Деревянное зодчество. Кижи, Обонежъе
искусствоведов. Это происходило, наверное, потому, что он настолько искажен
позднейшими перестройками XIX века, что производит впечатление сравнительно
«нового» памятника, малоинтересного на фоне знаменитых реликвий Обонежья.
Но с каждым днем дороже нам следы былого, наша память, наша история.
И церковь в Рослякове заслуживает внимания.
Самая древняя и самая интересная ее часть — центральный столп, рубленный
«восьмериком на четверике» и крытый невысоким шатром. Замечательно то, что
при перестройке памятника поверх старого шатра был поставлен новый.
Удивительное явление! На память приходит маленькая Лазаревская церковь,
которая до перевозки в Кижи скрывалась под другой, более значительной по
своим размерам церковью. А сам Муромский монастырь, где стояла церковь,
находился сравнительно недалеко от Пудожа, в Обонежье.
Столь заботливое и бережное отношение старых мастеров-плотников,
строивших деревянные храмы, можно объяснить лишь одной—единственной
причиной: их приверженностью к старине. Однако приверженность эта не была
бессознательно-слепой, мол, лишь бы старое. Нет, они глубоко понимали, а
потому и чтили мудрость былого; понимали ее образное преломление в
архитектурных и конструктивных формах древнерусских деревянных построек;
умели читать мысли, заложенные в них.
Музей-заповедник "Кижи"
Поначалу этот музей возник на небольшом безлесном и почти пустынном
острове Кижи на Онежском озере. А когда-то здесь было обширное поселение,
именуемое в новгородских писцовых книгах "Спасский Кижский погост". Кижский-
от названия острова, а Спасский-от названия церкви на погосте острова.
Само слово "погост" говорит о значительности поселения. Так в старину
называли не только довольно крупную административно-территориальную
единицу, состоявшую из нескольких волостей, со множеством сел, деревень,
выставок и починков, но и ее главное поселение, служившее административным
центром.
Здесь жили представители светской и церковной власти, стоял стрелецкий
гарнизон; здесь происходили народные сходы, ярмарки, церковные и другие
празднества. Сотни крестьян из окрестных волостей съезжались сюда на лодках
и заполняли губную избу, толпились в трапезных церквей и под крыльцом,
шумели в лавках и питейных заведениях, до отказа наполняли "дворы на
приезд". Здесь были приказы и суды, лавки и ремесленные мастерские, амбары
и склады, церкви и школы-одним словом, на погосте сосредоточивалась вся
духовная, культурная, экономическая и политическая жизнь округа.
В писцовой книге московского дьяка Андрея Плещеева о заонежских погостах
1582-1583 гг. сказано: "Погост Спасский в Кижах на Онеге озере. А на
погосте церковь Преображенье Спасово, а другая церковь Покров Святии
Богородицы"". Какие они были-нам неизвестно. Уже значительно позднее, в
переписи 1616 г., упоминается, что "верх у Спаса Преображенского шатровый",
а относительно Покровской церкви говорится лишь, что она была "теплой".
Преображенская церковь, но уже не шатровая, а многоглавая, была возведена
здесь в 1714 году, в самый разгар Северной войны, когда Россия прочно
утверждалась на берегах Балтики и становилась мощной морской державой,
когда пали крепости Гельсингфорс, Або и Ваза и по всей России гремели
салюты в честь победы русского флота при Гангуте, когда уже предопределился
благоприятный исход Северной войны.
Вот в этой-то атмосфере возник величественный образ
двадцатидвухглавой Преображенской церкви, звучащий как торжественный гимн
героическому русскому народу в честь его исторической победы.
Не случайно старинное предание прямо связывает строительство
Преображенской церкви с личностью Петра 1: "Петр Первый, путешествуя из
Повенца Онежским озером, остановился у Рижского острова, заметил множество
срубленного леса и, узнав о постройке, собственноручно начертил план. Так
ли это было, нет ли-трудно сказать. Но в каждом предании есть доля
исторической правды. В представлении народа сам факт сооружения
Преображенской церкви и ее идейно-художественный образ связывались, почти
ассоциировались с личностью Великого Петра, с новой эпохой в истории
Русского государства.
