Культура Египта
мужа и жены, помещаемые в гробницах, постоянно встречаются в истории
египетского искусства, в их трактовке сложились свои устойчивые каноны поз,
положения рук. Группа Рахотепа и Нофрет принадлежит к древнейшим
скульптурам этого иконографического типа. Помимо портретной жизненности
лиц, статуи отличаются особенным благородством пластики: в фигурах мужчины
и женщины ощущается целостный каменный блок, из которого они изваяны, - а
вместе с тем как мягко моделированы объёмы тела, грудь и руки женщины под
белой одеждой. Гармонична раскраска - сочетание белого и смугло-
золотистого, оживляемое цветными полукружиями ожерелья Нофрет и столбцами
иероглифов на спинках кресел.
Устойчивый композиционный принцип в рельефах Древнего царства
утвердился мотив шествия, процессия, где фигуры движутся одна за другой по
фризу, через одинаковые интервалы, часто с ритмическими повторами жестов.
Классический пример такой композиции - рельеф из гробницы в Саккара.
Слуги усопшего ведут быков, выступающих с царственной важностью. В нижнем
поясе этого фриза шествуют стайками гуси и журавли. Движения слуг довольно
не принуждённы - они нагибаются, оглядываются назад, поглаживают быков по
спине (такая вольная трактовка допускалась при изображении слуг, но никогда
- при изображении хозяев). Однако равномерная повторяемость фигур, их
движений и поз лишает сцену оттенка жанровости и придаёт ей нечто ритуально-
торжественное: это не скотный двор - это вереницы живых существ движущихся
в вечность. Среди иероглифических знаков, идущих по верху фриза и
заполняющих пустоты между фигурами, встречаются и фигурки гусей и быка -
такие же, только маленькие; они чередуются с неизобразительными знаками, и
все, вместе с основным изображением, создаёт впечатление одухотворённого
узора. Нигде больше, даже в Китае, изображения и надписи не образуют такого
прочного художественного синтеза, как в Египте. Связь обусловленная
мировоззрением египтян и их пониманием искусства.
Пиктография - это картинное письмо, была общей первоначальной основой и
письменности и искусства Египта. Изображение для египтян это - знак, не
просто знак в нашем понимании, а знак-образ, обладающий животворной силой.
Создать изобразительный знак предмета - значило сберечь и увековечить его
жизненную силу. Но и надпись - тоже знак. Письменность, как и искусство,
была частью религии, делом жрецов; писцы считались служителями бога Тота,
возносили ему молитвы и приносили жертвы.
Один из самых древних египетских рельефов - шиферная таблетка фараона
Нармела (восходящая ещё к 4-му тысячелетию до нашей эры) не сопровождается
надписью, но сам рельеф представляет собой надпись - пиктограмму.
Изображение расшифровали как фраза: «Царь вывел 6 тысяч пленных из
равнинной страны», а на обратной стороне: «Царь разрушает крепости,
уничтожает врага».
Здесь изображение и письмо тождественны. В дальнейшем пути их
расходятся, но всё же остаются очень близкими: искусство - это отчасти
письмо, а письмо - отчасти искусство. Их союз обусловлен общностью цели -
закрепить и сохранить в знаке жизнь.
Письменность проделывала свою обычную эволюцию - от пиктографии к
идеографии (где рисунок обозначает слова или понятие), а затем к слоговому
и алфавитному письму. Как всегда, изобразительные значки при этом
упрощались, схематизировались и, в конце концов, теряли сходство с
предметом. В Египте рано возникло алфавитно-слоговое письмо. Когда учёные в
19 веке взялись за его расшифровку, их сбивало с толку то обстоятельство,
что среди схематических «букв» то и дело встречались изображения не
схематические - людей, животных, птиц, различных предметов очень тонко и
точно нарисованные, очень похожие на те, которые встречаются в самих
изобразительных композициях. Это символические письмена-рисунки. После
расшифровке их Шампольоном, оказалось, что изображения лишь присоединены к
слоговому письму в качестве «детерминативных знаков», определителей. Если
писалось слово со значением «плыть», то перед ним помещали рисунок корабля;
если речь шла о плясках - помещали изображение танцовщицы, и т.д. Сохраняя
знак-образ, письменность сохраняла родство с искусством. Искусство же в
свою очередь сохраняло свою родственность с пиктограммой. Выходит вереницы
сцен в усыпальницах так называемая «опись» богатств и деяний вельмож.
Иногда указывались точные цифры рабов и голов скота.
