Психология преступника - (реферат)
p>Приведем следующие результаты обследования преступника – убийцы. Место совершения убийства в основном совпадало с местом жительства осужденных. Почти половина их совершена в жилище потерпевших, более трети — в общем жилье для осужденного и потерпевшего, каждое двенадцатое — в жилье осуждённого. Подавляющее большинство убийств совершается с прямым умыслом, треть из них обдумывается заранее.Если в групповых убийствах форма умысла распределялась примерно одинаково, то в одиночных— умысел, возникший как эксцесс исполнения, встречался в два раза чаще. Большая часть убийств была совершена лицами в состоянии опьянения, из них более половины —в сильной степени опьянения. Алкогольное опьянение значительно облегчало возникновение умысла в эксцессе исполнения —нетрезвыми такие убийства совершались в 15 раз чаще. При заранее обдуманном умысле доля убийств в трезвом состоянии значительно повышалась и составляла около половины. Более половины осужденных за убийство начали употреблять спиртные напитки с малолетства. Алкоголь в несколько раз усиливал проявление агрессии и утяжелял ее. Агрессивные действия проявлялись в основном в угрозах, оскорблениях, избиениях и драках, т. е. были направлены против личности и общественного порядка. Если среди убийц преобладали мужчины, то более половины жертв были женщины. В трети случаев убийца и жертва были незнакомы друг другу или познакомились непосредственно перед преступлением. В 30% они являлись родственниками, причем в 7% — супругами; в остальных случаях — соседями, знакомыми, сослуживцами. Чаще всего убийства совершаются в возрасте — от 20 до 30 лет. По образованию преобладали лица с незаконченным средним образованием—56%. Неграмотных и с начальным образованием было 10%, с высшим и незаконченным высшим— 2%.
Анализ условий воспитания показал, что осужденные за убийство в полтора раза чаще воспитывались в неблагополучных условиях, чем в благополучных. В детском и подростковом возрасте около 20% осужденных росли без обоих родителей. Третья часть воспитывалась в неполной семье, при этом 8%— без матери, 75% —без отца. В каждом пятом случае неполнота семьи была связана с судимостью родителей. Наиболее криминогенный фактор— судимость матери. Неблагополучные условия воспитания и отношения с родителями создавали предпосылки для формирования личности обследованных. Они, как правило, посредственно или плохо учились в школе, у них не складывались отношения с коллективом, где они учились или работали, они не считались с общепринятыми нормами поведения, были агрессивны с окружающими. Всей группе осужденных за особо тяжкие убийства была присуща жестокость, проявлявшаяся в обращении с животными, детьми, престарелыми, женщинами.
При анализе материалов обнаруживалось перерастание агрессивного поведения в детском возрасте в противоправное и преступное в подростковом и юношеском. Каждый пятый из обследованных состоял на учете в инспекции по делам несовершеннолетних или направлялся в СПТУ, в 4% случаев подростки совершали преступления, по которым в возбуждении уголовных дел было отказано либо они прекращались. Треть обследованных была впервые осуждена в возрасте 16—17 лет. Эти лица недобросовестно относились к работе, злостно нарушали трудовую дисциплину, пьянствовали, постоянно создавали конфликтные ситуации. Доля отрицательно характеризуемых среди ранее судимых была выше. 42% осужденных за особо тяжкие убийства ранее были судимы. Одну судимость имела половина из них, 6% являлись особо опасными рецидивистами. Более половины были ранее осуждены за квалифицированное хулиганство, 38% — за преступления против личности, причем треть из этого числа — за умышленные убийства. Из 500 осужденных за особо тяжкие убийства 380 была проведена судебно-психиатрическая экспертиза. В 180 случаях, т. е. почти у каждого второго прошедшего экспертизу, были отмечены по актам экспертизы различные аномалии, не исключающие вменяемости: хронический алкоголизм, психопатия, органические заболевания головного мозга, олигофрения и т. д. Большая часть одиночных убийств совершалась лицами с психическими аномалиями. Если роль организатора в групповом убийстве принадлежала психически здоровым, то среди исполнителей преобладали лица с психическими отклонениями.
Психолого-психиатрическое исследование осужденных за убийства в местах лишения свободы выявило, что более половины злостных нарушителей режима составляют лица с психическими аномалиями. Анализ нарушений режима у осужденных с психическими аномалиями показал, что они обусловлены рядом причин, а именно: повышенной конфликтностью этих лиц, затрудняющей установление правильных взаимоотношений с окружающими и препятствующей выполнению установленного режима, неспособностью выполнения в полном объеме трудовых норм и другими факторами, связанными с особенностями психического состояния. Как правило, меры административного воздействия оказывались в таких случаях неэффективными, так как они применялись без учета личностных особенностей этой категории осужденных. Не учитывались также данные о наличии психических расстройств у осужденных при представлении их к условному или условно-досрочному освобождению. После освобождения они, как правило, не наблюдались у психоневролога из-за отсутствия преемственности психиатрического учета.
