Влияние профессиональной деятельности на когнитивные способности личности с позиций психологии социального познания
p align="left">Третий признак большей «социальности» социального познания по сравнению с социальным восприятием - его разделенность другими людьми. Эта идея «разделяемости» социального познания базируется на двух постулатах:а) в поведении всех людей существует предсказуемый ряд сходств, основанных на представлениях об общей человеческой природе, приобретенных нами в опыте;
б) существует также ряд несомненных различий в поведении людей (как у отдельных индивидов, так и у некоторых типов).
Из этого следует, что никогда нельзя иметь два одинаковых мнения даже об отдельном человеке, не говоря уже о каких-то более сложных явлениях. Это - цена «объективности» познания. Именно поэтому всякое познание и есть ментальная реконструкция того, что существует на самом деле.
Эта реконструкция осуществляется субъектом на основе его опыта, потребностей, намерений. Поэтому нет на Земле двух индивидов, чьи результаты познания были бы идентичными. Естественно, особенно важно это для характеристики социального познания, поскольку кроме индивидуального опыта индивида здесь включается еще и опыт группы, к которой он принадлежит, и весь «опыт» культуры. Тем не менее люди должны определенным образом понимать друг друга или хотя бы понимать, о чем идет речь. «Разделяемость» результатов познания и означает, что, несмотря на индивидуальные или групповые представления о различных социальных явлениях, люди существуют в некотором общем познавательном пространстве, они более или менее разделяют возможно, в определенных пределах - значение тех или иных познаваемых ими объектов.
Средством выработки таких разделяемых представлений, значений является коммуникация. Только при включении ее в познавательный процесс можно ответить на сакраментальный вопрос: как люди могут познать одну и ту же вещь, если каждый конструирует ее образ индивидуально, если вообще знание каждого о мире есть процесс абсолютно независимый? Социальное познание, возникая в ходе взаимодействия, предполагает обязательный коммуникативный процесс, т.е. процесс постоянного обмена информацией.
Самый главный вывод, который следует из характеристики этого третьего признака «социальности» социального познания, состоит в том, что условием его возможности является включенный в него процесс постоянной коммуникации между людьми: образ социального мира вырабатывается сообща [2].
Но вместе с тем люди различны, и поэтому каждый демонстрирует свой индивидуальный стиль социального познания. На основе обобщения опыта многочисленных исследований выявлены пять основных типов субъектов социального познания (в английской терминологии - «познавателей»).
а. Рациональный человек. Именно такой тип обрисован в теориях когнитивного соответствия. Для него основание познания - поиск соответствия, упорядоченности в его когнитивных структурах, он рационален, так как глубоко убежден, что в познании нужно руководствоваться доводами, а не эмоциями.
б. «Наивный психолог» - это обыденный человек, описанный Ф. Хайдером и С. Ашем, который полагается на сложившиеся у него представления о некотором сцеплении черт в человеке («все серьезные люди упрямы», «все веселые - легкомысленны», «все упрямцы - педанты» и пр.). Такой человек постоянно «достраивает» образ воспринимаемого, руководствуясь тем, что впоследствии было названо «имплицитными теориями личности».
в. «Производитель данных» - человек, который оценивает другого человека не в связи с существующими у субъекта имплицитными теориями личности, а исключительно на основании порядка предъявления информации о воспринимаемом. Считается, что к концу списка фиксируемых черт внимание ослабевает и окончательная оценка воспринимаемого представляет собой «алгебраическую линейную интеграцию взвешенных оценок рейтинга». Но сам рейтинг качеств человека устанавливается культурой (например, в разных культурах будет различным рейтинг таких качеств, как «неопрятный» или «агрессивный», «открытый» или «деловой» и т.п.).
г. «Когнитивный скупец (скряга)» - человек, допускающий много ошибок в оценивании другого человека из-за излишней «экономности» своих суждений. Это может выражаться, например, в том, что в памяти удерживается лишь более доступное, именно оно и приплюсовывается к образу воспринимаемого. Или, подобно «наивному психологу», такой скупец опирается на наиболее привычные сочетания, сцепления признаков (например, «преступления» и «иммигранты» и пр.). Иногда такой «скупец» опирается в своих суждениях на кажущуюся близость тех или иных объектов. «Когнитивный скупец» склонен видеть лишь вершину айсберга.
д. Когнитивно-аффективный тип, в отличие от «рационального», в гораздо большей степени опирается в своих оценках на эмоции: никогда не действует «по логике», но всегда - по «психологике». По словам Р. Зайонца, для такого человека, безусловно, приемлемо высказывание: «Предпочтения не нуждаются в выводе». (Это совпадает с известной мыслью Паскаля: «Сердце имеет свой резон, что не знает никаких резонов».)
