Реферат: Шпоры по введению в языкознание

Значительно чаще, чем «изобразительная», встречается «описатель­ная мотивированность», т. е. «описание» мотивирующего признака с по­мощью обычного (незвукоподражательного) слова. Это можно наблю­дать 1) при употреблении слова в переносном значении, 2) в производ­ных и сложных словах. Переносное значение мотивировано сосуще­ствующим с ним прямым (переносное «второй степени» — переносный «первой степени» и т. д.), как в словах окно, зеленый и др. Производные и сложные слова мотивированы связью с теми, от которых они образованы. Это видно в приведенных выше столяр, оду­ванчик, диалектных пухлянка, летучка, молочник, в сложных существи­тельных рыболов, пылесос, Белгород, в производных глаголах учитель' ствовать, белить, в сложных числительных восемьдесят, пятьсот и т. д.

«Описательная мотивированность» относительна, ограничена: в конечном счете она всегда опирается на немотивированное слово. Так, столяр или столовая мотивированы, но стол — нет. И так во всех слу­чаях: все незвукоподражательные слова, непроизводные с точки зрения современного языка, употребленные в своих прямых значениях, яв­ляются немотивированными.

Мотивировку слова, даже в тех случаях, когда она совершен­но ясна и «прозрачна», следует строго отличать от концептуального значения. Мотивировка есть как бы способ изображения данного зна­чения в слове, более или менее наглядный «образ» этого значения, можно сказать — сохраняющийся в слове отпечаток того движения мысли, которое имело место в момент возникновения слова. В мотиви­ровке раскрывается подход мысли человека к данному явлению, каким он был при самом создании слова, и потому мотивировку иногда назы­вают «внутренней формой слова», рассматривая ее как звено, через которое содержание (= значение) слова связывается с его внешней формой — морфологической структурой и звучанием.

Отличие мотивировки от значения ясно видно в тех случаях, когда одно и то же значение мотивировано в разных языках или в словах-синонимах одного языка по-разному, как в ряде приведенных выше примеров. Вместе с тем нередко слова с разными значениями имеют оди­наковую или очень сходную мотивировку. Например, белок, беляк (заяц), бельё, бельмо, белка, белуга мотивированы одним и тем же при­знаком белого цвета; русск. ценный и сербскохорв. ценан мотивирова­ны связью с ценой (сербскохорв. цена), но значения у этих прилага­тельных почти противоположные—русское значит 'имеющий боль­шую цену', а сербскохорватское—'дешевый, доступный по цене'.

Мотивировка слова бывает связана с его эмоциональными коннотациями. Это проявляется в сознательном отталкивании от слов с «неприятной» мотивировкой. Так были изгнаны из употребления прислуга и жалованье, заменившись соответственно домашней работницей и заработной платой.

 В процессе функционирования слова мотивировка имеет тенденцию забываться, утрачиваться. В результате мотивированное слово постепенно переходит в разряд немотивированных. Конкретные причины утраты мотивировки разнообразны.

В одних случаях выходит из употребления то слово, от которого произведено данное слово, либо утрачивается прямое значение. Так в русском языке перестали употреблять слово коло 'круг, колесо' (оно было вытеснено расширенными, суффиксальными формами того же слова, давшими современное колесо), в результате немотивированны. ми стали кольцо (первоначально уменьшительное образование от коло т. е. 'кружок, колесико', ср. сельцо, словцо, письмецо и т. п.) и предлог около (собственно 'вокруг'). В украинском языке глагол лаяти сохра­нил только значение 'ругать', которое возникло как переносное, а те­перь является немотивированным.

В других случаях предмет, обозначенный словом, изменяясь в про­цессе исторического развития, теряет признак, по которому был назван. Так, современные города не огораживают стенами, и хотя глагол го­родить существует и по сей день в русском языке, связь между этим глаголом и существительным город уже перестала осознаваться боль­шинством носителей языка. Равным образом теперь стреляют, не используя стрел, а современный мешок не имеет ничего общего с мехом, хотя по происхождению это уменьшительное образование от мех (ср. смешок, грешок и др.), в слове чернила связь с черный еще достаточно очевидна, но мы о ней никогда не вспоминаем, так как признак черного цвета перестал быть характерным для чернил. Показательно, что в со­четаниях типа красные чернила нормально не ощущается катахреза — употребление, противоречащее буквальному значению слова.