ПСИХОЛОГИЯ ПРЕСТУПНИКА – ТЕРРОРИСТА.
Неблагополучие общества способствует не только росту психических расстройств и их выявлению. Из представителей маргинальной по психическим расстройствам части населения нередко формируются различные объединения, представляющие угрозу для окружающих. Даже выдвигаются отдельные представители, становящиеся лидерами определенных групп населения. Не менее интересна и проблема патопластики психических расстройств при резких социальных сдвигах. Как у части населения, так в большей степени у многих психических больных растет агрессивность. Крайнюю опасность представляет такое набирающее в последнее время силу явление как терроризм, имеющий транснациональную распространенность. Как отмечается в литературе, появление террора было знаком того, что наивный либеральный индивидуализм XVIII века завершился. Начался период, когда из-под оболочки цивилизации, прогресса в общественной жизни стали проглядывать древнейшие пласты, таящиеся в глубинах человеческой психики. В частности, с точки зрения культурологи современный террор восходит к жертвоприношению. Главная черта нового террора — первичность воли к насилию. Обоснование, каким бы правдоподобным оно ни было, оказывается вторичным, Этот феномен подробно изучен психологами и философами, которые работали с немецкими и французскими террористами 70—80-х годов. Выяснилось, что мотивы у людей, занимавшихся террором, абсолютно произвольны: от личной обиды на кого-то до сложнейших политических теорий. Серьезность этих теорий на поверку оказывалась фальшивой — человек мог месяцами развивать свои идеи, а потом вдруг от них отказаться. Интересно, что в случае с террором в Кизляре все именно так и происходило. Многие удивлялись, почему глава террористов Р. не мог внятно объяснить цель своей акции, говорил то одно, то другое. Но если согласиться с тем, что механизм нового террора заложен в человеке очень глубоко, подмят пластами словесных обоснований, то все встанет на свои места.
Чаще всего дает толчок террористическим действиям чувство безвыходности из той ситуации, в которой оказались какие-то люди, некое меньшинство, психологический дискомфорт, который побуждает их оценивать свое положение как драматическое. Это может быть меньшинство национальное, как, скажем, баски, корсиканцы, бретонцы, ирландцы. Или же меньшинство, объединяющееся по каким-то идеологическим убеждениям или религиозным мотивам.... Во всех случаях мотивация схожая: наш народ, наша культура, наш язык, наша вера на грани исчезновения.... а поскольку нашим доводам никто не внемлет, остается одно— язык ответного насилия, язык бомб.... Но тут надо очень тонко отличать реальность от ее фантасмагорических восприятии. Двадцать пять лет назад в Англии возникла таинственная “бригада гнева”, объявившая, наподобие итальянских “Красных бригад”, войну существующему строю и учинившая два десятка взрывов в публичных местах, а спустя год Скотленд-Ярд арестовал четырех ее членов.... и это был весь ее наличный состав!
От малого числа участников террористическая группа не становится менее опасной. Достаточно вспомнить секту “АУМ Синрике”: если бы её первая атака в токийском метро удалась в полной мере, погибло бы 40 тысяч людей. Но коллективный бред поистине не знает границ: ведь по добные же акты секта планировала провести и в других странах, где eй удалось обосноваться, включая Россию. Патологический терроризм совер шенно иррационален, абсурден, он всегда дело рук людей, явно пребываю щих “вне нормы”. В то же время было бы опасно его недооценивать. Ее ближайшие годы можно даже предвидеть серьезный рост патологического насилия в мире. Смена тысячелетий, к которой приближается человечество, способствует нагнетанию страхов, связанных с представлением о “конце света”. Отмечается, что мы можем столкнуться в предстоящие годы с новой патологией террора, и в этом смысле “АУМ Синрике” стоит воспринимать, скорее всего, как грозное предзнаменование.
Генезис формирования и динамики поведения личности “индивидуального” террориста может быть проиллюстрирован следующими материалами журналистского расследования газеты “Известия” “Семейный убийца”. Анатолий О. считал себя “терминатором” - вламываясь глухой ночью в окраинные сельские хаты, он с порога расстреливал картечью их взрослых обитателей, потом ножом или лопатой добивал детей, забирал нехитрый домашний скарб, обручальные кольца и деньги, поджигал дом и исчезал.
