Коммерческие банки дореволюционной России
ни устойчивостью, ни большим единообразием во времени и пространстве.
Проверив свои силы в Куликовской битве, Дмитрий Донской первым
возобновил самостоятельную чеканку серебряной деньги (от татарского слова
тенга). Его примеру последовали многие русские князья. Выпуском денег
практически занимались специальные ремесленники – “серебряники” или “ливцы”
(от слова лить). Для них князь устанавливал определенные правила (по общему
весу и содержанию серебра), которые нередко нарушались. Так, первоначально
из слитка весом 48 золотников чеканили 216 деньги. Спустя некоторое время в
Москве их число возросло до 260, затем до 300, 400 и даже 500. В 1420 г. в
Москве открыли специальный монетный двор, однако злоупотреблений с чеканкой
серебряных монет заметно не убавилось.
Более умеренные аппетиты отмечены в Новгороде. Там только в начале ХV
в. на внутреннем рынке перешли от меховых к серебряным деньгам. Во внешней
торговле использовались иностранные монеты. Порча денег не успела так
распространиться, как в Москве. Среди новгородцев удельный вес людей,
торговые интересы которых опирались на устойчивость денежной системы, был
значительно выше. В 1447 г. они взбунтовались и потребовали навести
порядок: остановить обесценивание монет. Главный их ливец был казнен.
Учрежден центральный монетный двор, куда на службу пригласили пятерых
серебряников. Чеканка денег была поставлена под контроль. После
присоединения Новгорода к Москве было официально утверждено, что московская
деньга в 2 раза легче новгородской.
Незадолго до смерти Василия III усилились гонения на
фальшивомонетчиков. В сентябре 1533 г. в Москву из разных городов привезли
серебряников, уличенных в порче денег, и публично их казнили: “лили олово в
рот и руки секли”. А еще через два года Елена Глинская, правившая страной
от имени малолетнего Ивана IV, провела денежную реформу. Старые серебряные
монетки-деньги были изъяты из обращения со ссылкой, что среди них много
поддельных и резаных. Новые чеканили из расчета 48 золотников серебра на
300 денег новгородских – новгородка стала легче прежней. Таким образом,
повышение номинальной ценности денежной единицы и эмиссия денег и
использовались как один из источников государственных доходов. Прежде
великий князь изображался на деньге с мечом в руке, теперь - с копьем.
Поэтому новые деньги стали называть копейными и копейками. Рублевых монет в
то время не чеканили: в оптовой торговле использовались серебряные слитки
или крупные иностранные монеты. В одном счетном рубле стало сто копеек.
Московку приравняли к полкопейке.
Облегчение мелкой монеты означало также, что денежная система в
большей степени стала ориентироваться на условия местной торговли, с учетом
того, что цены на основную массу товаров выражались в деньгах или копейках.
Например, во второй половине ХVI в. на рынках Московского княжества курица
в среднем стоила 1,5 копейки, фунт коровьего масла – 0,5 сотня яиц – 5, пуд
меда – 41, корова – 100, рабочая лошадь – 150, пуд растительного масла –
20, сотня огурцов – 0,8, сотня качанов капусты – 12 копеек и т.д.
Наемный труд также оценивался в копейках. По данным В. Ключевского,
Комельский монастырь в 70-х гг. ХVI в. платил сапожному мастеру, при его
платье, - 90 коп. за год, швецу – 105, плотнику – 110. Разнорабочие
получали столько же, сколько мастера.
В первые два года рынок соблюдал установленные правила игры. Но
терпения хватило не надолго. С осени 1658 г. рыночная цена медных денег
быстро покатилась вниз. Через пять лет за один серебряный рубль требовали
12 медных. Наступила небывалая дороговизна. Никто не обращал внимания на
указы царя, запрещавшие повышение цен на предметы первой необходимости.
Среди причин, вызвавших такой поворот дела, С. Соловьев особо выделяет
появление множества воровских (фальшивых) медных денег: “Стали
присматривать за денежными мастерами, серебряниками и увидали, что люди
эти, жившие прежде небогато, при медных деньгах поставили себе дворы
каменные и деревянные, платье себе и женам поделали по боярскому обычаю, в
рядах всякие товары, сосуды серебряные, съестные припасы начали покупать
дорогою ценою, не жалея денег. Причины такого быстрого обогащения
объяснились, когда у них стали вынимать воровские деньги и чеканы.
