Влияние насилия, пережитого в детстве, на формирование личностных расстройств - (реферат)
p>Психотерапевтическая практика показывает, что в сфере работы с жертвами насилия эффективно используются различные варианты психодинамического и гуманистического подходов, методы когнитивной терапии и созданное на ее основе нейро-лингвистическое программирование.Такой широкий разброс методов обусловлен, по нашему мнению, прежде всего, тем, что “точки приложения” каждого подхода, “фокусы” различных направлений, наконец, цели и задачи, встающие перед представителями упомянутых школ, сильно различаются. Так же, как и последователи когнитивного направления в психотерапии, гуманистически ориентированные терапевты эффективно справляются с непосредственными последствиями травмы насилия.
В этой области применяются различные варианты арттерапии, телесно-ориентированной, танцевально-двигательной терапии, психодрамы и гештальт-терапии, способствующие принятию страдания, интеграции его в собственный интрапсихический опыт после того, как травматические переживания лишаются своей разрушительной силы.
Несправедливым было бы заявление, что область применения гуманистической психотерапии к работе с жертвами насилия этим и ограничивается. Более отдаленные задачи этого направления—поиск и нахождение в травмирующем переживании творческой энергии, способной “переплавить” страдание в созидание самостоятельного творческого продукта. Восприятие сексуального насилия как катастрофы, события, изменившего (или даже разрушившего) всю жизнь чаще всего свойственно детям и подросткам, подвергнувшимся насилию со стороны незнакомых людей с применением угроз и грубой силы [5].
В случае, когда ребенок совращен взрослым, вовлечен в инцестуозные отношения с одним из родителей или регулярно подвергается в семье жестоким телесным наказаниям, ситуация оказывается иной. Во-первых, амбивалентно само отношение ребенка к происходящему, которое может быть воспринято и как игра, и как наказание, и как проявление любви. Во-вторых, чаще всего в таких семьях существует запрет на разглашение уродливой семейной тайны.
Дети из таких семей редко попадают в поле внимания помогающих специалистов, и чаще всего, спустя много лет, под давлением психосоматических, межличностных и сексуальных проблем, появившихся уже во взрослом возрасте.
В этом случае мы имеем дело с отставленными последствиями насилия, пробивающимися сквозь колоссальные напластования психологических защит, актуализированных в детском возрасте, чтобы выжить там, где выжить невозможно, буквально “на руинах” семейного доверия и любви.
Жертвы хронического насилия, пережитого в детстве, часто не связывают собственные насущные проблемы с ранним опытом, тем самым провоцируя психотерапевта работать в ином направлении.
Сочетание неадекватного родительского отношения и эксвизитных форм насилия, как мы уже говорили, способствует формированию виктимной личностной структуры. В этом случае гуманистическая психотерапия, ориентированная на “здесь - и теперь” и намеренно не затрагивающая глубинных пластов личности, оказывается неэффективной.
Напротив, психодинамический подход позволяет жертве хронического насилия, носителю и заложнику семейных мифов и тайн, начать трудный путь сквозь тернии болезненных воспоминаний к признанию очевидного и раздаче долгов фигурам прошлого. В этом случае уникальным оказывается опытпро-говаривания запретного, “вскрытия” семейной патологии. На терапевтическом сеансе “оживают” действительно тяжелые для клиента эпизоды личной истории, но оживают, не будучи завуалированными с помощью “двойных посланий” в своей, хоть и неприглядной реальности. Кроме того, внимание аналитика к отношениям переноса делает возможным для клиента увидеть, понять, почувствовать, каким образом прошлый опыт искажает настоящее, вторгаясь в межличностные отношения и интрапсихические переживания жертвы насилия.
Недостатки психодинамического подхода заключаются, прежде всего, в требованиях безучастности, эмоционального беспристрастия, которые эта школа предъявляет к своим последователям. При таком поведении терапевта жертва насилия оказывается склонна воспринимать его как холодного, наказующего, отвергающего Родителя и вести себя в терапии теми способами, которые являются реминисценциями детского опыта.
