Свадебный этикет и ритуал адыгов
столом. Естественно, что гости придерживались иного, противоположного
мнения. Поэтому в компании верховенствовали острословие, шутки, знание и
соблюдение адыгэ хабзэ. В самом деле, адыгские обрядовые торжества были не
столько местом, где наедались и напивались, сколько своеобразной школой,
где учились хабзэ и адыгагъэ. На какие бы уловки и хитрости не шли бысым во
время уасэIых, никто не мог гостей заставлять. Каждый пил столько, сколько
хотел.
В былые века свадебные обряды, в том числе и уасэIых, происходили только
днём. Участники уасэIых, посидев определённое время, изъявляли желание
развеяться, потанцевать. Если они были из числа гостей со стороны невесты,
то им добро давал их старший, остальным же – тхамада стола. Разгоряченные
добрым махъсымэ молодые люди и мужчины умели веселиться. Члены уасэIых вели
себя свободно, танцевали азартно. Не напрасно в языке адыгов осталось
выражение: “Танцует, словно приехавший за калымом”. Не всякая девушка могла
стать их партнёршей. В танце делали стремительные своеобразные па,
старались плечом задеть плечо, грудь девицы, толкнуть её, неожиданно,
выкинув какое-то обманное движение, заключить в свои объятия зазевавшуюся
красавицу. Но и последняя была не промах. Она, воспользовавшись какой-
нибудь оплошностью кавалера, могла, быстро танцуя, запросто обойти его
вокруг, что являлось позором любого парня.
Сколько сидеть за столом, сколько танцевать и веселиться молодым, решал
старший из гостей. Если он считал, что им торопиться не стоит, то и
танцевали, и шутили, и развлекались вдоволь. Однако, как уже сказано,
хозяевам было выгодно, чтоб гости выпили больше, не отвлекаясь. Поэтому их
старались завести в дом и усадить за стол.
Время, сколько сидеть уасэIых, определял старший из гостей. Об этом он
неоднократно намекал тхамаде стола. Однако последний делал вид, что не
расслышал, отвлекался и т. д. требования повторялись в различных вежливых
формах. Неприличным считалось, если тхамада сразу же откликался и исполнял
желания гостей. Это означало бы, что ему надоели гости, что он их выгоняет.
Поэтому тхамада придумывал различные причины: мол, есть хабзэ, погодите,
всему свой срок, дайте насладиться вашей компанией, мясо жертвенной овцы
ещё не сварилось и т. д. Но когда старший гость начинал упорно настаивать
исполнить хабзэ, по велению тхамады в особой тарелке приносили сваренную
правую половину головы жертвенного барана, отдельно престижные левую
лопатку, бедренную часть или предплечье, крестовую часть позвоночника, пару-
другую рёбер, тазовую кость – для старших, на небольших подносах – мясо для
всех остальных. ...
Разделавшись с жертвенной овцой и запив мясо шурпой, члены уасэIых
отправлялись в хлев отобрать обусловленное количество скота. Как уже
говорилось, в этот день животных не выгоняли на пастьбу. Если не набирали
нужного количества упитанных, справных животных, они вместо одной головы
требовали две. Таким образом завладев калымом, старшие поручали одному-двум
молодым людям гнать животных не торопясь, давая им попастись, а сами
отправлялись во двор родителей жениха, давая понять, что они не торопятся и
покажут как умеют танцевать.
Вот тут-то и начинались настоящие уасэIых къафэкIэ. И хорошо, если
веселье было искренним и завершалось благополучно...
6. Привоз невесты (нысашэ).
После оформления религиозного брака в доме родителей девушки и поездки
за калымом то, что та или иная семья выдаёт свою дочь замуж, не составляло
уже никакой тайны, и все с нетерпением ожидали, спрашивали и уточняли,
когда же сторона жениха приедет за невестой. В этом нет никакого
преувеличения. Жизнь в прошлом поистине была “для веселья мало
оборудована”, и свадьбы являлись желанными не только потому, что
образовывались новые семьи, но и потому, что старикам на них можно
развеяться, блеснуть своей мудростью, потанцевать, продемонстрировать свою
красоту, привлекательность, ловкость, удаль и т. д.
Свадьба – это место, где можно на людей посмотреть и себя показать.