Преступников казнили смертью, отсекали у них руки и прибивали у денежных
дворов на стенах. Дома, имения брали в казну. Но жестокости не помогали при
неодолимой прелести быстрого обогащения. Воры продолжали свое дело, тем
более, что богатые из них откупались от беды, давая большие взятки…”.
Характерно, что среди тех, кто брал такие взятки, были тесть царя и его
тетка по матери, думные дворяне, а на местах – воеводы и люди приказные.
В 1662 г. вспыхнул “медный” бунт, который был жестоко подавлен,
зачинщики – казнены. Однако крестьяне отказывались продавать свои продукты
за медные копейки. Офицеры и солдаты также требовали серебро. Вскоре был
издан указ, отменяющий полностью обесценившиеся деньги.
Дефицит государственных финансов постоянно ощущался в российском
государстве. Но в начале ХVIII в. драматизм острой нехватки денег превзошел
все пределы. Если в 1680 г. общие расходы государственной казны составляли
1,2 млн. руб., из них военные – 0,7 млн., то в конце царствования Петра они
достигли 8,5 млн. руб., в том числе на армию и флот – 6,2 млн.
Проблемы увеличения источников финансирования долголетней войны со
Швецией и общей программы преобразования страны были предметом особой и
постоянной заботы царя-реформатора. Он максимально использовал возможности
эмиссии обесцененных денег. Вся чеканка Петра 1 оставила 43,4 млн. руб., в
том числе медных монет – 4,4 млн. серебряных – 38, 4 золотых – 0,7 млн. При
этом он упорядочил и значительно расширил набор денежных знаков разного
достоинства и веса. Значительную часть монет из меди составляли:
полполушки, полушка (полкопейки), деньга, копейка, грош (две копейки), 5
копеек. Из серебра: копейка, алтын (6 деньги, или 3 копейки), 5 копеек,
десять деньги, гривна, гривенник, полуполтина, полтинник, рубль, 2 рубля.
Из золота: крестный рубль, 2 рубля, червонец, 2 червонца.
Петр практически решил вопрос о широкомасштабном внедрении медных
монет в денежное обращение в России. По номинальной ценности они составляли
одну десятую всех наличных денег и предназначались в основном для местных
рынков торжков.
Массовая чеканка неполновесных медных и серебряных монет на несколько
миллионов рублей увеличила доходы казны, вызывая в тоже время довольно
быстрый рост цен. Так, рыночная цена пуда меди колебалась между 5-8
рублями. Из него чеканили медных монет сначала на 12 руб., затем – на 20 и
даже 40 руб. Что касается серебряных монет, то их порча осуществлялась
тремя способами: снижением веса при сохранении номинальной ценности;
снижением качества серебра, из которого чеканили монеты, путем подмешивания
к нему меди и других добавок. Так, рубли, полтинники, гривенники чеканили
из серебра 70-й пробы, червонцы – из золота 75-й пробы. Третий способ –
замена ранее выпускавшихся серебряных монет медными.
В середине ХVIII в. дочь Петра, Елизавета, одобрила предложение графа
П.И. Шувалова о проведении необычной денежной реформы: сначала номинальная
стоимость медного пятака была официально снижена до двух копеек, затем эти
монеты были выкуплены у населения и переплавлены в новые, стопа которых
составляла 8 руб. из пуда меди. В результате внутренняя ценность медных
денег стала соответствовать их номиналу.
Так, относительно благополучно закончился начальный этап формирования
национального рынка и становления денежной системы в России.
1.2 Становление банковского дела в России.
Российские ученые отмечают своеобразие и характерное отличие
зарождения и развития банковского дела. “Банковская политика России издавна
существенно отличается от таковой же политики в Западной Европе. Там банки
с самого начала находились в частных руках, будучи созданы частной
инициативой и на частные капиталы”. Там, отмечает в своих лекциях проф. С.-
Петербургского политехнического института императора Петра Великого В.Р.
Идельсон, развитие банковского дела совершалось по общей для всех стран
схеме: появлялись менялы и ростовщики, превращавшиеся с течением времени в
частных банкиров.. на смену которым в XIX в. пришли акционерные банки,
правительства же брали в свои руки один из банков и предоставляли ему
монополию эмиссионного дела. Эта схема, утверждает В.Р. Идельсон, к России
не приложима: история ее банковского дела своеобразна и глубоко отлична от
истории западноевропейской.
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13
