Лаврентий Павлович Берия

Когда до выступления в Кремле оставалось не более недели,

начальник

вызвал всех к себе.

-- Имеется важное задание: создать песню о железном наркоме.

Задание

срочное, ответственное. Чтобы тексток и мотивчик сами в ушко ложились.

Сказал и выдернул из носа волосок.

-- Ну, у кого какие предложения? Все переглянулись, наступила

тишина.

Внезапно поднимается писарь:

-- Товарищ начальник, есть и тексток, и мотивчик.

-- Ну, что ж, давай,-- сказал неуверенно полковник. Шею

Бучинского

украшал целлулоидный воротничок, тогда носили такие -- вытер тряпочкой

и

чистый опять. Он

напрягся, шея налилась кровью, и запел:

Цветок душистых прерий,

Лаврентий Палыч Берья-а-а...

Все оцепенели. Полотер вскочил, подбежал к двери, распахнул

ее,

выглянул, захлопнул, вернулся на середину кабинета, опять кинулся к

двери,

снова распахнул, закрыл, повернулся к подчиненным и тихо так сказал:

-- А ну... брысь... брысь все... отсюда!

Кабинет мгновенно опустел, люди собрались на железной

винтовой

лестнице. Смеяться нельзя, да и кто в такой ситуации осмелился

бы

улыбнуться...

Эрдман повернулся к писарю:

-- Т-ты ш-што, сс-у-ма сошел, ш-што ли?..

-- Ребята, вы меня извините, я с утра... взбодрился немного... У

меня

весь день в голове крутится: "Берия-- прерия, прерия -- Берия, Берия --

прерия".

Подошло время генеральной репетиции. В последний момент стало

известно,

что программу концерта будет принимать сам Лаврентий Павлович.

Начальник приказал уложить выступление в 30 минут. Многое зависело

от

конферансье. В этот день в зал никого не впускали. Начальник метался

по

сцене, Зеня (так звали Зиновия Дунаевского, руководителя ансамбля)

стоял

наготове перед хором, томление дошло до предела. Начальник

подозвал

конферансье:

-- Программу будешь вести академечески. С хохмами.

-- Есть!

Через минуту Тимофеев передумал:

-- Будешь вести строго: вышел, объявил номер и по-солдатски четко

ушел.

-- Есть!

В зрительный зал вели шесть дверей -- по две двери справа и слева и

две

-- сзади, напротив сцены. Внезапно все двери распахнулись,

одновременно

распахнулись, появились мальчики в одинаковых демисезонных пальто,

с

поднятыми воротниками, руки в карманах -- и встали у дверей. Еще

несколько

томительных минут, и входит человек -- в таком же пальто, с

поднятым

воротником, руки в карманах. Под кепи, надвинутым на самые брови,

сверкает

пенсне. Человек прошел до середины зала, сел в крайнее кресло, развалился

и

гаркнул: "Начинайте!"

Зеня взмахнул рукой...

Когда все кончилось, тишину взрезал тот же гортанный голос:

-- В Кремль поедет песня о Вожде. Вторая поедет песня обо мне.

Третий

номер -- грузинский танец. И последний поедет молдаванский танец. Там

так

красиво юбки развеваются, ляжки голые видны. Хорошо поставлено. Все!

Берия поднялся и вышел. Исчезли мальчики, закрылись двери.

Полотер

выдержал торжественную паузу и вышел на сцену.

-- Вот это стиль! Учиться надо! -- И выдернул из носа волосок.

1953 год, конец июня. Москва еще не узнала об аресте Берия.

Газеты

молчали, но кое-кто уже пронюхал о случившемся.

В шесть часов утра бывшего писаря Центрального ансамбля НКВД

разбудил

телефонный звонок.

-- Товарищ Бучинский?

-- Да...

-- Вы помните свою службу в ансамбле НКВД и тот случай, когда

вы

предложили полковнику песню о товарище Берия "Цветок душистых прерий"?

-- Помню...

-- А цветочек-то взяли и посадили...

Кроме Центрального ансамбля, в системе НКВД вскоре

начали

функционировать другие эстрадные коллективы. В постоянных заботах

о

поголовье лагерных смертников Берия не забывал о досуге

охранников,

вольнонаемных специалистов и уполномоченных оперчекистских отделов.