Естественно, эта типология, как и всякая типология, достаточно условна: вряд ли описанные типы существуют в чистом виде. Тем не менее она полезна, так как позволяет далее более конкретно рассмотреть вопрос о том, какие механизмы человек включает при познании социального мира и как эти индивидуальные механизмы проявляют себя во взаимодействии с социальными факторами [1].
Глава II
Теории когнитивного соответствия в психологии социального познания
Следующий шаг был сделан так называемыми теориями когнитивного соответствия. Совокупность этих теорий, родившихся в 50-х гг. ХХ в., представляет собой одну из важнейших ориентаций в современной социальной психологии. В самом общем виде сущность когнитивистского подхода может быть охарактеризована как стремление объяснить социальное поведение при помощи опиcaния преимущественно познавательных процессов, характерных для человека. В прямую противоположность бихевиоризму когнитивисты обращаются прежде всего к психической деятельности, к структурам психической организации. Главный акцент в исследованиях делается на процесс познания. Общая линия связи между этим процессом и социальным поведением прослеживается следующим образом: впечатления индивида о мире организуются в некоторые связные интерпретации, в результате чего образуются различные идеи, верования, ожидания, которые и выступают регуляторами социального поведения. Таким образом, это поведение целиком находится в контексте некоторых организованных систем образов, понятий и других «менталистских» образований. При объединении этих образований в связанную структурированную систему человеку неизбежно приходится принимать некоторое решение, первым шагом которого является отнесение воспринимаемого предмета к определенной категории.
Легко видеть, что основные линии когнитивистского подхода в социальной психологии имеют своим источником некоторые идеи классической гештальтпсихологии, а также теории поля К. Левина. Один из видных теоретиков когнитивизма в социальной психологии Р. Абельсон впоследствии так выразил своеобразную программу подхода: «Мой вариант каждого человека заставляет рассматривать его в большей степени как Думателя, чем как Делателя».
Апелляция к гештальтпсихологии осуществляется по нескольким линиям: принимается идея образа как целостного образования, идея изоморфизма, трансформированная здесь в идею подобия различных аспектов межличностных отношений. Специфическую трактовку получает и идея имманентной динамики гештальта: преобразование познавательных структур субъекта («реорганизация», «перегруппировка») понимается как установление таких сбалансированных структур индивида, которые переживаются им субъективно как психологический комфорт. При установлении такого баланса используется принцип гештальтпсихологии о господстве «хороших фигур». Таким образом, весь традиционный набор идей гештальтпсихологии представлен в работах социальных психолoгов когнитивистской ориентации. В них достаточно часты прямыe ссылки на классические произведения гештальтистов, в частности на книгу В. Келера «Гештальтпсихология»; многие из авторов, работающих в рамках этой ориентации, называют себя учениками школы гештальтпсихологии.
Естественно, идеи классической гештальтпсихологии не воспринимаются буквально. Во-первых, потому что сама специфика социально-психологического исследования требует их известной модификации. Во-вторых, потому что современных когнитивистов в социальной психологии отделяет от классической гештальтпсихологии довольно длительный отрезок времени, в течение которого многие идеи оказались либо обновленными, либо отброшенными. В-третьих, потому что на фоне общего эклектизма в современной социальной психологии границы между ориентациями значительно смягчаются и, таким образом, в ткань когнитивистских представлений сплошь и рядом проникают идеи из других теоретических ориентаций.
Однако общая тональность гештальтпсихологии неизбежно присутствует в работах когнитивистов: призыв опереться на непосредственный жизненный опыт как на первый шаг создания «респектабельной» науки, допустимость, наряду с экспериментом, данных «наивного» наблюдения и, конечно, общая ориентация на познавательные процессы как исходный пункт психологического анализа [3].
Другим теоретическим источником когнитивистской ориентации является теория поля К. Левина. Несмотря на близость идей Левина гештальтпсихологии, в его концепции содержатся такие акценты, которые особенно значимы для социальной психологии. В отличие от гештальтпсихологов, Левин делает упор не на познавательные процессы, а предлагает принципы исследования личности и, следовательно, наряду с использованием такого ключевого понятия, как «образ», разрабатывает понятие «мотив». Это содержит в себе высокую привлекательность для когнитивистов - социальных психологов, поскольку привлечение только фактора информации (знания) для объяснения социального поведения оказывается недостаточным. И хотя до сих пор проблема связи когнитивных и мотивационных процессов не решена окончательно, сама постановка ее возможна при условии синтеза классической гештальтпсихологии и теории поля.