Собственно, по-настоящему адыгская традиционная свадьба начиналась с
нысашэ (поездки и привоза невесты). Это целый цикл обрядов, обычаев,
ритуалов. Если не случалось несчастья, какого-то горя с той или иной
стороны, обряд не откладывали. Обычно свадьбы (нысашэ) происходили в
осенний период года, когда созвездие Вагоба находилось в кронах деревьев,
т. е. Примерно спустя месяц после осеннего равноденствия. В это время, по
народным приметам, устанавливалась сухая, прекрасная погода, было тепло,
так что танцы, веселья и игры раздольно и с размахом устраивались под
открыты небом. Немаловажным конечно же являлось завершение полевых работ.
Изобилие, подросший молодняк воодушевляли людей.
За невестой отправляли в светлое время дня, с четверга на пятницу.
Старший фамилии объявлял о торжестве родственникам, свойственникам,
соседям, жителям села, своим друзьям заранее. Оно начиналось с “фызышэ ефэ”
(застолье едущих за невестой). На него приглашались уважаемые мужчины не
через кого-то, а с персональной просьбой от имени старшего. Приходили
седобородые старики, но большинство составляли мужчины зрелых лет и молодые
люди – отличные наездники, хорошо знающие хабзэ, надёжные во всех
отношениях.
“Застолье едущих за невесткой” – громко сказано. На нём не было особо
пышного угощения. Накрывали довольно скромно стол, чтобы провозгласить один-
два тоста в честь предстоящих радостей. Главным являлось то, как лучше
организовать торжества, а самым важным – выбор старшего. Затем распределяли
обязанности и других едущих за невестой, чтобы избежать любые возможные
недоразумения. Быть отобранными фызышэ шу (всадники, которые сопровождают
повозку с невестой), мужчины и молодые люди считали за честь оказанное им
доверие. Они делали складчину, т. е. Собирали небольшие деньги для
исполнения разных обрядов.
Всадники не просто сопровождали свадебный кортеж: им приходилось
преодолевать различные препятствия и испытания, показывать свою ловкость и
бесстрашие. Помимо всего, они должны хорошо стрелять “по летящей мишени”,
вести борьбу как с конными, так и с пешими, уметь петь песни и т. д.
Словом, это было ответственно и опасно.
Так вот, если у отправляющихся за невестой – уважаемый тхамада, которого
слушали все, если они помнили о том, как бы не нарушить хабзэ и не
поставить в неловкое положение своего старшего и тех, кто остался дома,
каждый старался вести себя подобающим образом. Как уже сказано, в фызышэ шу
(всадники) брали не всякого. Это было и почётно, и ответственно. В то же
время они должны были уметь шутить и понимать шутку, не забывая о своём
достоинстве, не роняя его и не пасуя ни перед какими трудностями. Всё это,
естественно, мобилизировало и дисциплинировало молодых людей,
способствовало воспитанию смелых и ловких джигитов.
И этого мало. Сопровождающие свадебный кортеж должны уметь хорошо петь,
не надеясь на других, быть готовыми ко всяким неожиданностям. Однако не
любому дано одновременно и виртуозно танцевать, и мастерски развлекать
компанию, и обладать красивым голосом. Всё это тоже учитывалось. А когда
устраивались игры “конные и пешие”, “унос шапки” и другие, тут уже никто не
мог дать себе поблажку, струсить, отступить.
В зависимости от сословного происхождения, состоятельности и уважения,
которым пользовалась семья жениха, число всадников иногда достигало, по
сведениям старожилов, слышавших об этом от родителей и прочих, ста и более.
В пути они следовали за повозкой, в которой должны были привести невесту.
Они пели, джигитовали, устраивали борьбу конников, подбрасывали шапку
зазевавшегося товарища вверх и стреляли по ней. Повозка была покрыта
красным материалом шатерообразно. Под ним сидели сестра или родственница
жениха и гармонистка. Вокруг них увивались и кружились джигиты, выделывая
всевозможные упражнения на лошадях.
В тех случаях, когда свадебный кортеж переезжал через населённые пункты,
всадники делились на две группы, одна из которых ехала за повозкой, другая
– впереди. Такие предосторожности были вовсе не лишними. Жители этих сёл
перегораживали улицы арбами, брёвнами, катками и т. д. Когда всадники
расчищали дорога, на них налетали подростки и сельская молодёжь, выхватывая
у верховых плётки, стремясь перерезать подпруги, стременные ремни и пр. Но
самой заветной мечтой нападавших было сорвать с повозки красное покрывало.
Большим позором для сопровождающих являлось, если они не смогли уберечь
полотно. Более того, тогда они вынуждены были вернуться за новым
покрывалом, потому что в открытую повозку им никто не отдаст свою дочь.