Ему 37 лет, он сирота, воспитывался в детском доме, учился в Малининском лесотехникуме и закончил “мореходку”. В 1985—1986г. работал на теплоходе “Максим Горький”. Пребывая в Германии, просил политического убежища. Получив отказ, совершил несколько мелких преступлений, за что был арестован, выдворен из страны, а по возвращении в СССР уволен с работы. В Германии примкнул к мормонам и сейчас заявляет, что в религиозной секте под влиянием сектантов стал совершать убийства. Работал в пожарной охране в Васильевском районе. 3, 5 месяца лежал в Киевской психбольнице с диагнозом шизофрения. Выйдя из клиники, О. стал убивать людей с особой жестокостью. О. - рыжий, маленький (рост около 160 сантиметров) и с виду совершенно неопасный, наводил на сельчан священный ужас. Почему-то никто из его дюжих и мускулистых жертв ни разу не попытался оказать ему сопротивление. Не пытался, хотя шанс был, так как во время убийств О. не ограничивался одной обоймой: каждый раз выходил на крыльцо перезарядить ружье. Ему подчинялись с большой покорностью, надеясь, что, забрав из хаты все деньги, вещи, он помилует уцелевших жителей и уберется восвояси.
— Я убивал людей для того, чтобы познать себя. Человек — это игрушка, —говорил О. , охотно пошедший на контакт с прессой: “Пусть о моих деяниях узнают все”.
Кроме каких-то, как он заявляет, высших религиозных целей, у него были и вполне обычные мирские. Так, например, семью Б. он уничтожил только потому, что один из них учился вместе с ним в лесотехникуме и “плохо разговаривал с ним”. А по дорогам Васильевского района колесил и убивал людей с досады оттого, что никак не мог застать дома местного жителя Л. , когда-то работавшего с О. в пожарной охране и изрядно ему досадившего.
Расстреливая людей по всей Украине, он медленно и упорно продвигался к заветной цели— Одессе, где думал тайком пробраться на теплоход и нелегально доплыть до Германии. Там он собирался не только “приобщиться к мормонам”, но и продолжить серию убийств.
Обо всем этом О. повествует хорошим литературным языком, цитируя Библию и немецких философов. Он высказывает идеи о ничтожности человека-жертвы, которым мог бы и Гитлер позавидовать. Он признает себя виновным во всех убийствах. [14]
Анализ криминогенной ситуации в РФ приводимый в прессе свидетельствует о том, что преступные посягательства на жизнь и здоровье людей продолжают оставаться одной из самых острых проблем. Преступники физически устраняют не только не угодных им крупных хозяйственников, предпринимателей и финансистов, но перед угрозой возможного разоблачения организовывают убийства сотрудников правоохранительных органов, журналистов. Терроризм — это не только прокламация целей и методы их осуществления. Это еще и “рецепты кухни”: как похищать людей, как устанавливать бомбы, используя при этом достижения электроники, и многое другое. Третья волна терроризма, прокатившаяся по Европе за последнюю четверть века — условно объединим ее термином “политический терроризм”, —оставила свои рецепты преступным организациям, общий признак которых явно сводится к одному неопровержимому определению: криминальные структуры. Когда правительство Италии прижало Сицилийскую мафию, та ответила серией бомбовых взрывов против правительственных учреждений — почерк для нее совершенно новый, однако хорошо нам знакомый по деятельности “идеологических” боевиков. Равным образом и “АУМ Синрике” взяла на вооружение насильственные методы политических групп, считавших, что их “безвыходное положение” оправдывает любые средства достижения цели. Итак, “терроризм удалось пригнуть к земле головой—он взбрыкнул ногами. ” Двадцать лет назад в мотивациях политических и уголовных группировок существовало отчетливое различие, теперь этот барьер стерт. Не говоря уже о том, что уголовный мир, даже если он прямо не претендует на власть, стремится ее контролировать. В годы “холодной войны” от 80 до 90% международных террористических актов так или иначе исходили из стран Ближнего Востока, за что в конце концов заплатили своей репутацией Саддам Хусейн, полковник Каддафи, лидеры Сирии, Ирана, Ливии. Терроризм нес на себе явный отпечаток идеологической и политической вражды разделенного мира. С наступлением нового порядка— или, к сожалению, беспорядка —место поверженного предшественника занимает еще более беспощадный, неразборчивый в средствах, криминальный, патологический терроризм. Почерк его хорошо виден даже по тем политическим целям и национальным лозунгам, которые декларируют участники большинства конфликтов, разразившихся на территории России, не говоря уже о методах, которыми они не брезгуют действовать.
