Реферат: О некоторых изменениях в русском языке конца XX века
Реферат: О некоторых изменениях в русском языке конца XX века
Л. П. Крысин
В последнее время появился ряд лингвистических работ, посвященных изучению состояния русского языка в конце XX столетия и происходящих в нем изменений; см., например [О состоянии…1991; Дуличенко 1994; Костомаров 1994; Ферм 1994; Кёстер-Тома 1993, 1994; Купина 1995; Рождественский 1995; Zybatow 1995; Русский язык…1996; Русский язык 1997; Шапошников 1996, 1998] и нек. др.
Авторы этих работ исследуют новшества в лексике русского языка (см., например: [Сальников 1992; Ферм 1994]), в частности многочисленные иноязычные заимствования, по преимуществу - американизмы [Брейтер 1997; Костомаров 1996; Крысин 1996], в семантике, словообразовании, грамматике [Ермакова 1996, 1997; Земская 1996; Гловинская 1996, Норман 1998], в стилистических характеристиках слова и в соотношении функциональных стилей и речевых жанров [Какорина 1992, 1996; Виноградова 1998; Жанры…1997, 1999], в стереотипах речевого поведения [Винокур 1993]. Отмечаются социальные причины происходящих изменений: демократизация русского общества, деидеологизация многих сфер человеческой деятельности, антитоталитарные тенденции, снятие разного рода запретов и ограничений в политической и социальной жизни, «открытость» к веяниям с Запада в области экономики, политики, культуры и др.
Разумеется, влияние этих факторов на язык обычно осуществляется не прямо, а опосредованно. В некоторых случаях даже трудно определить, какие внешние причины способствуют, скажем, активизации той или иной словообразовательной модели или синтаксической конструкции (но специальный анализ может показать, что толчком к такой активизации послужили социальный по своей природе стимулы; примеры подобного анализа см. В работах [Русский язык…1968, кн.2 и 3; Русский язык…1996]. Однако на некоторых участках языка связь происходящих в нем изменений с изменениями в обществе проявляется более отчетливо: так обстоит дело, например, с увеличением потока англоязычных заимствований, с активизацией некоторых речевых жанров, предполагающих спонтанность речи и относительную свободу речевого поведения (таковы, например, жанры радио- и телеинтервью, в советское время влачившие жалкое существование, - см. об этом, в частности, в работе [Голанова 1997], - разнообразные ток-шоу, телевизионные игры с множеством участников и т. п.).
Изменения в обществе влияют и на взаимоотношения подсистем, которые в совокупности составляют систему русского национального языка, на качественные и количественные характеристики каждой из этих подсистем.
Именно этому посвящена данная статья. В ней рассматриваются (по необходимости - в сжатой форме) изменения в социальном и коммуникативном статусе разных подсистем русского национального языка, произошедшие (и продолжающиеся) в последней четверти нынешнего столетия, в соотношении этих подсистем друг с другом.
Мы будем исходить из традиционного членения русского языка на следующие социально и функционально обусловленные подсистемы:
- литературный язык (стандарт);
- территориальные говоры;
- городское просторечие;
- групповые жаргоны (профессиональные и социальные).
1. Социально обусловленные процессы в литературном языке
Изменения в литературном языке обусловлены не столько демократизацией контингента владеющих литературной речью (как это было, например, в 20-е годы, когда к традиционному носителю литературного языка - интеллигенции - прибавились значительные по численности группы выходцев из рабочих и крестьян), сколько вхождением в публичную жизнь таких групп людей, которые в своих привычках и пристрастиях связаны с разного рода жаргонами и другими формами нелитературной речи. Кроме того, отход в области социальной жизни общества от канонов и норм тоталитарного государства, провозглашение свободы как в общественно-политической и экономической сфере, так и в человеческих отношениях сказываются, в частности, на оценках некоторых языковых фактов и процессов: то, что раньше считалось принадлежностью социально непрестижной среды (преступной, мафиозной, просто малокультурной), начинает приобретать «права гражданства» наряду с традиционными средствами литературного языка. Ср.:
«Мы не замечаем, как криминал входит в быт, в лексикон, как языком зэков и урок заговорили телевидение и радио, как поменялись местами минусы и плюсы общественного поведения, как отмененными оказались вековые заповеди и табу, выработанные человечеством для самозащиты» (Известия, 11 ноября 1997 г.).
Как следствие этих процессов происходит «смягчение литературной нормы» (Норман 1998:67), допущение в литературный речевой оборот таких средств, которые до недавнего времени считались принадлежностью некодифицированных подсистем русского национального языка.
Массовое вхождение в литературно-речевой обиход инноваций вызывает необходимость оценки этих элементов как с позиций нормы, так и в отношении их социальной маркированности: многие из новшеств имеют отчетливо выраженное «социальное происхождение». Рассмотрим здесь только некоторые из социально маркированных фактов, характерных для литературной речи обсуждаемого периода.
