Лаврентий Павлович Берия

Ной Жордания, например, называл Сталина не иначе как

варваром.

Признанные большевики Миха Цхакая, Филипп Махарадзе, Шалва Элиава,

Мамия

Орахелашвили недоумевали: "Какой же это "вождь"?.."

Узурпатору, засевшему в далеком Кремле, нужно было

реабилитировать

себя, отмыть свое темное прошлое именно в Закавказье, в родной Грузии --

прежде всего. Одним из первых, кому Сталин намекнул о

необходимости

воссоздать историю революционного движения в Грузии, был Мамия

Орахелашвили.

Тот понял сразу, куда клонит генсек, и отказался от сомнительной чести

стать

сочинителем его "героических приключений".

Следующей кандидатурой стал ректор Тбилисского университета

Малакия

Торошелидзе, филолог и специалист по диалектическому материализму.

За

несколько лет до этого он возглавлял Госплан Закавказского

крайисполкома,

одновременно читал студентам лекции по диамату. ЦК поручил ему

руководить

изданием трудов Маркса, Энгельса, Ленина на грузинском языке.

Осенью 1934 года Берия вызвал к себе Торошелидзе и предложил

ему

написать книгу о первых большевистских организациях Закавказья, отразив

в

ней, разумеется, руководящую роль товарища Сталина. Предложение было

сделано

таким тоном, что оставалось лишь согласиться.

Сталин начал было терять терпение: сколько можно тянуть с

выполнением

партийного задания? Но вот в Москву прибыл с докладом Лаврентий:

нашелся

автор будущей книги -- ректор университета, знаток марксизма-

ленинизма,

проверенный товарищ.

С Александром Папава, проректором университета по учебной части,

у

Торошелидзе сложились особо доверительные отношения. С его отцом они

дружили

еще в дореволюционную пору, когда жили в Самтредия. Однажды -- это было

в

конце октября -- к нему зашел сияющий Торошелидзе:

-- Я только что от Сталина, он принимал меня в Гагре, на

Холодной

речке. Встретил как родного, крепко обнял. Когда появился Берия,

Сталин

попросил: "Слушай, Лаврентий, иди погуляй. Оставь нас, стариков, одних".

Мы

долго беседовали, потом подали обед. Сталин провел меня в

застекленную

галерею. Сыграли две партии в нарды и легли отдыхать на кушетках.

Я

незаметно для себя уснул. Просыпаюсь, хочу закурить, но в галерее тихо.

Он

спит... Вдруг:

"Слушай, Малакия, ты проснулся? Знаешь, лежу, хочу закурить,

сколько

времени терпел, боялся тебя разбудить.."

Сталин подробно проинструктировал Торошелидзе: о ком писать,

как

писать, что выделить, что опустить. Работа над книгой уже началась.

Главным

помощником Торошелидзе стал Эрнест Бедия. Поскольку архивные материалы

были

весьма скудны -- никто в годы подполья не вел протоколов,

журналов,

картотек,-- основным источником для автора послужили воспоминания

участников

событий. Сбор материалов Лаврентий Павлович поручил Бедия, отрядив ему

в

помощь нескольких расторопных аспирантов, в их числе одну молодую

москвичку.

Находили покладистых (и нуждающихся) стариков -- "свидетелей" и

"участников"

революционной борьбы. Бедия вручал каждому пакет с деньгами, 200--

300

рублей, с лестным присловьем -- дескать, товарищ Сталин Вас помнит,

вот

просил Вам передать из своего гонорара.

Скоро папки на столе Торошелидзе наполнились нужными

"воспоминаниями":

Сталин уже тогда, в начале века, был Великим Вождем, остальные ему

только

мешали, став жертвами меньшевистской идеологии; товарищ Коба был

большевиком

от рождения, ленинцем стал задолго до знакомства с трудами Ленина и

личной

встречи с ним.

После убийства Кирова Вождь открыл все шлюзы для повального

террора.

Но, погруженный в эти заботы, он не забывал о книге. Берия торопил

свою

бригаду, и в начале января 1935 года Торошелидзе повез в Москву рукопись --

250 страниц. Согласно указанию.

Сталин оставил текст у себя. Через несколько дней он вызвал

Торошелидзе

и вернул рукопись со своими пометками. Автор показывал потом

выправленные

рукою Вождя страницы. Там, где упоминалось его имя, Сталин проявил заботу

об

эпитетах: "с блестящей речью", "исключительная

принципиальность",

"беспощадно боролся" и тому подобное. Много пометок в духе: "по

инициативе

товарища Сталина", "товарищ Сталин развертывает борьбу"...