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ НЕОСТОРОЖНОЙ ПРЕСТУПНОСТИ.
Особо юридическая психология рассматривает психологические аспекты неосторожной преступности, исследуя при этом бытовую и профессиональную неосторожность.
В связи с бурным развитием техники и проникновением во многие сферы жизни мощных энергетических источников резко возросла общественная опасность неосторожных преступлений. Поэтому важнейшую задачу составляет раскрытие психологического механизма неосторожного преступления, позволяющего связать неосторожное поведение с индивидуальными особенностями личности.
Ученые-криминалисты всегда затруднялись назвать такую реальную психическую функцию, определяющую направленность и содержание неосторожного преступления, которая была бы самостоятельным психологическим феноменом и имела бы научно установленные закономерности. Хотя при описании психического источника неосторожности часто используются такие выражения, как “пренебрежительность”, “не заботливость”, “легкомыслие”, “расхлябанность”, “беспечность” и прочее, однако подобные выражения предполагают скорее социально-этическую, чем психологическую характеристику процессов, механизм возникновения которых остается нераспознанным. Отмечается, что важнейшая задача —раскрыть психологический механизм неосторожного преступления, связать неосторожное поведение с внутренним миром субъекта и системой ценностей, на которую он ориентирован. Особенность психологической стороны неосторожного поведения по сравнению с умышленным преступным поведением заключается в отсутствии или недостаточности “должного внимания”, “требуемой предусмотрительности”, “волевых усилий”, “должного волеопределения” или “напряжения психических сил” и т. п. при наличии реальной возможности их осуществления. [15]
В психологии неосторожных преступлений весьма актуальной представляется исследование биоритмов (эмоционального, волевого и интеллектуального) и состояний, которые вызваны солнечной активностью, магнитными бурями и другими аналогичными факторами.
Для мотивационной сферы “неосторожных” правонарушителей характерны преступная самонадеянность и небрежность, в результате которых правонарушитель либо своевременно не замечает аварийной ситуации, либо легкомысленно надеется ее предотвратить недостаточно надежными средствами. Нарушая те или иные правила (управления транспортом, обращения с оружием и т. д. ), эти лица, зная о возможных трагических последствиях этих нарушений, надеются на благополучный исход, не имея для этого достаточных оснований. Их отличает высокая импульсивность и склонность к необоснованному риску. Помимо мер воспитательного характера в профилактику данной категории преступлений должны входить соответствующие “отборочные” испытания будущих водителей, диспетчеров энергосистем, аэропортов и др. с отбраковкой лиц, обладающих описанными выше психическими недостатками. Психологические аспекты явлений преступности связаны с проблемой ответственности личности. Принято считать, что набор ролевых обязанностей личности в системе социальных отношений характеризует весь диапазон ее ответственности. Однако, поскольку процесс осознания личностью своей ответственности определяется многими факторами, субъективная ответственность иногда расходится с объективной. Подлинная внутренняя ответственность личности подразумевает ее активную жизненную позицию и усиление удельного веса самоуправления в обществе.
ЛИТЕРАТУРА
Кудрявцев В. Н. Причины правонарушений. М. , 1976. С. 87.
Там же. С. 90.
Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. М. , 1968. С. 151 Ананьев Б. Г. О проблемах современного языкознания. М. , 1977. С. 23. Ломов Б. Ф. Методологические и теоретические проблемы психологии. М. , 1984. С. 383 Углов Ф. Г. Из плена иллюзий. М. 1986.
Леонтьев А. Н. Деятельность. Сознание. Личность М. , 1975. С. 178 Аванесов Г. А. Криминология и социальная профилактика. М. , 1980. С. 226—230. “Был не только жертвой, но и убийцей”. Известия. № 106 от 07. 06. 1997. Тард Г. Преступления толпы. Казань, 1893. С. 4.
Сигеле С. Преступная толпа, опыт коллективной психологии. Спб. , 1896. С. 15 Розанов А. С. Цит. соч. С. 21.
Самовичев Е. Г. Убийство: психологические аспекты преступления и наказания. М. , 1988.
“Семейный убийца”. Известия №214 от 13. 11. 96.
Угрехелидзе М. Г. Природа неосторожного поведения в свете советской психологии/ /Проблемы борьбы с преступной неосторожностью в условиях научно-технической революции. Владивосток. 1976. С. 19—29.