Существуют и другие конкретные причины, способствующие утрате мотивировки в тех или иных случаях. Однако важно подчеркнуть, что кроме всех конкретных, частных причин есть и общая предпосылка, делающая возможной утрату мотивировки слова. Это — избыточность, даже ненужность мотивировки с того момента, когда слово становится привычным. Мотивировка необходима в момент рождения слова (или в момент рождения перенос­ного значения): без мотивировки слово (или переносное значение), собственно, не может и возникнуть. Но раз возникнув, новое слово (или новое значение слова) начинает «жить своей жизнью»: повторяясь вновь и вновь в речевых актах, оно становится более или менее обще­известным в данном коллективе, запоминается, к нему привыкают, на нем, на его структуре перестают останавливаться мыслью. Мотивиров­ка как бы «уходит в тень», почему и становятся возможными красные чернила, розовое бельё и т. д. Мы вспоминаем о мотивировке лишь в каких-то специальных, редких случаях. В подобном «замороженном состоянии» она может сохраняться долго, но достаточно небольшого изменения в значении производящего слова, и она забывается совсем Показательно, что самые простые и самые важные слова языка принадлежат к немотивированным.

Естественно, что мотивировка утрачивается при заимствовании слов из другого языка (кроме случаев, когда заимствуется и слово, мотивирующее данное). Так, на почве древнегреческого языка слово atomos 'мельчайшая частица вещества' было мотивировано (отрицатель­ный префикс а- + корень глагола temnO 'режу', т. е. 'неразрезаемое, неделимое'); в русском и других языках, заимствовавших слово атом, оно с самого начала не имеет мотивировки. Русск. студент восходит прямо к лат. studens (род. п. studentis) — причастию действительного залога от глагола studeo 'стараюсь, усердно занимаюсь, изучаю', а вос­ходящее к тому же латинскому глаголу русск. штудировать было заимствовано через немецкое посредство. Иное дело в немецком, где Student и studieren связаны и по звучанию, или, например, в английском с его student и study 'изучать, исследовать' и 'изучение, исследование'. Однако слово ре­волюционер, хотя и является в русском языке заимствованным, вполне четко мотивировано связью с тоже заимствованным, но прочно вошед­шим в язык словом революция.

 Выяснением забытых, утраченных мотивировок и, таким об­разом, исследованием происхождения соответствующих слов занима­ется специальная отрасль лексикологии, а именно: этимология. Этимологией называют также и каждую гипотезу о происхождении и первоначальной мотивировке того или иного слова (в этом смысле термин этимология употребляют и во множественном числе). Наконец, этимология — это само происхождение слова и его (первоначальная) мотивировка (ср.: «Этимология такого-то слова не может считаться выясненной»).

20. Устойчивые словосочетания и фразеологизмы.

В каждом языке широко употребляются устойчивые, тради ционно повторяющиеся сочетания слов. Они противостоят переменным словосочетаниям, свободно создаваемым в процессе речи.

Рассмотрим сперва примеры переменных сочетаний: новый стол, длинный стол, отодвинуть стол, положить карандаш на стол-стол у окна. Конечно, эти сочетания образованы по определенным пра­вилам, по заданным заранее, до акта речи, синтаксическим моделям (ср. согласование, использование падежных форм и т. д.). Вместе с тем по конкретному лексическому составу, т. е. с точки зрения употребле­ния именно данных, а не каких-либо других слов, все эти сочетания составлены совершенно свободно, в зависимости только от выражаемой мысли и описываемой ситуации, от стремления говорящего выделить, подчеркнуть те или иные моменты этой ситуации. Переменные словосо­четания следует рассматривать как речевые комбинации языковых знаков — слов.

. Приведем теперь примеры устойчивых сочетаний с тем же словом стол: - письменный стол, обеденный стол, накрыть на стол, убрать со смола, сесть за стол, сесть за один стол (т. е. 'начать переговоры'), {положить на стол (в смысле 'представить в готовом виде' — о рукопи­сях, книгах и т. п.), Карты на стол! (т. е. 'раскройте ваши планы'). В устойчивых сочетаниях заранее, т. е. до акта речи, задана не только общая грамматическая модель, но и конкретный лексический состав всего сочетания. Оно не создается заново в момент речи, применитель­но к данной мысли, не собирается «на ходу» из слов, а уже существует, хранится в готовом, «собранном» виде в памяти носителей языка и, подобно словам, извлекается из памяти, когда в нем возникает потреб­ность. Устойчивые сочетания иногда называют «языковыми клише» (или «штампами»), они вставляются в нашу речь целиком. Устойчивые сочетания — это не речевые комбинации знаков, а особые сложные знаки. Выше мы назвали их «составными лексемами».

Условия, создающие устойчивость, традиционную воспро­изводимость словосочетания, могут быть разными.

Есть слова, обладающие очень узкой, избирательной сочетаемостью с другими словами — вплоть до единичной сочетаемо­сти. Так, закадычный нормально сочетается только с друг, а закля­тый — только с враг; ни зги с абсолютной гарантией предсказывает либо не видать, либо не видно. В этих случаях устойчивость сочетания создается самим фактом единичной сочетаемости одного из компонен­тов.

Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22