Быстрый поиск

Виды душевно-умственных чувствований - (реферат)

Дата добавления: март 2006г.

    Московский Открытый Социальный Университет
    РЕФЕРАТ
    ПО АНТРОПОЛОГИИ

Виды душевно-умственных чувствований. К. Д. Ушинский “Человек как предмет воспитания. Опыт педагогической антропологии.

    Выполнила:
    студентка III курса
    социально-психологического факультета
    Кретова И. А.
    Москва 2003 г.
    СОДЕРЖАНИЕ
    Введение
    Чувство сомнения
    Чувство уверенности
    Чувство непримиримого контраста
    Чувство успеха.
    Заключение
    Список литературы
    ВВЕДЕНИЕ

Педагогическая антропология представляет собой новый этап в развитии науки и исскуства воспитания. В середине 19 века имелось не мало теорий воспитания, которые при ближайшем рассмотрении оказывались не более как умозрительными конструкциями, не выдерживающими серьезной критики. Ушинский положил начало разработки научной теории как системы взаимообуславливающих идей и принципов, объясняющих связи педагогических явлений и процессов, - теории, основывающейся на комплексном анализе психологических процессов и деятельностей и не знающей противоречащих ей фактов. Педагогическая антропология Ушинского представляет собой нечто большее, чем просто сумма составляющих ее науки идей, положений, принципов. Как подлинная научная система она становится источником новых идей и педагогических устремлений. Это подтверждается и тем фактом, что в последующее (в том числе и наше время) учителя, педагоги, родители вновь обращаются к наследию великого педагога, и каждый раз находят для себя много новых идей, помогающих решать современные проблемы воспитания.

Сегодня не менее актуально звучат его мысли о человеческой личности как величайшей ценности для правового государства, о труде как источнике материального и духовного богатства общества, об ответственности ныне живущих поколений перед грядущим.

Ушинский: “Я прошу помнить читателя, что психический факт, который он сознает совершающимся в самом себе, точно такой же несомненный факт, как и факт какой бы то ни было точной науки. Замечая в себе такой факт, всякий из нас может быть уверен, что он одинаково повторяется в миллионах подобных нам существ, и что потому он и может быть изучаем и достоин самого внимательного изучения. Неразумное забвение самого существования огромной сферы психологических фактов влечет теперь в крайность, противоположную той, в которой еще недавно увлекалось мышление, остановившееся на одних психических явлениях и смотревшее сквозь призму их на весь внешний мир”.

Чувство сомнения

В нашем языке, да и не только в нашем слово чувство употребляется безразлично как для чувства слуха, зрения, обоняния и т. д. , так и для внутренних чувств души, которыми она отзывается на эти внешние ощущения и сочетания, из них составляемые. Эта общность названия для психических явлений различного рода имеет только те основания, что как те, так и другие могут быть названы актами души, но, тем не менее, каждый из нас слишком ясно сознает различия между этими актами для того, чтобы смешать их под одним общим названием. Одни из этих актов суть прямые отзывы души на внешние впечатления, и эти отзывы души мы называем ощущениями, а вторые суть уже отзывы души на сами ощущения и их, в отличии от чувств, можно назвать чувствованиями.

Чувство сомнения, недоумения, нерешительности возбуждается в нас, когда уже в душе нашей вследствие опытов образовались противоположные ряды представлений, проникнутых различными, а часто противоположными чувствами. Тогда при появлении нового представления мы колеблемся, куда его поместить, примеривая то к одному, то к другому ряду представлений, и это чувство колебания ясно выражается на нашем лице и в глазах. Колебание, выражающееся в чувстве сомнения, может быть более или менее сильно и обширно, смотря по напряженности, важности для нас и обширности стремлений, проникающих те ассоциации, между которыми колеблется в нашем сознании новое представление.