Проведенное нами экспериментальное исследование паттернов детско-родительских отношений у взрослых невротиков и больных шизофренией, показало, что больные этих групп действительно реализуют во взаимодействии с собой и миром усвоенные в детстве способы реагирования и обнаруживают крайне мало личностно-зрелых, целостных паттернов взаимодействия Я-Другой (Ильина С. В. , [8]. Две клинические группы больных, принимавших участие в исследованиях, обнаружили ряд существенно сходных черт, среди которых можно назвать склонность чаще, чем в норме, актуализировать воспоминания раннего детства, оценивая их как наиболее значимые события своей жизни; фиксацию на детско-родительских по смыслу паттернах взаимодействия Я-другой, и “единое семантическое поле“ жалоб таких пациентов, описывающих переживания эмоциональной пустоты, ощущение раздвоенности, импульсивные вспышки агрессии.
Кроме того, формирование представлений о “диалогической структуре самосознания” (Соколова Е. Т. , Бурлакова Н. С. , [20]) позволяет найти отражение этой идеи в результатах анализа психотерапевтического материала. Внутренний диалог самосознания пациента с пограничным личностным расстройством, представляющий собой свернутый внешний диалог между матерью и ребенком, интериоризированный на ранних этапах онтогенеза, в силу первичной эмоциональной дефицитарности таких больных звучит выпукло, полярно, обостренно. Все остальные элементы сложного иерархического “многоголосия” самосознания оказываются оттеснены этим первичным паттерном отношений.
Таким образом, преспективы развития плодотворного, эффективного терапевтического подхода к работе с жертвами насилия кроются, на наш взгляд, в интеграции двух направлений, которая намечается в последнее время. В качестве иллюстрации к проблеме эклектического подхода в психотерапевтической работе с жертвами насилия хотелось бы привести случай пациентки М. М. , описанный Е. Т. Соколовой [22].
М. М. —пациентка с диагнозом “хроническое невынашивание”, что означает прерывание беременности по витальным показаниям, чем на протяжении 14 лет и заканчивались все семь ее беременностей. Острый токсикоз, развивавшийся сразу после того, как М. М. узнавала о беременности, сопровождался неукротимой тошнотой и рвотой, нестерпимой головной болью, катастрофической потерей веса и страхом смерти, и не купировался ни одним из применяющихся в таких случаях врачебных методов. История жизни М. М. , медленно и мучительно восстанавливаемая в процессе психотерапии, оказывается драматически насыщенной насилием, ложью, обидами, ненавистью, порождая ощущение, что прошлая жизнь М. М. протекала в какой-то иной, полуфантастической- полубезумной реальности.
Психотерапия в этом случае оказывается процессом совместного творческого поиска пациента и терапевта, когда нащупывание собственного “языка самовыражения” М. М. сочетается с выходом за рамки определенной психотерапевтической ориентации терапевта. В психотерапевтическом процессе реконструкция семейной и личной истории М. М. включает в себя и телесное проживание, и проговаривание и переадресацию обнаруженных фрагментов воспоминаний, тем, кому они действительно обращены.
Психотерапевтическая работа в жанре “здесь - и - теперь”, привычная, когда речь идет о пациентах с обилием психосоматических симптомов, приоткрывает терапевту язык, на котором М. М. рассказывает о своем страдании “обживая” его в интенсивных телесных ощущениях и реализуя в стихотворениях, рисунках, лепке. На этом этапе М. М. обнаруживает в памяти “мертвую зону”, “завесу”, препятствующую контакту пациентки с ее собственными чувствами. Приближение к этой “завесе” провоцирует появление симптомов, с которыми М. М. пришла в терапию. Присвоение чувств становится для М. М. возможным только на следующем этапе терапии, когда с помощью “писем— посланий” к матери, отцу, бабушке, насильнику осуществляется про-говаривание — вы-говаривание — вы-крикивание всего спектра негативных переживаний, накопившихся у пациентки и много лет находившихся под запретом.
Открытие М. М. , что “беременность ненавистью” и является тем, что с помощью тошноты, рвоты, головных болей блокирует ее витальные силы— силы поглощать и переваривать пищу, вынашивать и рожать детей —является центральным в процессе терапии. Это открытие совершается благодаря уникальному синтезу анти-ретрофлексивных телесно-ориентированных арттерапевтических техник, техник разворачивания диалога со значимым Другим, и, безусловно, благодаря интуиции, “чутью” терапевта, позволившему создать такой синтез. В терапии М. М. чрезвычайно затруднительно отделить один жанр психотерапевтической работы от другого, настолько естественно и непринужденно они сплетаются.
