Особенности российского модернизма
это обычно и бывает, находится где-то посредине. Как и любая европейская
художественная школа, русская школа шла к модерну собственным (иногда
явным, иногда более скрытным) путем. Существует типологическое сходство
между отдельными художественными школами, что во многом способствовало
формированию тех межнациональных особенностей, которые впоследствии
позволили именовать модерн международным, «космополитическим» стилем. Но
формирование этих общностей модерна в каждой художественной школе опиралось
первоначально на собственный опыт национального искусства.
Модерн в декоративно-прикладном искусстве.
Широкая популяризация стиля модерн путем распространения реклам,
разнообразных плакатов, этикеток, вывесок, иллюстрированных и модных
журналов, а также массовое производство стекла, фарфора. Мебели, тканей,
дамских украшений способствовало тому, что за короткий срок он приобрел
небывалую популярность в самых широких слоях, «окрасив» собой повседневный
быт и создав иллюзию приобщения к искусству у многих никогда доселе над
этими вопросами не задумывавшихся людей.
Общепринятый «набор» декоративных мотивов и предметов прикладного
искусства в интерьерах русского модерна роднил между собой скромные
квартиры людей «среднего достатка» и жилые покои дворцов и богатых
особняков, создавая иллюзию демократичности этого стиля. От таких элементов
убранства, как мебель, драпировки, декоративные лампы, часы и барометры, до
общепринятого набора репродукций модных художников в «текучих» резных рамах
– на всем лежала неизгладимая печать стиля модерн, терпкий привкус ,в чем-
то роднивший между собой массовые ремесленные образцы и произведения
подлинного искусства.
Именно расчет на быт, повседневность – причина того, что сохранилось не
так уж много «музейных», законченных образцов этого стиля в декоративно-
прикладном искусстве. Ему была присуща новизна и смелость в использовании
разнообразных материалов и неожиданность их трактовки. Эксперименты со
стеклом, теряющим прозрачность и хрупкость, приобретающим видимую
тягучесть, вязкость, упругость, поиски выразительных сочетаний формы, линий
и цвета в фарфоре и керамике, широкое введение кованой меди, смальты,
майолики, эмали в отделку люстр и часов, мебели и каминов, посуды и женских
украшений, изощренные силуэты дамских нарядов, словно повторяющих текучие
контуры драпировок и их орнаментику, - все это придавало совершенно особый
характер интерьерам модерна. Стремление к «культуре деталей» от
монументальных витражей до тончайших изделий ювелирного искусства,
придавало стилевую цельность жизненной среде эпохи модерна, которую нельзя
спутать ни с какой другой.
Ювелирное дело
Стилистика модерна воздействовала и на отрасли, имеющие в России давние
художественные традиции. Это в особенности касалось ювелирного дела и
изделий из серебра, изготовление которых издавна было специальностью
отдельных частных фирм. В изделиях из серебра с усложненными растительными
узорами в стиле модерн и с криволинейными очертаниями самих предметов
обнаруживалась внутренняя близость и с ложнобарочными формами серебра
середины XIX века, близким к традициям бидермайера. Сложнейшее переплетение
стилевых традиций придавало особый оттенок русскому прикладному искусству
XX века, где общие для европейского искусства тенденции сочетались с
поисками «неорусского стиля».
Но было целое направление, претворявшее общие для европейского модерна
декоративные элементы, обретавшие в передаче русских мастеров едва заметный
оттенок «вторичности». Недостаток стилизации формы компенсировался
богатством драгоценных камней.
Умение достичь впечатления за счет художественной формы ювелирного
изделия, а не только за счет драгоценных материалов, отличало работы
русских мастеров фирмы К. Фаберже, приобретшей мировую известность уже в те
годы. Хотя отделения фирмы Фаберже работали и в Москве, и в Петербурге, и
за границей, ее изделия несли приметы скорее петербургского течения
модерна, с его постоянной оглядкой на классику и утонченными, чуть
суховатыми формами.
Московская ювелирная школа была более живописна и тяготела к прямым
ассоциациям с декоративными мотивами чистого модерна, почерпнутыми не
только в графике, но и в архитектуре, иногда мели почти прямые аналогии в
рисунке металлически узоров балконных решеток, лестничных перил.