Одна точка зрения заключается в следующем. Гораздо ближе к истине те, которые говорят, что сомнение-дитя обмана. Кто никогда не испытывает обмана, тот и сомневаться не может. Наблюдайте за развитием детей–и вы практически придете к тому же результату, к которому вынуждает логика. Сначала ребенок не выказывает никакого сомнения, обнаруживаемое нерешительностью, и только мало-помалу оно начинает в нем образовываться, вследствие опытов обмана или неудачи. Если родители никогда е обманывали дитя, то оно никогда не начнет сомневаться в справедливости всего, что они говорят. Другая точка зрения, что сомнение полагает начало науки. Сомнению должна предшествовать уверенность, которая могла вызвать наш первый опыт и вызывает последующие, снова возбуждая наши силы после каждой неудачи и каждого обмана. Эта мысль не только вытекает из логической необходимости, но и подтверждается фактами. Создание религиозных убеждений везде предшествовало началу науки, и часто сама наука начиналась разрушением этих убеждений, недействительность которых открывалась опытами, сопровождавшимися чувством обмана (языческие религии). Но и впоследствии, не сомнение, а уверенность ведет науку вперед, сомнение же только прокладывает ей дорогу. Понять настоящее отношение между уверенностью и сомнением– одна из важных философских задач, а провести это отношение в воспитание –одна из труднейших и главнейших обязанностей воспитателя. Жизненная деятельность часто не терпит отсрочки, а потому если не в нашей власти отыскать лучшее мнение, то мы должны следовать вероятнейшему. Часто приходится сознавать, что если бы человек не захотел поступать иначе, как вследствие ясно осознанных и разумных причин , то ем пришлось бы стать на перекрестке дорог неподвижно, как подорожный столб, и смотреть, как мчится мимо него жизнь, но не принимать в ней участия. Если предположить, что какая-нибудь философская теория справедлива абсолютна; спрашивается, когда ее выработал философ? Увы, не в начале, а в конце своей жизни! Требовать того же самого от всех людей–равноценно тому, что люди не жили бы, а только рассуждали бы о жизни и только под конец своей жизни приобретали бы твердое убеждение, как они должны были бы жить.

Из всех этих соображений вытекает практическое правило, что человек в своих поступках должен, конечно, руководствоваться их разумностью, но что в число разумных причин входит самая ограниченность нашего разума и постепенность его развития даже в этих ограниченных условиях. Необходимо закладывать в человеке характер определенного нравственного влечения, прежде чем развивается в нем сомнение. Т. е. необходимо развивать в детях и юношах также стремление и наклонности, которые в тех случаях, когда сам разум колеблется, выносили бы человека на хорошую дорогу и которые, были бы довольно прочны, чтобы выдержать необходимую пору борьбы сомнений. Кроме того, само сомнение сильно и плодовитость только в том случае, когда ему приходится бороться с сильной уверенностью; предоставленное самому себе оно быстро опустошает душу и мешает характер всякой энергии.

Чувство уверенности

Чувство уверенности, собственно не чувство, а свойство человека, выраженное в его деятельности и сказывающееся в форме чувства тогда, когда нарушенное сомнением оно опять возвращается к своему обычному уровню. Между смелостью и уверенностью, точно также как между страхом и сомнением существует тесная связь. Неуверенность в своих силах лишает человека самих этих сил–не телесных, а душевных. Без уверенности человек ничего не может сделать: даже не может двинуться с места. Чем более уверенности в человеке, что он сделает то или другое дело, тем более вероятно, что он его сделает. Но с другой стороны, та же самая уверенность ведет человека ко всякого рода ошибкам. Трудная и важная задача воспитания состоит именно в том, чтобы воспитать сомнение в человеке, не поколебав в нем уверенности.

Чувство непримиримого контраста

В чувстве сомнения новое представление колеблется между рядами представлений, уже усвоенных. В чувстве контраста два представления, сведенные вместе, или случаем внешнего явления или последовательным развитием двух противоположных рядов мыслей, борются между собой в напряженном усилии составить одно понятие и это борьба, пока она продолжается, отражается в душе чувством контраст, т. е. усилением чувства различия.

Чувство контраста прекращается, когда мы сливаем два представления в одно. Но есть такие противоположные представления, которые долго, а иногда и совсем не сливаются в одно и притом так, что при случайном или насильственном сближении их друг с другом они то притягиваются одно другим, то отталкиваются. Тогда образуется в душе особенное чувство непримиримого контраста. На этом чувстве основано действие на нас всех возможных шуток, каламбуров, карикатур, острых слов, забавных положений в комедиях и романах; но на нем основан и горький юмор трагедий. То же самое чувство контраста, но не сопровождаемое ни горем, ни весельем, испытываем мы и при философских противоречиях. Если чувство противоречия есть только чувство, то и чувство сходства есть тоже только чувство, а мысль, т. е. шаг мышления вперед, есть только результат обоих этих чувств. Все движение человеческого мышления вперед совершается посредством этих двух всегда связанных чувств, составляющих всю сущность познавательного процесса и единственную способность, которую мы можем приписать сознанию. Сама непримиримость логического или философского противоречия заключается в том, что два результата нашего мышления тем схожи между собой, что взаимно уничтожают друг друга, тогда как оба эти результата в силу тех доказательств, которыми мы до них дошли, одинаковы для нас обязательны. Неприятность чувства, которое происходит в нас при сличении равносильных и уничтожающих друг друга понятий, доказывает только единство человеческой души, которая может спокойно носить в себе противоречия только до тех пор, пока не замечает их или пока примиряет их какой– нибудь фантазией.