В угоду генсеку автор лягнул Авеля Енукидзе, который якобы

исказил

исторические факты и преувеличил свою роль в революционном движении.

Но

Сталину этого показалось мало, и он перед словом "преувеличил"

вписал:

"чрезмерно"...

Беседуя с Торошелидзе, Сталин по обыкновению играл. На этот раз

он

надел маску скромного, лишенного всякой амбиции человека,

объективного

историка. Он просил автора более наглядно выявить руководящее участие

в

партийном строительстве, в борьбе с самодержавием таких большевиков,

как

Цулукидзе, Кецховели, Цхакая, Шаумян. О "ме-сами-даси", которую автор,

по

укоренившейся традиции, уподобил банде уголовников, Сталин заметил,

что

нельзя оплевывать эту первую в Грузии марксистскую социал-

демократическую

организацию.

Беседа подошла к концу, Хозяин поднялся из-за стола и, будто только

что

вспомнив, спросил: -- Слушай, а как быть с авторством? Знаешь что,

пусть

автором будет Лаврентий Берия. Он молодой, растущий... Ты, Малакия,

не

обидишься?

Вождь отечески потрепал Торошелидзе по плечу. И вопрос был решен.

Но прежде чем книга была опубликована, Берия выступил с докладом

на

собрании актива тбилисской парторганизации 21 июля 1935 года. Чтение

длилось

пять часов. Докладчику приходилось то и дело останавливаться и вместе

со

всеми участвовать в овациях в честь Великого Вождя. Вопли активистов

слились

в могучий рев, прорезаемый женским визгом. На другой день состоялись

прения

и массовое поклонение идолу, в заключение -- еще одна здравица

генсеку.

Актив поручил Тбилисскому комитету начать глубокое изучение доклада

товарища

Берия во всех парторганизациях, во всех кружках и учебных заведениях. И

еще:

организовать массовое издание текста доклада.

27 июля было опубликовано специальное постановление

Тбилисского

комитета, а до этого -- письмо Сталину с уверениями в горячей любви к

гению

человечества и сам текст доклада Берия в двух номерах "Зари Востока", 24

и

25 июля.

То было начало. А потом... "За большевистское изучение

истории

парторганизаций Закавказья!" "Учиться круглый год!"... "Заря

Востока"

заводит постоянную рубрику, бериевскому опусу посвящены целые страницы.

А вот и передовица "Правды": "Вклад в летопись большевизма".

Ценнейшим

вкладом открытие Лаврентия Павловича названо в тексте статьи.

Насквозь

лживый доклад по мнению "Правды" достоверно освещает историю... Вслед

за

этим выступила "Ленинградская правда" и другие газеты. Целый оркестр.

Об

инструментовке кремлевский композитор позаботился загодя.

К началу сентября доклад Берия вышел из печати отдельной

брошюрой.

Истинную цену этого сочинения знали почти все пожилые люди, но именно

старым

рабочим выпала сомнительная честь придать откровенной

фальсификации

видимость достоверности. Тенгиз Жгенти рассказывает читателям "Зари

Востока"

о событиях 1903 года, когда в кутаисской тюрьме Коба бесстрашно

предъявил

губернатору петицию.... Он всегда первым запевал "Марсельезу", а когда

его

этапировали в Батуми, вся тюрьма протестовала против отправки

любимого

вождя...

Другой "очевидец" повествует о Баиловской тюрьме. Перед отправкой

из

Баку партии осужденных товарищ Коба так напутствовал их: "Берегите

кандалы.

Они пригодятся нам для царского правительства!"

Но никто не унизил кандалами царских министров в феврале семнадцатого

и

членов Временного правительства в октябре. Сталин надел кандалы на

честных

патриотов, не желавших примириться с его произволом. Я сам видел

этих

каторжан в конце войны в зонах Воркутлага.

Осуществлению бериевской программы фальсификации истории и

возведения

генсека в ранг правоверного Вождя мешали ранние выступления таких

признанных

революционеров, как Филипп Махарадзе, Авель Енукидзе, Мамия

Орахелашвили.

Последний опубликовал в 1926 году брошюру "Путь грузинской жиронды",

где

справедливо называет меньшевиков истинными демократами, а их лидера

Ноя

Жордания -- марксистом. Автор верно осветил совместную -- большевиков

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17