Биоритмы человека

16

Общая закономерность, – ведущая роль света как сигнала времени –

оспаривалась только в отношение человека, частично потому, что люди, как и

большинство других организмов, иногда в отсутствие регулярного цикла

освещения используют для ориентации другие органы чувств. Но главная

причина, заставившая усомнится в роли света для человека, состояла в том,

что «дневной свет», использовавшийся в первых лабораторных экспериментах

по изучению изоляции от времени, оказался не столь эффективным для

захватывания циркадианных ритмов человека по сравнению со светом такой же

интенсивности для ритмов других животных. Следует ли из этого заключить,

что часы человека уникально безразличны к действию света? Отнюдь, скорее

это говорит о том, что комнатный свет слишком слаб для биологических часов

человека, чтобы приравнивать его к дневному.

Есть всякие основания предполагать, что ведущие циркадианнае часы у

человека находятся в мозге и прямо связанны с глазами эпифизом (шишковидной

железой). Альфред Леви с коллегами из Национального института здоровья в

Бетесде установили, что свет подавляет секрецию мелатонина в эпифизе у

человека, как и у других млекопитающих, но для горожан нужно на удивление

много света, больше, чем бывает в помещении: для эпифиза у человека

комнатный (электрический) свет – все равно, что ночь. Однако даже

рассеянный свет с улицы сразу подавляет секрецию мелтонина. Этот гормон

головного мозга имеет прямое отношение ко сну и к циркадианным часам.

Например, у грызунов ежедневно инъекции мелатонина могут захватить и

синхронизировать часы. Если окажется, что у человека мелатонин опосредует

сдвиг фазы циркадианных часов, то данные Льюи будут представлять интерес

для антропологов, специалистов по дизайну, для тех, кто работает в разные

смены и совершает трансмеридианные перелеты. Пока лекарство для сдвига фазы

будет создано и получит одобрение минздрава, для путешественников приятным

средством может быть пребывание на солнцепеке. Разумеется, солнечный свет

не менее важен и для тех, кто никуда не ездит, но нуждается в ежедневной

синхронизации своих внутренних ритмов. Неудача такой синхронизации может

привести к сонливости в дневное время и бессоннице ночью - достаточно

распространенным расстройством сна. В этой связи могут представлять интерес

данные Даниэля Крипке с соавторами, которые исследовали количество, и

распределение во времени света, падающего на среднего нормального человека

в течение среднего дня. Оказалось, что даже на юге солнечной Калифорнии

количество света столь мало и распределенною столь нерегулярно, что

остается лишь диву даваться, каким образом современному человеку удается (и

удается ли?) поддерживать свои циркадианные ритмы поддерживать в должном

порядке.

Спонтанные циркадианные ритмы обнаружены едва ли не у каждого вида

живых существ. Возможно, исключение составляют обитатели морских глубин и

подземных пещер, а также прокариоты (бактерии и сине-зеленные водоросли,

клетки которых не имеют ядра и митохондрий). Циркадианные колебания обычно

наблюдаются у более высокоорганизованных одноклеточных организмов и у

изолированных тканях многоклеточных организмов. Тем не менее, и у

позвоночных, и у беспозвоночных животных часть нервной системы обычно

играет роль циркадианного ритмоводителя для всего организма. Мишель Менакер

с сотрудниками показал, что у некоторых птиц (не у всех) эту функцию

выполняет эпифиз, ритмично выделяющий в мозге гормон мелатонин.

Деятельность эпифиза регулируется светом, проникающим сквозь темную часть

черепа. У воробья даже удается сдвинуть фазу циркадианного ритма, пересадив

ему эпифиз птицы, живущей в иной временной зоне.

У грызунов эпифиз выделяет мелатонин тоже ритмично, но под контролем

скопление нейросекреторных клеток – супрахиазменных ядер, расположенных

слева и справа в гипоталамусе, над перекрестием зрительного нерва. Эти

парные часы получают информацию о свете и темноте от глаз. Ежедневные

порции мелатонина в свою очередь синхронизируют циркадианные колебания. У

обезьян подобную роль играют супрахиазменные ядра. Люди – пациенты с

травмами в этой области гипоталамуса – страдают расстройствам ритма, что

позволяет предпологатьсходную роль

17

супрахиазменных ядер и у человека. Фазу ритмов этих ядер можно сдвинуть

светом через зрение, электрическим раздражителем, инъекцией в мозг аналога

нейромедиаторов, вызывающих нормальные разряды нейронов, а также

мелатонином. Покрайне мере у грызунов удаление эпифиза позволяет позволяет

супрахиазменным ядрам быстрее приспосабливаться к новым временным зонам.

