Франклин Рузвельт как человек и политик

Точно такой же представлялась сложившаяся расстановка сил и Икесу. Он

писал Робинсу в начале августа 1939 года: "Концентрированное богатство

собирается нанести поражение Рузвельту, если оно сможет, конечно, не

считаясь с катастрофическими последствиями для страны в целом. Я полагаю,

что концентрированное богатство всегда, во все времена было таким. Оно

абсолютно лишено чувства здравого смысла и морали... Но, как Вы сами

знаете, предприниматели, банкиры, угольные короли и строительные воротилы,

и я могу в этот перечень включить многих других, сейчас объединились для

борьбы с Рузвельтом. Что случиться в будущем, я не знаю, но считаю, что

самые трудные времена в впереди В лагере демократов, я думаю, их кандидатом

может быть только Рузвельт, и никто другой. Я твердо знаю, что есть много

людей в демократической партии, которые скорее предпочтут республиканцев

Рузвельту, поскольку жаждут, чтобы именно так и было". Угроза организации

настоящего экономического саботажа со стороны многих представителей

финансово-промышленного капитала, сообщал Р. Робинс, была реальна.

Нападение Германии на Польшу 1 сентября 1939 года и начало войны в

Европе открыли новую фазу избирательной компании. Стало ясно, что демократы

в большинстве своем не изменят лидеру, если он сам примет решение еще раз

сломать сложившуюся традицию и в третий раз согласится не выдвижение своей

кандидатуры. Даже в монополистической верхушке, где с недоверием и без

всяких симпатий относились к Рузвельту, настроения начали меняться в его

пользу. Джон Херц писал Рузвельту 11 июня 1940 года, за месяц до открытия

съезда демократической партии в Чикаго: "Недавно я беседовал с группой

чикагских бизнесменов, которые политически враждебно относятся к Вам, но

сейчас они все до одного сошлись на том, что время для партийных раздоров

осталось позади и что Вы заслуживаете и потому получите поддержку у всех

настоящих американцев. Дюди в Чикаго (он имел в виду деловые круги),

которых я знаю, в конце концов пришли к выводу, что изоляционизм мертв и

что все мы должны сейчас смотреть на вещи реально". Рузвельт, не забывая

обид, не дал спровоцировать себя на откровенность, попросив Гопкинса

подготовить ответное письмо - лаконичное, но внушительное. "Я убежден, -

писал президент, - что подавляющее большинство американцев полно решимости

защитить демократию любыми способами, которые будут признаны необходимыми".

Рузвельт остался верен себе; он говорил мало и больше намеками, всем

понятными. Может быть, только Джим Фарли, мечтавший стать кандидатом

демократов и рассчитывающий на поддержку антирузвельтовской фракции в

партии, не соглашался признать за Рузвельтом права быть кандидатом в третий

раз. Побывав летом 1940 года, накануне съезда демократов, в Гайд-парке, он

посоветовал Рузвельту в случае, если его выдвинут, поступить точно так же,

как это сделал много лет назад Шерман, - выступить с заявлением об отказе

баллотироваться и выполнять обязанности президента в случае избрания.

Рузвельт сказал Фарли, что он в сложившихся условиях так поступить не

может; если народ того захочет, он не сможет уклониться от выполнения

своего долга.

К тому времени положение Гопкинса в "кухонном кабинете" Белого дома

окончательно определилось - его место ближайшего помощника президента,

генератора идей, исполнителя самых сложных поручений и соавтора речей никто

не мог бы оспорить. Все чаще Гопкинсу приходилось выступать и в новом для

него амплуа - советника по внешнеполитическим вопросам. Не будет

преувеличением сказать, что такой поворот не предвидел ни он сам, ни

президент, потому что в конце августа 1939 года врачи, вновь уложившие

Гопкинся в постель, сообщили президенту, что дни министра торговли сочтены.

Пролежав в клинике пять месяцев, измученный лечением, Гопкинс вернулся в

январе 1940 года к политической деятельности. Однако прямого отношения к

обязанностям министра торговли она уже не имела.

В Европе в это время шла мировая война, развязанная фашизмом, пылали

города и исчезали государства. 9 апреля 1940 года германские войска

вторглись на территорию Дании и высадились в Норвегии. 10 мая 1940 года

окончательно рухнули надежды мюнхенцев в Лондоне и Париже удержать Гитлера

от перехода к "настоящей войне" на Западе.