Очевидно лишь то, что вступление на опасный путь восстановления жизненной истории М. М. , цепи болезненных воспоминаний о пережитом насилии, безразличии близких, обремененности М. М. -ребенка личными неудачами матери, безумием бабушки, преступлением деда потребовало от терапевта не только мужества, но и способности с помощью сочетания приемов конфронтации и эмоциональной поддержки, “подпитки”, обеспечить пациентке психологическую безопасность.
* * *
Итак, существование таких феноменов, как инцест, телесные наказания, психологическое насилие ставит перед обществом множество морально-этических, юридическо-правовых, социальных и медицинских проблем.
Не последнее место в этом ряду занимает и психологическое исследование эбьюза, изучение непосредственных и отставленных эффектов травмы, описание феноменологии, классификация.
Это необходимо, прежде всего, для того, чтобы решить две основные задачи, возникающие каждый раз, когда речь заходит об ущербе, причиняемом человеческому существу— задачи диагностики и реабилитации.
Широко обсуждаемая лишь в последние два десятилетия, проблема насилия прочно заняла свое место среди других актуальных проблем психологической науки, особенно в связи с изучением пограничного личностного расстройства, в этиологии которого сексуальное и физическое насилие играют одну из главных ролей. Формирование представлений об особой личностной структуре, развивающейся вследствие переживаемого в детстве хронического насилия позволяет по-новому взглянуть на генез пищевых расстройств и аддикций, объединить под общим радикалом такие острейшие психологические и социальные проблемы, как поведение серийных убийц и последователей тоталитарных сект.
Проблема семейного насилия не только трудна для изучения, она еще и нагружена для каждого из нас особым личностным смыслом, собственным детским опытом, в котором, как в зеркале, отражается наше взрослое отношение к тому или иному вопросу. Возможно, что ряд специалистов различных направлений, столкнувшись с цифрами, фактами, статистическими данными, касающимися семейного насилия, занимают позицию “этого не может быть, потому что не может быть никогда”. Обычный аргумент оппонентов—если насилие так распространено, и оказывает такое влияние на развитие личности, то из этого следует, что все мы страдаем теми или иными расстройствами. В связи с этим хочется напомнить слова знаменитого исследователя детско-родительских отношений J. Bowlby: “В отношениях матери и ребенка многое поставлено на карту. Следовательно, велика адаптивная сила гетеросексуальных и родительских отношений, если так много детей вырастают здоровыми и счастливыми” ([47], с. 46).
Библиография
Варга А. Я. Типы неправильного родительского отношения. Автореф. канд. дисс. М. , 1987.
Воловик В. М. Семейные исследования в психиатрии и их значение для реабилитации больных // Клинические и организационные основы реабилитации психически больных / под ред. М. М. Кабанова, К. Вайзе. М. , Медицина, 1980.
Выготский Л. С. Собр. соч. В 6тт. М. , Педагогика, 1984.
Гюльазизова К. Инцест, или сценарий с Эдипом. // Путь к себе, №№1-3, 1994, с. 7-11.
Дети России: насилие и защита. Материалы Всероссийской научно-практической конференции. М. , РИПКРО, 1997.
Захаров А. И. Психотерапия неврозов у детей и подростков. М. , Медицина, 1982. Захаров А. И. Неврозы у детей и подростков. Л. , Медицина, 1982. Ильина С. В. К проблеме экспериментального исследования паттернов детско-родительских отношений взрослого пациента (тезисы доклада). // I Международная конференция памяти А. Р. Лурии, тезисы докладов. М. , МГУ, 1997. Каплан Г. И. , Сэдок Б. Дж. Клиническая психиатрия, в 2тт. М. , Медицина, 1994. Каплан Г. И. , Сэдок Б. Дж. Клиническая психиатрия. М. , ГЭОТАР Медицина, 1998. Кон И. С. Введение в сексологию. М. , Медицина, 1989.
Кон И. С. Открытие Я. М. , Педагогика, 1978.
Куттер П. Принуждение в неврозе и в обществе. // Энциклопедия глубинной психологии, т. 1. М. , MGM-Interna, 1998.
Лангмейер Й. , Матейчек З. Психическая депривация в детском возрасте. Прага, Авиценум, 1984.
Лисина М. И. Проблемы онтогенеза общения. М. , Педагогика, 1986. Лэнг Р. Д. Расколотое “Я”. Спб, Белый кролик, 1995.
Попов Ю. В. , Вид В. В. Современная клиническая психиатрия (руководство по МКБ-10). М. , Нолидж, 1998.