По

нарядам ГУЛАГа мобильные эстрадные ансамбли выезжали в отдаленные

лагерные

города и поселки Зоны Малой. На одном из концертов мне

посчастливилось

побывать в 1947 году в поселке при станции Хановей, в тридцати километрах

к

югу от Воркуты. В ту пору я, заключенный, пользовался

пропуском

бесконвойного передвижения и сумел проникнуть в зрительный зал

клуба.

Концерт мне понравился, артисты ансамбля оказались на

профессиональной

высоте, а ведущие доброжелательно отнеслись ко мне и разрешили записать

весь

конферанс...

Мерецков

Аресты военных продолжались и после тридцать восьмого года. В

самом

начале войны был арестован генерал армии Кирилл Мерецков. На Лубянке

ему

инкриминировали шпионаж. Смелый военачальник, бывший

командующий

Ленинградским военным округом, участник гражданской войны в Испании, он

с

негодованием отверг клевету. Тогда его передали в руки Родоса, того

самого

Бориса Вениаминовича Родоса, который пытал Эйхе, Чубаря,

Косарева,

Мейерхольда. Следователя сталинской выучки, замучившего насмерть не

один

десяток именитых и неименитых "шпионов". Родос, добиваясь

признания

Мерецкова, сломал ему ребра. Несчастный катался по полу, криком

заглушая

невыносимую боль... Обо всем этом маршал Мерецков поведал суду в 1956

году

на процессе по делу Родоса. Следователь был приговорен к высшей

мере

наказания. Его жертвы посмертно реабилитированы.

Справедливость восторжествовала...

Восторжествовала?..

Год 1953-й. После смерти Сталина Берия пытался выставить себя

этаким

поборником справедливости. Он рассказал Хрущеву, как ему удалось

спасти

Мерецкова. Берия пришел к генсеку и напомнил ему о судьбе

опытного

военачальника. Идет война, Мерецков нужен на фронте. Сталин

поручил

Лаврентию Павловичу переговорить с узником. Примечательный диалог в

кабинете

Берия.

-- Вы же честный человек, зачем вы оговорили себя? Нет, вы

не

английский шпион.

-- Мне нечего вам добавить, у вас имеются мои письменные показания.

-- Идите в камеру, отоспитесь. И подумайте. Вы не шпион.

На следующий день:

-- Ну как, все обдумали? Мерецков заплакал.

-- Я русский, я люблю свою Родину.

Берия выпустил Мерецкова из тюрьмы, ему сразу же вернули

генеральское

звание. Но этот сорокалетний молодой генерал, по свидетельству Хрущева,

был

едва в силах ходить. А Берия пытался внушить Никите Сергеевичу, что

гибели

Мерецкова добивался не кто иной, как кровожадный Абакумов. Он был тогда

зам.

наркома госбезопасности, а сам Берия -- заместителем Председателя СНК

и

наркомом внутренних дел. Следует сообщить, что вплоть до своего

ареста

Берия, занимая пост заместителя Председателя СНК, а с марта 1946 года --

Совмина, курировал, помимо прочего, родные ему органы безопасности.

Лагеря. Голод

Для лагерного населения война сопровождалась усилением

репрессий.

Оперчекисты спешили доказать свою незаменимость и создавали уголовные

дела

по любому поводу.

Обращаясь к истории репрессий военной поры, будем помнить, что

суровые

кары доставались не одним "политическим". Десять лет прошло со дня выхода

в

свет закона о хищении социалистической собственности от 7 августа 1932

года.

Обычное наказание -- смертная казнь или 10 лет. И -- никакой надежды

на

пересмотр дела или помилование. В сентябре 1942 года в Куйбышеве

судили

пятерых работников нефтебазы. Дали им за безлимитный отпуск

керосина

организациям (райисполкому, детскому саду и своим сотрудникам) по 10

лет

каждому. Такой же срок получили директор одного сибирского лесозавода и

его

помощники.

Сурово карали органы юстиции по этому закону за махинации

с

продуктовыми талонами. К расстрелу приговорили в сорок третьем

году

контролера учетного бюро Наркомата торговли Каракалпакской АССР

Миерхан

Уфаеву. Мужа призвали в армию, осталось двое детей, один ребенок родился

в

тюрьме... Вместе с ней казнили экспедитора А. И. Пака, еще двоим дали по

10

лет.

В том же году в Еврейской автономной области судили

работников

"Золотопродснаба" -- "за расхищение хлеба". Дали им тоже по 10 лет и в

виде

исключения двоим -- по 5.

Чего проще, вместо энергичных забот о пропитании населения в

тылу

карать за малейшую попытку добыть кусок хлеба для осиротевших детей

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17