Праздничная, жизнерадостная нарядность, эпическая мощь и былинная
приверженность земной красоте - таков образный строй памятника.
Несмотря на кажущуюся сложность композиции церкви, ее план и объемно-
пространственная схема предельно просты и лаконичны. В их основе лежит
традиционная схема восьмерика с четырьмя прирубами. Она имеет такие же
глубокие корни в русском деревянном зодчестве, как и многоглавие.
В архитектуре Преображенской церкви эстетика и практическая
целесообразность проступают едва ли не в каждой детали. В ярусах глав и
бочек, образующих стройную декоративно-конструктивную систему; в живописной
скульптурной пластике открытого бревенчатого сруба; в большой
выразительности косящатых оконных и дверных проемов; в правдивой красоте и
убедительной силе мощных кронштейнов, несущих крыльцо; в упругой,
построенной на тонких контрастах, резьбе столбов, поддерживающих кровлю
крыльца, и в характерной, мастерски прорисованной форме водосливов на
кровле.
Анализ работы основных несущих конструкций церкви с оконными и дверными
проемами и системой жестких пространственных связей внутри здания открывает
перед нами все новые и новые достижения строительной мудрости, накопленной
веками и основанной на предельном знании всех возможностей дерева как
строительного материала.
При реставрации Преображенской церкви для покрытия ее глав и бочек было
изготовлено тридцать тысяч осиновых лемешин. Большая их часть дополнительно
подтесывалась при укладке, ибо деревянные кровли куполов делаются из
лемеха, имеющего в основном только один какой-либо размер. Для нижней части
купола, расширяющейся кверху, лемешины подтесываются по кромкам снизу; для
средней части они остаются такими, какими были заготовлены, а в верхней,
сужающейся части купола они снова подтесываются по краям, но уже сверху.
Поэтому в сужающейся части главы стыки вышележащих лемешин не совпадают с
осями нижележащих и располагаются довольно свободно, но, разумеется, так,
что эти стыки перекрываются верхними лемешинами.
Рядом с Преображенской церковью, как обычно на северных погостах, стоит
зимняя теплая Покровская церковь. Она более утилитарна, менее величава в
сравнении с летней. Построенная на полвека позже Преображенской церкви, она
несет в своей архитектуре первые черты стилистического изменения народного
деревянного зодчества. Все ее помещения-сени, трапезная, четверик и алтарь-
имеют одинаковую ширину и в плане образуют вытянутый прямоугольник с двумя
срезанными углами. Уже сам по себе план выявляет канонизацию всех частей
церковного здания и подчинение их задачам культа.
В храме традиционного типа, к которому относится Покровская церковь,
помещение трапезной было самым большим и превышало по площади собственно
церковь в два-три раза, а иногда и больше. Если в XV-XVI веках трапезные
встречались в церквах как исключение, то с начала XVII века, когда по всей
России оживилась земская деятельность и окрепло местное самоуправление, они
становятся почти обязательной составной частью зимних церквей. А сами
трапезные превращаются в своеобразные центры мирской жизни многих погостов.
По своему назначению трапезная при северных церквах была гражданским
помещением и служила главным образом для нужд населения погоста. Была
местом мирской сходки-суёма, на котором жители погоста и входящих в его
состав сел и деревень решали свои насущные житейские дела. Здесь
происходили судебные разбирательства, оглашались царские и воеводские
указы, принимали подати, заключали торговые сделки, выбирали должностных
лиц и т. п. Здесь же, у крыльца церкви, публично наказывали провинившихся.
Не было дня, чтобы здесь не толпился любопытствующий народ.
Против мирского использования трапезных боролась официальная церковь. Но
вековые традиции народного зодчества продолжали жить. Так произошло и с
трапезной Покровской церкви: она сохранилась, но размеры ее уже невелики,
потому что ко времени постройки церкви изменилась основная функция, в
которой уже не осталось места для трапезной как общественного центра всего
погоста.
И все же Покровская церковь-один из лучших памятников народного
деревянного зодчества Русского Севера.
Были нужны безупречный вкус и творческая дерзость, чтобы заменить
традиционный шатер "букетом" из девяти глав, чтобы так удачно найти верное
решение трудной задачи: что же поставить рядом с фантастическим
многоглавием Преображения? Соперничать ли с ним или стремиться его
