Иеронимус Босх
сделана надпись: «Берегись, берегись, Бог видит».
Босх находит для каждого из грехов пример из жизни, хорошо понятный
зрителю: гнев иллюстрируется сценой пьяной драки; зависть предстаёт в виде
лавочника, злобно поглядывающего в сторону соседа; корыстолюбие воплощает в
себе судья, берущий взятку. Художник показывает, как идут к своей погибели
самые обыкновенные люди, погруженные в каждодневную суету; сцены привычных,
будничных злодейств движутся по нескончаемому кругу, как пестрая, нелепая,
жалкая карусель.
Таким образом, в весьма небольшом произведении контрастно сведено великое и
малое, бытовые анекдоты вправлены в космически-всеохватную систему.
Зрелый Период
В зрелых работах Босха мир безграничен, но его пространственность иная
– менее стремительная. Воздух кажется прозрачнее и сырее. Босх все
настойчивее думает о людях. Он старается найти адекватное выражение их
жизни.
Начало зрелого периода творчества (1485-10) отмечено созданием
алтарного образа «Святой Иоанн Богослов на острове Патмос.
В картине «Святой Иоанн Богослов на острове Патмос» (1486-1490)
апостолу досаждает дьявол. Орел (типичный символ евангелиста Иоанна) зорко
охраняет своего хозяина. Тема конца света (Откровение Иоанна Богослова) -
заключительная часть Нового завета, содержащая описание конца света)
сведена здесь к минимуму; о грядущей катастрофе напоминают лишь ангел,
указывающий святому на небесное знамение, да горящий корабль на глади
залива.
Нежный профиль молодого Иоанна рисуется на фоне округлой горы, на
вершине которой возвышается серебристо-голубая фигура ангела с
распростертыми крыльями, диктующего текст Евангелия. В картине как бы зримо
ощущаются тона звучащего божественного слова, чему способствует
поразительно красивый пейзаж с извилистым морским заливом, напоминающим
широко разлившуюся реку. И вдруг среди этой умиротворенной природы, по
соседству с одухотворенным образом Евангелиста зритель видит в уголке какое-
то странное существо — полуптицу-полунасекомое с человеческой головой. И
хотя этот бес способен лишь на мелкие пакости, достойные проказника из
начальной школы: он задумал стащить письменный прибор святого, лежащий
рядом с ним на земле, это мелкое пакостное создание — предвестие тех
многочисленных чудищ, которые заполонят кар тины Босха более поздней стадии
зрелого периода. В основном это монументальные триптихи — «Страшный Суд»,
«Сад земных наслаждений».
Именно подобные картины сделали особенно популярным имя Босха в наше
время, часто усматривающего в нем далекого предтечу сюрреализма. Наряду с
религиозными сюжетами на створках, решенными относительно традиционно (Рай
с сотворением человека, Ад с его наказанием), в главных частях триптихов
появляются многочисленные фантастические гротески. Эпизоды, полные красоты
и поэзии, соседствуют со сценами насилия, жестокости и порока, а фигуры
людей перемежаются со всякого рода чертовщиной и монструозными гибридными
образованиями, искусно составленными из частей животных, растений,
минералов и рукотворных предметов. Композиции Босха, особенно такие как
«Страшный суд», «Сад земных наслаждений», «Воз сена» подобны каким-то
невероятным алхимическим лабораториям, полным роящихся метаморфоз.
Фольклор, алхимические и астрологические поверья, позднесредневековая
мистика, подготовившая Реформацию, соседствуют тут причудливо и
парадоксально, однако явственно проступают и новые, ренессансные идеалы:
они видны и в общем панорамическом охвате прекрасного в основе своей
мироздания, и в том центральном положении, которое занимает здесь пытливая
человеческая мысль, для тренировки и воспитания которой и сооружены все эти
пугающе-прельстительные лабиринты (подлинным олицетворением героической
мысли выступает св. Антоний в лиссабонском триптихе — маленькая фигурка
святого, посрамившего зло в серии смертоносных искушений, занимает
центральное положение в триптихе, будучи средоточием разума среди
инфернальных страшилищ).
Уже зрелым Босх создал «Воз сена» - трёхстворчатый алтарь,
предназначенный скорее для раздумий, чем для молитвы. Выбор сюжета Босху
подсказала старая нидерландская пословица: «Мир — стог сена, и каждый
старается ухватить с него сколько может». Среди мирного и вполне реального
пейзажа разворачивается совершенно бессмысленная жизнь людей, гонимых
жаждой наживы и удовольствий. Все человечество оказывается во власти злых
сил, и за повозкой с сеном спешат не только простые люди.