1.1. Так, обращает на себя внимание чрезвычайная активизация форм множественного числа существительных мужского рода с ударными флексиями: взводА, срокА, обыскА, тросА, приискА, вызовА, сейнерА, тортА, супА, юпитерА и под. Многие из этих форм проникают в литературный речевой обиход из профессиональной среды: взводА (взводОв, взводАм и т.д.) - из речи военных; срокА и обыскА - из речи прокурорских и милицейских работников (ср.: Незаконно увеличиваются срокА пребывания подследственных в СИЗО. - Из выступления по телевидению зам. Министра юстиции России, 11.06.99; Прокуратура дала санкцию на проведение обыскОв в помещениях обеих фирм. - Телевидение, май 1999, из выступления милицейского начальника). Работники скорой помощи сетуют на то, что в иную ночь у них бывает по несколько вызовОв, кулинары рассказывают о том, как они варят супА и изготовляют тортА, строителям не дают покоя слабые такелажные тросА, старатели вслух выражают недовольства задержками зарплаты на приискАх и даже писатель Михаил Жванецкий признался, что устал стоять под светом юпитерОв (телевидение, 24.07.99), а скульптор В. Малолетков считает Мухину одним из великих скульпторОв XX века (телевидение, 5.07.99).
Распространенность подобных форм в профессиональной речи отмечалась лингвистами давно (об истории изучения этого явления см. [Русский язык…1974:179-187]), однако значительное увеличение частотности этих форм в публичной речи - по радио, телевидению, в газете - можно считать характерной чертой последнего десятилетия XX в. (приведенные примеры взяты нами как раз из публичной речи говорящих, главным образом из выступлений по телевидению и радио).
1.2. Социально маркированы некоторые факты словоупотребления и синтаксиса. Так, из языка военных распространился в общее употребление глагол задействовать (первоначально он употреблялся, по-видимому, применительно к новым подразделениям, вводимым в военную операцию: задействовать дивизию, задействовать резервы главного командования), особенно активно используемый сейчас в языке административных документов и вообще характерный для речи чиновников.
Чиновничий язык порождает такие непривычные для традиционного литературного словоупотребления образования, как проговорить, обговорить в значении ‘обсудить’ (необходимо проговорить этот вопрос на совещании; Обговорим это позднее), озадачить в значении ‘поставить перед кем-н. какую-н. задачу’ (Главное - озадачить подчиненных, чтобы не болтались без дела), подвижка (Произошли подвижки по Югославии. - Из выступления В.С. Черномырдина), наработки (По этой проблеме у нас уже есть некоторые наработки), конкретика (Документ важный, но надо наполнить его конкретикой, применить к реальным ситуациям в разных префектурах Москвы. - Телевидение, июнь 1999, выступление сотрудника Московской мэрии) и нек. др.
1.3. Из новшеств в области синтаксиса отметим только два (но весьма характерных) факта - активизацию конструкций с предлогом по и специфическое управление глагола заказать.
1.3.1. Возникшая в чиновничьей среде конструкция с предлогом по типа: переговоры по Боснии, голосование по кандидатуре NN, инициатива по Чечне, договоренность по Газпрому (предлог по в этой конструкции выражает «валентность темы» - см.: Иомдин 1993:253; М.Я. Гловинская отмечает, что конструкция с по может являться результатом «компрессии текста»: «Выражению программа по земле соответствует словосочетание программа изменения законов пользования землей. по пользованию землей» - см.: [Гловинская 1996:250]).
Как правило, синтаксическим хозяином в этой конструкции является отглагольное существительное, в норме не управляющее предложно-падежной группой с предлогом по; ср.: переговоры, договоренность о чем-либо, голосование за кого-либо, инициатива в чем-либо. Встречаются и сочетания, где в качестве подчиняющего компонента употребляется не существительное, а глагол, в традиционном литературном языке не способный управлять предлогом по: Мы, кстати, встречались с Гайдаром и по банку, и по Парамоновой (В.С.Черномырдин); Необходимо договориться с МВФ по российскому долгу, по его реструктурированию (М.М. Задорнов, министр финансов России).
Конструкции с предлогом по этого типа частотны в языке средств массовой информации, в устных выступлениях представителей власти, политиков, финансистов, бизнесменов, то есть наблюдается достаточно широкий «разброс» этой конструкции по разным функциональным разновидностям речи и разным социальным слоям и группам носителей русского языка. Однако нельзя не отметить тот факт, что эта конструкция мало характерна для устно-разговорной речи социальных групп, не связанных с указанными выше сферами деятельности (власть, политика, финансы, бизнес), - например, для речи гуманитарной интеллигенции.