Встречается три типа рельефов: слегка выпуклый, слегка углубленный по
отношению к фону, рельеф находящийся на одном уровне с плоскостью, но
контуры глубоко вырезаны. На плите Хени фигура вельможи дана в выпуклом
рельефе, маленькая человеческая фигура - углубленном (как обратная сторона
выпуклости), прочие иероглифы - некоторые тоже углубленны в фоне, некоторые
вырезаны по контурам. При боковом освещении контуры сочно подчёркиваются
тенями - в выпуклых рельефах тень ложится со стороны, удалённой от
источника света, а во впалых - с противоположной. Плоскость живёт и дышит.
Это артистическое мастерство обработки камня оттачивалось многими
столетиями.
Градация размеров - от больших к средним и малым, - которая постоянно
встречается в рельефах и придаёт им такое декоративное очарование, для
египтян была, прежде всего, градацией ценностей. Чем значительнее предмет,
тем он больше. Самым большим изображался хозяин гробницы, его родственники
меньше, рабы или пленники - ещё меньше. Фараон, почитавшийся богом, мог
быть в набедренной повязке, как его подданные, - на царственное
происхождение указывает только головной убор, а главное - большой масштаб
фигуры. Никакой крикливости, никакой мишуры - только внушительность
масштабов, ритмов, повторов. Сдержанной была и раскраска. Преобладали
сочетания желтых и коричневых с голубым и зелёным - тона земли и
безоблачного неба Египта.
После долгого периода смуты и распада Египта на отдельные номы
(области) государство в 21 веке до нашей эры снова объединилось под властью
фиванских правителей - этим знаменуется начало Среднего царства. Теперь
централизация уже была не столь обсалютной, как прежде. Местные правители,
номархи, стали богаче и самостоятельнее. Они постепенно присваивали
привилегии царя - высокие титулы, религиозные церемонии, уподоблений
Осирису и Гору. Теперь гробницы вельмож располагались не у подножия царских
пирамид, а отдельно, на территории номов. Пирамиды стали скромнее, меньше
размерами. В это время происходила эволюция стиля в искусстве. С одной
стороны - снижается пафос монументальности: поскольку заупокойные культы
становятся делом повсеместным, то и в искусстве местных школ, появляется
оттенок сниженности, обиходности. Происходит усиление жанровой вольности в
трактовки сюжетов, в композиции. В портрете усиливаются черты
индивидуальной характерности.
С другой стороны - каноны все-таки преобладают и, имея за собой слишком
уж большую давность, поневоле сбиваются на шаблоны и схему. Когда древние
скульпторы высекали из скалы первого Великого Сфинкса, их благоговение и
тайный ужас запечатлелись в этом громоздком, но истинно величавом стороже
пустыни.
Когда же в Среднем царстве искусные, понаторевшие мастера изготовляют
неизвестно какую по счёту, ставшую привычной фигуру льва с лицом фараона, -
они отдают дань традиции. Танисский сфинкс исполнен куда более «виртуозно»,
чем его древний предок, - уверенно изваяно львиное туловище, безукоризненно
портретно волевое лицо Аменемхета 3, превосходна лепка лица - и всё же это
произведение выглядит официально-холодным.
Много непосредственности, наивности в мелкой пластике Среднего царства
- деревянных и фаянсовых статуэтках слуг, пахарей, носильщиков, лодочников,
прачек, пастухов. Часто они комбинировались в группы, в целые жанровые
сценки. С нашей точки зрения это детские игрушки. НО это не игрушки, а
предмету заупокойного культа: все статуэтки найдены в гробницах номархов,
где им полагалось делать то же, что и при жизни, - обслужить своего
хозяина.
В Древнем царстве стены усыпальниц расписывались редко, преобладали
раскрашенные рельефы. Теперь их всё чаще заменяли живописью темперой, это
менее трудоёмкая работа, да и не всякий камень годился для этого. Росписи
имели и свои художественные преимущества, допуская большую гибкость рисунка
и богатство цвета. Прекрасные циклы росписей 20века до нашей эры обнаружены
в скальных гробницах Антилопьего нома близ селения Бени-Хасан, хозяином его
был номарх Хнумхотеп. В вереницах цветных рисунков, расположенных на
оштукатуренной стене поясами, показано, как Хнумхотеп охотился на птиц в
речных зарослях, а в пустыне на диких зверей, как величественно взирает он
на свои стада, которых гонят пастухи. Больше всего места отведено
сельскохозяйственным трудам рабов Хнумхотепа, - тут ничего не пропущено,
последовательно описывается и пахота, и жатва, и уборка зерна в амбары.
Много сцен с домашними животными, причём отношение к животным уважительное:
хотя их и заставляют работать под палящим солнцем, но обращаются к ним не с
бранью, а с увещаниями:
Молотите для себя, молотите для себя!