В этом алтаре обнаженное чувство реальности сплавляется с
аллегоричностью. Люди на виду целуются и музицируют между ангелом и каким
то дьявольским созданием; фантастические существа влекут повозку, а за ней
радостно и покорно следуют папа, император, простые люди: забегают вперед,
мечутся между колесами и гибнут, раздавленные. Пейзаж же вдали не
фантастический и не баснословный. А надо всем – на облаке – маленький,
воздевший руки Христос.
Повествование открывается сценой битвы на небесах и низвержения
восставших ангелов (в верхней части левой створки). Ниже зритель видит
райский сад, а также сцены
сотворения Евы, грехопадения, изгнания Адама и Евы из рая.
Центральная часть триптиха изображает земной мир. Середину композиции
занимает огромный воз, нагруженный сеном. На языке пословицы, которую
обыгрывает Босх, сено означает недолговечные соблазны мира: власть,
богатство, почести, наслаждения. В гибельную погоню за сеном вовлекаются
представители всех сословий: в толпе среди одежд простолюдинов мелькают
шлемы воинов, мантии ученых, щегольские наряды знати, короны, папская
тиара; развеваются стяги германского императора и французского короля;
монахини под бдительным надзором дородной аббатисы деловито набивают сеном
мешок, видимо рассчитывая употребить это добро на пользу Святой Церкви. Воз
с сеном движется словно триумфальная колесница мирской суеты. Его колеса
безжалостно давят застигнутых врасплох неудачников, а на возу расположилась
компания беспечных баловней судьбы: достигшие предела своих желаний, они не
замечают что в воз на котором они так уютно устроились впряжены мерзкие
страшилища с рыбьими, жабьими, крысиными мордами. Эта нечисть увлекает воз,
а с ним и всю толпу прямо в ад, изображенный на правой стороне триптиха.
Внешние поверхности боковых алтарных створок представляют скромную,
почти будничную сцену: устало бредёт по дороге истощённый оборванный
странник. (Для современников Босха дорога была символом земной жизни.) На
каждом шагу он видит зримые приметы торжествующего зла: шелудивая собачонка
злобно рычит на него; вороньё кружит над падалью; в глубине изображения —
разбойники обшаривают прохожего; на холме вдали совершается казнь. И тут
же, не обращая на всё это ни малейшего внимания, пара беззаботных поселян
лихо отплясывает под аккомпанемент волынки...
Раскрытый алтарь являет зрителю тот же образ грешного мира, но уже в
развёрнутом и углублённом виде. Тема дороги-жизни и здесь сохраняет своё
значение, но теперь Босх рисует весь путь земной истории — от зарождения
мирового зла (когда сатана поднял бунт против Бога) до конца земного мира.
Замысел «Воза сена» глубже и шире обыденного смысла пословицы: сквозь
ярмарочную суету здесь проступает гармоничный лик мира. Фоном для сцены
дележа сена служит прекрасная долина: величавый покой природы
противопоставлен шумной и бесплодной суете людей. Зритель, первоначально
сбитый с толку пестрым зрелищем первого плана, с трудом различает в пустых
небесах одинокую фигуру Христа. Воз, переполненный сеном, бесцеремонно
оспаривает у Христа центральную роль в композиции. Кажется, перевес на
стороне воза: его громада заполнила собой всю середину композиции. Но эта
победа иллюзорна: еще миг – воз сдвинется, и адское пламя в одно мгновение
испепелит его вместе с грузом, тогда как его соперник (Христос)
неуничтожим. Изображение Христа подлинный центр картины.
Ничего конкретного не было сказано про картину «Алтарь Св. Антония».
Но тщательно, детально изучив творчество Босха я пришла к выводу, что эта
серия картин относится к зрелому периоду. Так как для него характерна
ужасающая монструозность, в то время, как в поздний период своего
творчество Босх обращался больше к картинам из реальной жизни.
Это один из его любимых сюжетов — «Искушение святого Антония», где
отшельника осаждают дьяволы. Босх населял свои картины легионами маленьких
ползающих, страховидных тварей, у которых самым невероятным образом сращены
части пресмыкающихся, ракообразных, чешуйчатых, панцирных, жаберных и
невесть каких существ с добавлением еще растительных и неорганических
элементов: обломки кувшинов, щиты, шлемы, иглы. Совсем жутко становится,
когда у этих монстров замечаешь и человеческие части тела. Вся эта
кунсткамера бесов, диковинных «пузырей земли» значительно отличается от
средневековых химер: те были величавее и далеко не так зловещи.
«Алтарь Святого Антония» посвящен святому отшельнику, жившему в 3-4
веке в Египте. Антоний почитался как защитник от пожаров и врачеватель
