, который, кстати, вскоре утонул в
реке Шексне. Когда Иван IV выздоровел, он решил, как пишет Вивиан Грин, “не
только устранить своих критиков, но и навсегда сломить власть бояр, которых
он считал и врагами царя, и врагами русского народа. Сильвестр и Адашев
попали в ссылку”[10]. Впоследствии оба они предстали перед судом, возможно,
по обвинению в отравлении царицы Анастасии, смерть которой в 1560 году
стала для Ивана IV очередным болезненным ударом. Адашев умер в заключении,
а о судьбе Сильвестра, который был сослан в Соловецкий монастырь, ничего не
известно. Болезнь, предательство бояр, и особенно смерть жены и сына
сделали свое дело - государь стал еще более подозрительным и жестоким, им
все больше овладевала идея полубожественного характера собственной власти,
что вело к усилению противоречий с боярством. В 1558 году Грозный начал
Ливонскую войну, крайне непопулярную среди высшей знати. К этому моменту
эмиграция боярства, опасавшегося гнева царя, приняла массовый характер, а
после смерти митрополита Макария и бегства в Литву князя Курбского в 1564
году противоречия переросли в открытые гонения на бояр, страна была
ввергнута в опричную бойню.
Опричнина
К середине 60-х годов XVI века в окружении Ивана IV не осталось людей,
которые могли бы хоть как-то сдерживать буйные страсти государя, характер
его претерпел серьезные изменения. “Некоторые грани его личности, в
особенности жилка садистской жестокости, стали более явными, находя
выражение в припадках безудержного гнева”, - пишет Вивиан Грин. Она же
называет введение опричнины “дальнейшим скачком по дороге вниз к видимому
психическому расстройству”[11].
Итак, в 1564 году царь выехал из Москвы в Александровскую слободу,
откуда и были присланы в столицу знаменитые грамоты об отречении.
Скрынников считает отречение хорошо продуманным политическим шагом. В своем
обращении царь апеллировал к народу, поэтому под давлением обстоятельств
Боярская дума была обратиться к государю с верноподданническим ходатайством
и принять все поставленные Грозным условия, принять введение опричнины.
Скрынников пишет: “Царь обрушил на стану “грозу”, чтобы искоренить
непорядки в суде и защитить справедливость. На практике опричнина привела к
неслыханным беззакониям, насилиям и кровопролитию. По своему
деморализующему влиянию на русское общество террор можно сравнить разве что
с монгольским игом”[12]. Я, однако, не буду касаться социально
экономических и политических аспектов опричнины, я лишь попытаюсь
проследить, каким образом кровавый террор повлиял на личность Ивана IV.
Здесь следует подробнее остановиться на нравах и обычаях
Александровской слободы, государства в государстве, где поселился Иван IV.
Покинув столицу, царь окружил себя новыми помощниками, набранными из
подонков общества. Новое окружение государя не понимало целей, которые
ставил перед собой Грозный, и поэтому все больше скатывалось к насилию,
которое ничем не было ограничено. По мнению Валишевского, “ эти лукавые
царедворцы способствовали развитию у него влечения к грубому разврату и
льстили некоторым садистским наклонностям, лежавшим, без сомнения в его
натуре”[13]. Как уже говорилось, царь был весьма религиозным человеком, и
Александровская слобода, где он поселился удивительным образом сочетала в
себе черты кровавого вертепа и монастыря. Валишевский, например, считает,
что опричнина по сути своей во многом походила на монастырское братство.
Опричники при поступлении на службу произносили клятву, аналогичную клятве
при пострижении в монахи, и в некотором роде отрекались от мира, не имея
права поддерживать связь даже с близкими родственниками, если те остались в
земщине. В слободе действовал устав, подобный монастырскому. Около 300
наиболее близких к государю опричников надевали на свои золотые кафтаны
черные рясы и принимали участие в сложных религиозных обрядах, в которых
Иван IV исполнял роль игумена, Вяземский - келаря, а Скуратов - пономаря.
Мне кажется, что в этих богохульных обрядах в полной мере раскрывалась
болезненная неуравновешенность и противоречивость личности Грозного. В
соответствии с представлениями Ивана крайнее благочестие полностью искупало
крайний разврат, которым были заполнены перерывы между церковными службами.
Существует масса отвратительных легенд, повествующих о развлечениях,
которым предавался царь и его приближенные.
Кровавые расправы следовали одна за другой, уничтожались целые
поселения, Грозного обуяла жажда крови. Так в 1570 году жесточайшему
разгрому подвергся Новгород, независимое боярство которого было обвинено в
измене государю. Уничтожение Новгородской республики, несомненно, имело
политические причины, но методы, которые Иван IV при этом использовал
абсолютно бесчеловечны: “... замученных привязывали к саням длинной
веревкой, волокли через весь город к Волхову и спускали под лед...
Связанных женщин и детей бросали в воду и заталкивали под лед палками”[14].
И все это по приказанию царя! Вот краткий психологический портрет Ивана IV
времен опричнины: “Он скрытен, он отлично знает, чего хочет, и хочет
разумного или того, что, по крайней мере, кажется таким при данных
обстоятельствах. Он изворотлив, тонок и любознателен во всех отношениях.
Порой он бьет дальше намеченной цели, что зависит от его необузданного
темперамента. У него больше жертв, чем действительных врагов. Нельзя не
согласиться на этот раз с Ломброзо, сказавшим, что раз человек отведал
крови, убийство для него становится потребностью. Кровь повелительна
настолько, что ей нельзя противиться. По его словам, чувственная любовь
нередко сплетается с жаждой крови - вид ее сильнее возбуждает половую
страсть... За кровавыми сценами всегда следует проявление самого неистового
разврата. В этом объяснение жизни Александровской слободы”[15].
Сложно объяснить, каким образом зверства, учиняемые опричникам по
приказу Ивана, сосуществовали с идеями высшей власти, которые Грозный
высказывал, скажем, в знаменитых посланиях князю Курбскому, и с целью,
которую ставил перед собой государь, когда вводил опричнину - централизация
власти и уничтожение боярского могущества. Мне кажется, что Иван IV, в силу
обстоятельств вступив на путь террора, попал во власть своих скрытых
пороков и не мог более остановиться в своем падении.
Личная жизнь Ивана IV
Характер и темперамент царя в большой мере нашли отражение в его
личной жизни, поэтому, изучая взаимоотношения Ивана IV с близкими ему
людьми, можно сделать определенные выводы относительно его личности.
Ключевский писал о молодом государе: “В 17-20 лет, при выходе из детства,
он уже поражал окружающих непомерным количеством пережитых впечатлений и
передуманных мыслей... В 1546 году, когда ему было 16 лет, среди ребяческих
игр он, по рассказу летописи, вдруг заговорил с боярами о женитьбе, да
говорил так обдуманно, с такими предусмотрительными политическими
соображениями, что бояре расплакались от умиления...”[16]. Итак, в 1547
году Иоанн избрал себе в супруги Анастасию Захарьеву. Современники
приписывают ей все женские добродетели: целомудрие, смирение, набожность,
чувствительность, благость, ум, не говоря о красоте. Венчание прошло в
храме Богоматери. Прервав веселые пиры двора, Иоанн и супруга ходили пешком