Воплощением чувства непримиримого контраста является смех. Смех как физиологическое явление есть не что иное, как прерывающаяся судорога в мускулах, управляемая дыханием и возбуждаемая физической причиной–щекотом. В щекоте мы замечаем нерешительность впечатления, которая с быстротой то появляется, то исчезает, чем приводятся нервы в нерешительные колеблющиеся состояния. Если взять в расчет, что и все представления воплощаются в нервной системе, то ясно, почему борьба представлений, не могущих ни разойтись, ни сойтись, может возбудить в нервах то же состояние, какое возбуждается щекотом, и выразится также в смехе, который чаще всего сопровождает и судорожные истерические припадки. Если же философские противоречия не возбуждают смеха, то может быть отчасти потому, что они не выходят из области отвлеченностей и слабо выражаются представлениями.

Чувство успеха

Чувству непримиримого контраста, или остановке процесса мышления, зависящей от невозможности связать данные мышлению материалы следует противоположить умственное чувство успеха мыслительного процесса, которое выступает тем яснее, чем более усилий стоило человеку уничтожить противоречия между двумя представлениями и связать их в одно. Само собой, это никак не может служить доказательством истины, но весьма вероятно, что то, что оно называет верным, окажется потом ложным и что понятия, показавшиеся человеку примиренными, окажутся потом непримиренными. Истина или указываемая, есть только истина данного момента. Но если истина, которую мы как нам кажется открыли, относится только к нашему умственному процессу, то без сомнения это чувство открытия истины нам всегда приятно не только потому, что открытие льстит нашему самолюбию, но и потому что мы сделали шаг вперед, следовательно удовлетворили врожденное нам стремление к постепенно расширяющейся деятельности. Приятность этого чувства заставляет человека останавливаться на нем, и эта остановка бывает причиной упрямства в наших умственных ошибках. Но как ни тяжело для нас чувство непримиримого контраста и как ни приятно чувство кажущейся истины, дающей нам возможность идти далее. Тот, кому истина важна, не должен обращать внимание на приятность одного чувства и неприятность другого. Особенно тяжело переживается чувство непримиримого контраста в юности, и особенно юность поддается чувству кажущейся истины. Это объяснятся сильными стремлениями вперед, характерными для юношеского возраста, малым количеством опытов, сопровождающихся чувством обмана, делающим старость недоверчивой, а также малым количеством материала для умственной работы, малым–относительно силы стремления работать. Вот почему юность никогда так не увлечется сочинением, отступающим перед недостатком фактов, как сочинением, закрывающим пробелы смелой гипотезой.

Заключение

Чувства Ушинский рассматривал как центральное звено психической жизни. Они являются необходимым посредником между областью сознания и областью воли. Но их роль еще шире–они не только являются связующим звеном между явлениями сознания и воли, но вызывают те и другие. Сам язык мысли формируется из языка чувств. В чувствах проявляется практическое отношение человека к миру, выявляется его истинное лицо. Анализируя все многообразие потребностей, Ушинский показал, что помимо потребности бытия в пространстве и времени, свойственной всему живому, на развитых ступенях психической жизни формируется чисто душевная потребность в сознательной деятельности. Ушинский поставил развитие чувств в центр нравственного формирования личности и показал пути их воспитания. Пробуждение нравственных чувств он рассматривал как необходимое условие нравственного совершенствования. При этом важно, чтобы эти чувства не угасали, а получали все новую“пищу”, побуждали человека к совершению нравственных поступков. Ушинский был убежден, что человек может иметь влияние на воспитание своих чувств, может развивать одни чувства и задержать распространение других. Чтобы чувство не было бесплодным, не превращало человека в“самоеда”, не приносящего пользы ни себе, ни людям, необходимо приучать ребенка с раннего детства реализовывать свои чувства в деятельности, соответствующей этим чувствам, в конкретных делах и поступках. Иными словами, воспитание эмоциональной сферы должно сочетаться с развитием и воспитанием воли, должно быть направлено на активную нравственную позицию, при этом это воспитание должно осуществляться не только в семье, но также в различных учебных заведениях. Да, действительно труд Ушинского актуален и в наши дни, и я думаю, будет продолжать оставаться актуальным и в будущем. Все описано очень простым и понятным для простого обывателя языком, что обеспечивает его трудам дополнительную популярность в кругах простых читателей. Его труд очень многогранный, можно его рассматривать с различных углов и точек зрения. Мне кажется, что здесь каждый может почерпнуть из него актуальное для себя знания и применить его в практической жизни. Безусловно, есть и некоторые устаревшие на сегодняшний день предположения, хотя при более детальном рассмотрении, в них содержится большое количество рационального зерна. Подведя итог, могу сказать, что мне его идеи понравились, и они отражают и мою точку зрения на рассматриваемые в данной работе виды чувствований и не идут в разрез с моими взглядами и убеждениями.

Список литературы
К. Д. Ушинский “Собрание сочинений в 6 томах”

том 6 – “Человек как предмет воспитания. Опыт педагогической антропологии”