Быть может, панацеей от десинхроноза, вызываемого трансмеридианным

перелетом, окажется какой-нибудь препарат, подавляющий функцию эпифиза на

то время, пока мы приспосабливаемся к чужому распорядку дня.

Секреция эпифизом мелатонина стимулируется психомиметиками – такими

препаратами, как ЛСД, мескалин и кокаин, - и подавляется препаратами,

используемыми для лечения психозов. Недавно выяснилось, что бензодиазепин,

широко применяемый антидепрессант, подстраивает фазу циркадианных часов у

грызунов, возможно, действуя на нейромедиаторы в супрахиазменных ядрах

гипоталамуса. Это указывает на некоторую связь между психическими

заболеваниями и расстройствами циркадианных ритмов, особенно между

депрессией и нарушением сна.

Любопытно, что человеку для подавление секреции мелатонина требуема

гораздо больше света, чем другим млекопитающим. Интересно, разделяют ли

домашние собаки со своими хозяевами эту странную не чувствительность к

свету? Быть может, это последствие комнатного освещения в ночное время на

протяжение жизни тысячи поколений? Если бы циркадианные ритмы человека

реагировали на тусклое освещение (что, кстати, наблюдается у лабораторных

грызунов), они должны были бы быть в постоянном разладе, и люди, помимо

других проблем, постоянно испытывали бы дополнительный стресс. Индивидуумы,

менее чувствительны к свету, могли страдать от этого, их репродуктивная

система в меньшей степени была бы подвержена стрессу, стал быть, они имели

бы большой успех при размножение. Что, если человек и его домашние животные

испытывали давление естественного отборов на нечувствительность к тусклому

свету? И если так, то значительно большая чувствительность могла

сохраниться и у людей, живущих доныне в каменном веке: у тасадеев с

филиппинских островов Минаданно, у маори и у жителей Огненной Земли,

предки которых меньше подвергались действию ночного освещения –

гипотического нарушителя циркадианных ритмов. Будет ли эта врожденная,

генетически наследуемая чувствительность безвозвратно утрачена еще до конца

нашего века?

Если синхронность циркадианных ритмов действительно поддерживается

путем ежедневной экспозиции при дневном освещение, то интересно, каким

образом это достигается? И что даст исследование этого процесса для

понимания природы внутренних часов?

Модно поставить несложный опыт с фоточувствительным организмом,

циркадианный ритм которого остается четким и устойчивым, если нет никаких

сигналов времени. Удобный биологический объект для этого – комар. Как и

большинство других животных, комары обладают выраженным циркадианным ритмом

активности-покоя, сохраняющемся даже в замкнутом помещение при постоянной

темноте и неизменной температуре – в этом случае его период составляет

около 23 часов. В таких условиях активность комара регистрируется по звуку

его полета. Специальные приборы позволяют подсчитывать за каждый час число

минутных интервалов, когда слышится занудный писк. В камере с комарами этот

писк постепенно нарастает и перед рассветом достигает крещендо, переходя в

тонкий протяжный вой, затем смолкает – и вновь усиливается перед закатом

(или, точнее говоря, когда комары чувствуют приближение утренних или

вечерних сумерек). У девственных самок кровососущего комара Cuiex pipiens

quinquefasciatus, которыми занимались Эрик Петерсон, более четко выражен

вечерний пик летней активности, и именно он выбран за нуль фазы в

циркадианном цикле насекомого.

Что может быть сигналом времени для комара? Чтобы не запутывать

эксперимент, сигнал следует давать один раз в течение определенного периода

времени. Петерсон использовал белый свет, по интенсивности соизмеримый с

естественным дневным. Комары находились в постоянной темноте, и только один

раз за весь эксперимент был дан яркий свет. В разных камерах этот световой

18

импульс приходился на разную фазу циркадианного цикла, и в каждой камере

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11