Руководство по предупреждению насилия над детьми / под. ред. Н. К. Асановой. Москва, "Гуманитарный издательский центр ВЛАДОС", 1997.
Семья в психологической консультации / под ред. В. В. Столина. М. , Педагогика, 1987.
Соколова Е. Т. , Бурлакова Н. С. К вопросу об исследовании диалогической природы самосознания (тезисы доклада). // I Международная конференция памяти А. Р. Лурии, тезисы докладов. М. , МГУ, 1997.
Соколова Е. Т. , Николаева В. В. Особенности личности при пограничных расстройствах и соматических заболеваниях. М. , Svr-Аргус, 1995. Соколова Е. Т. Где живет тошнота? //Московский Психотерапевтический Журнал, №1, 1994.
Соколова Е. Т. Влияние на самооценку нарушений эмоциональных контактов между родителем и ребенком и формирование аномалий личности. // Семья и формирование личности. / под ред. В. В. Столина. М. , МГУ, 1981.
Столин В. В. Самосознание личности. М. , МГУ, 1983.
Эйдемиллер Э. Г. , Юстицкий В. В. Семейная психология. Л. , Медицина, 1990. Bowlby J. The making and breaking of affectional bonds. London, Sage Press, 1979.
Cahill C. , Llewelyn S. P. , Pearson C. Treatment of sexual abuse which occured in childhood: A review. // British Journal of Cliniсal Psychology, 1991, 30(1), pp. 1 - 11.
Cahill C. , Llewelyn S. P. , Pearson C. Long-term effects of sexual abuse which occured in childhood: A review. // British Journal of Cliniсal Psychology, 1991, 30(2), pp. 12 - 21.
Giles Th. R. (ed. ). Handbook of effective psychotherapy. N. Y, Plenium Press, 1993.
Finkelhor D. (ed. ) Child sexual abuse: new theory and research. N. Y. , The Free Press, 1984.
Finkelhor D. (ed. ) Soursebook on child sexual abuse. Sage Publication, Beverly Hills, 1986.
Fisher S. , Cleveland S. Body image and personality. N. Y. , 1958. Frude N. Understanding abnormal psychology. London, Blackwell, 1998. Herman J. L. , Hirschman L. Father - daughter insect. 1981, Cambridge, Harvard University Press.
Herman J. L. , Russel D. , Trocki K. Long-term effects of insectuous abuse in childhood. // American Journal of Psychiatry, 1986, 143, pp. 1293-1296. James M. Child abuse and neglect: incidence and prevention. // Australian Institute of Family Studies: Issues in child abuse prevention, 1, 1994, pp. 1-13
Jehu D. Beyond sexual abuse: therapy with women who were victims in childhood. , 1988, Chichester, Wiley.
Josephson G. S. , Fong-Beyette M. L. Factors assisting female clients’disclosure of incest during counselling. // Journal of Counselling Development, 1987, 65, pp. 475-478.
Kernberg O. Severe personality disorders. N. Y. , Jason Aronson, 1989. Kohut H. The analysis of the self. N. Y. , IYP, 1971.
Levy F. , Pines Fried J. , Leventhal F. (eds). Dance and other expressive therapies: when words are not enough , N. Y. , Routledge, 1995. Loftus E. F. The reality of repressed memories. // American Psychologist, 1993, 48(5), pp. 518-537.
Mahler M. Selected papers of Margaret S. Mahler. N. Y. , Jason Aronson, 1979. Meiselman K. Incest: a psychological study of causes and effects with treatment recommendations. San Francisco, CA, Jossey-Bass, 1978.
Palmer St. , McMahon G. , (eds). Handbook of counselling. London, Routledge, 1997.
Russel D. Sexual exploitation. Sage Publications, Beverly Hills, CA, 1984. Stevens A. , Price Y. Evolutionary psychiatry. London, Sage Press, 1996. Stone M. H. Essential papers on borderline disorder. N. Y. , Penguin, 1986. Toon K. , Fraise J. , McFetridge M. , Alwin N. Memory or mirage? The FMS debate. // The Psychologist, 1996, 9(2), pp. 73-77.
Tomison A. M. Child maltreatment and disability. // Australian Institute of Family Studies. Issues in child abuse prevention, 7, 1996, pp. 1-19. Winnicot D. Collected papers. London, Tavistock, 1958.
Witkin H. A. Personality through perception. N. Y. , 1954.