Стекло и фарфор
Столь же «живучими» оказались формы многих предметов прикладного
искусства, прежде всего стекла и фарфора. Здесь был в наибольшей степени
замаскирован разрыв между уникальным и массовым (который сознательно
стремилась сгладить эстетика модерна). Несмотря на качественное различие в
материале и способах изготовления изделия Императорских фарфорового и
стеклянного заводов (объединенных в 1890 году) сближало с продукцией
частных фирм стремление к лаконичной форме изделий м к выявлению
эстетических свойств материала. Огромные «тянутые» хрустальные вазы
Императорского завода с их сверкающими шлифованными поверхностями и
тончайшим ручным рисунком в стиле модерн оказывались внутренне родственными
тем массовым стеклянным вазам с косо срезанным горлышком, которые стали
непременной принадлежностью бытового интерьера в 1900-е годы и в
последующие десятилетия.
Также большую роль в разработке стилистики модерна сыграла фирма
Корнилова, фирма Кузнецова и мальцовские заводы в Гусь-Хрустальном и
Дьякове.
Синтетическая природа модерна сказывалась в фарфоровых и в особенности
в стеклянных изделиях не только в смелых экспериментах с материалом, но и в
широком заимствовании декоративных средств в других искусствах
использовались не только стилизованные мотивы, но и целые архитектурные
графические композиции.
Мебель
Стремление к стилевой цельности, к неразрывности архитектуры интерьера
и его наполнения привело к выбору такого вида встроенной мебели, которая
как бы вырастала из облицованных деревянными панелями стен, подчеркивая их
пластику и сообщая пространству ту цельность, которая была одной из примет
модерна. Не случайно образцы мебели проектировали не только архитекторами,
создававшими эскизы интерьеров, но и художниками, начиная с Поленовой и
Васнецова, Коровина и Головина и кончая Бенуа и Лансере, задававшими этой
сфере прикладного искусства тот высокий художественный строй, который
отличал выставочные экспозиционные образцы.
Более широко распространенными были изделия фабрики Ф. Мельцера,
где орнаментальные мотивы «чистого» модерна с их криволинейными
очертаниями трансформировались в рисунке спинок кресел, контуров
стульев, столов, диванов. По мере массового распространения,
упрощенные типичные для модерна формы мебели и надолго определили
характер бытовых интерьеров дешевых квартир, надолго пережив свою
эпоху.
Плакаты и афиши
Необычайно быстро распространились плакаты, афиши, рекламы, в создании
которых в конце XIX века еще не было того опыта ,которым обладали
западноевропейские страны. Что и показала устроенная в Петербурге в 1897
году «Международная выставка афиш». Экспонированные на ней листы
зарубежных мастеров главенствовали не только по причине таланта их авторов,
но и потому, что в них ясно сказывалась уже сложившаяся традиция плакатного
мастерства.
Положение значительно меняется в самые последние годы XIX века и первые
годы нового столетия. Теснее всего с модерном оказывается связанной
театральная и выставочная афиши и афиша-приглашение (нечто среднее между
плакатом, театральной программкой и пригласительным билетом). В плакатной
продукции, как и в других видах искусства, стилевые особенности модерна
объединили работы разной изобразительной культуры. Например, стилизованный
женский образ, созданный чешским художником А. Мухой, оказался источником
многочисленных ремесленных повторений и у самого его создателя, и у его
подражателей, став модным признаком рекламы «нового стиля», став
пластическим «знаком» Музы модерна и его почитательницы. На другом полюсе –
произведения, созданные Соловьевым, Бакстом, Врубелем, Лансере и некоторыми
другими. Интересно, что их выставочные афиши не раз были увеличенными
обложками каталогов художественной выставки или слегка видоизмененными
журнальными заставками. В их графическом языке, возможно, от этого
несколько ослабевает «натиск» линейно-декоративного приема ,но взамен
плакатный образ в подобных листах приобретал внутреннюю сосредоточенность,
он не столько «зазывал», сколько тонко откликался на те явления искусства,