Дуглас писал:

"Я рассматриваю ситуацию следующим образом. Если Гитлер справится с

Англией (а его шансы на это по крайне мере благоприятны), он предложит

"мир" нашей стране. Фактически пропаганда в пользу этого уже ведется. Он

сделает ряд жестов, демонстрирующих его желание заключить с нами сделку. Он

будет изображать дело так, будто хочет привлечь нас к реконструкции Европы.

Он пойдет на все возможные уловки, чтобы перетянуть на свою сторону

предпринимательские круги нашей страны, обещая им высокие прибыли и т. д.

Многие в нашей стране уже говорят, что мы "можем иметь дело с Гитлером",

если только нам позволят это.

То, что случилось с Англией и Францией и другими странами, может

случиться и с нами, ибо наши финансовые и промышленные тузы действовали бы

точно так же, как поступал Чемберлен в аналогичных обстоятельствах. А

между тем в случае именно такого развития событий, пока бизнес будет занят

своей игрой ради прибылей, Гитлер деморализует нашу страну пропагандой,

подогревая разногласия, нерешительность, убаюкивания призывами к

бездеятельности. Если мы встанем на этот путь, все погибло, потому что

окажемся в зависимости от Гитлера на мировых рынках и в наших домашних

делах. Как государство, мы столкнемся с величайшей угрозой в нашей истории.

Нацистская мечта к 1944 году поставит нас не колени будет близка к

осуществлению".

Картина, нарисованная Дугласом, произвела глубокое впечатление на

Гопкинса, первым ознакомившегося с меморандумом судьи. С пометками Гопкинся

документ лег на стол президента. Концовка документа была обращена

непосредственно к Рузвельту: "Я надеюсь, что в интересах нашей страны Вы

дадите согласие на выдвижение Вашей кандидатуры".

Формально Рузвельт еще не дал согласия, но решение им было принято

бесповоротно. Доказательство тому все, кто способен был трезво судить о

ходе предвыборной борьбы, увидели в назначении Рузвельтом 20 июня 1940

года, в канун начала работы съезда республиканской партии, двух видных

республиканцев, Стимсона и Нокса, соответственно на посты военного и военно-

морского министра. Боссы республиканской партии были взбешены, однако

Рузвельт добился важного преимущества. Он ознаменовал начало своей

избирательной компании не словесной бравадой, а всем понятным призывом к

избирателям противопоставить национальное единство главному противнику в

компании 1940 года - Гитлеру.

Далее все шло так, как было смоделировано в ходе детального обсуждения

в Овальном кабинете Белого дома, в беседах с глазу на глаз между

президентом и его помощником, отправившимся с особым поручением в Чикаго

накануне открытия там съезда демократической партии. Задача, стоявшая перед

Гопкинсом, была не из легких, ибо Рузвельт непременным условием выдвижения

своей кандидатуры поставил одобрение ее подавляющим большинством ( не

более 150 голосов против). К тому же нужно было буквально на ходу заняться

приведением в порядок расстроенных рядов демократов, а заодно и

нейтрализацией опасной группировки Фарли, все еще видевшего себя боссом

партийной машины демократов, ее фаворитом. Обосновавшийся со своими

помощниками в номере отеля "Блэкстоун", соединенным прямой телефонной

связью с Белым домом, Гопскнис в считанные часы доказал, что командный

пункт съезда находится там, где расположен его, Гопскинса, аппарат и узел

связи.

15 июля 1940 года мэр Чикаго Эдвард Келли, босс чикагской партийной

машины демократов, выступил с речью: он сказал делегатам, что "спасение

нации находится в руках одного человека". Когда вслед за тем сенатор А.

Бакли начал читать послание Рузвельта, в котором президент заявлял о своем

нежелании оставаться на посту президента третий раз, ему не дали закончить.

Зал взорвался хором голосов: "Мы хотим только Рузвельта !", "Америка

хочет Рузвельта !", "Все хотят Рузвельта !". Голосование, проведенное

вечером на следующий день, было почти единодушным. Делегаты съезда

демократической партии избрали своим кандидатом в президенты США Франклина

Рузвельта. Проблема третьего срока утонула в патриотическом порыве.

Начало второй мировой войны.

Захват Гитлером Чехословакии, а Италией Албании вынудили Рузвельта

обратиться к Гитлеру и Муссолини с личным посланием с просьбой дать

заверения, что в течении 10 лет они не нападут ни на одну из 31

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10