Самобытность мира детства
p align="left">И. С. Кон отмечает, что самой широкой и честолюбивой психоаналитической концепцией истории детства является "психогенная теория истории" американского психоаналитика, социолога и историка Ллойда Демоза. Психоистория, по Л. Демозу, - это независимая отрасль знания, которая не описывает отдельные исторические периоды и факты, а устанавливает общие законы и причины исторического развития, коренящиеся во взаимоотношениях детей и родителей.В соответствии со своими идеями Л.Демоз подразделяет всю историю Детства на шесть периодов, каждому их которых соответствует определенный стиль воспитания и форма взаимоотношений между родителями и детьми.
Инфантицидный стиль (с древности до IV в. н. э.) характеризуется массовым детоубийством, а те дети, которые выживали, часто становились жертвами насилия. Символом этого стиля служит образ Медеи.
Бросающий стиль (IV-XIII вв.). Как только культура признает наличие у ребенка души, инфантицид снижается, но ребенок остается для родителей объектом проекций, реактивных образований и т. д. Главное средство избавления от них - оставление ребенка, стремление сбыть его с рук. Младенца сбывают кормилице, либо отдают в монастырь или на воспитание в чужую семью, либо держат заброшенным и угнетенным в собственном доме. Символом этого стиля может служить Гризельда, оставившая своих детей ради доказательства любви к мужу.
Амбивалентный стиль (XIV-XVII вв.) характеризуется тем, что ребенку уже дозволено войти в эмоциональную жизнь родителей и его начинают окружать вниманием, однако ему еще отказывают в самостоятельном духовном существовании. Типичный педагогический образ этой эпохи - "лепка" характера, как если бы ребенок был сделан из мягкого воска или глины. Если же он сопротивляется, его беспощадно бьют, "выколачивая" своеволие как злое начало.
Навязчивый стиль (XVII в.). Ребенка уже не считают опасным существом или простым объектом физического ухода, родители становятся к нему значительно ближе. Однако это сопровождается навязчивым стремлением полностью контролировать не только поведение, но и внутренний мир, мысли и волю ребенка. Это усиливает конфликты отцов и детей.
Социализирующий стиль (XIX - середина XX в.) делает целью воспитания не столько завоевание и подчинение ребенка, сколько тренировку его воли, подготовку к будущей самостоятельной жизни. Ребенок мыслится, скорее, объектом, чем субъектом социализации.
Помогающий стиль (с середины XX в.) предполагает, что ребенок лучше родителей знает, что ему нужно на каждой стадии жизни. Поэтому родители стремятся не столько дисциплинировать или "формировать" его личность, сколько помогать индивидуальному развитию. Отсюда - стремление к эмоциональной близости с детьми, понимаю, эмпатии и т.д.
Хотя взятая в целом "психогенная теория истории" весьма односторонняя, она способствовала активизации исследований истории детства.
История детства не может существовать вне широкого социокультурного контекста, учитывающего эволюцию способов производства, половозрастной стратификации, типов семьи, системы межличностных отношений, а также ценностных ориентаций культуры.
3. Самобытность мира детства
Концепция ребенка, как "маленького", неразвитого взрослого прочно укоренилась и сохранялась в европейской культуре на протяжении столетий. Русское искусство, с XVIII-го века охваченное стремлением подражания европейским образцам, запечатлело отражение этого взгляда в детских портретах кисти Ивана Вишнякова и других художников. Одежда, поза, жесты, даже выражение лиц этих "маленьких взрослых" - все соответствует утвердившимся канонам о том, каким должен быть ребенок.
В русском искусстве конца XIX века появляется "предчувствие" понимания самобытности и глубины мира детства. И только в науке XX века происходит "открытие ребенка", попытка понять, принять его и повести его за собой таким, какой он есть.
Однако по-прежнему одной из актуальных проблем воспитания является настойчивое стремление взрослых как можно скорее подчинить ребенка соответствию взрослым образцам поведения, связанное, в первую очередь, с непониманием самобытности и отличия мира ребенка от мира взрослого. В православных семьях и детских садах эта проблема особенно злободневна. К сожалению, зачастую задачи нравственного воспитания и духовного возрастания ребенка сводятся к вопросам поведения и внешнего облика.
Между тем, детское сообщество, согласно современным историко-культурным исследованиям, является наипервейшим и наидревнейшим институтом социализации ребенка. В традиционной культуре самостоятельность и умение достойно принимать и держать "удар" заслуженно или незаслуженно полученный от сверстников, высоко ценились, и до сих пор ценятся в детском и подростковом сообществе. Традиционная детская субкультура располагает богатейшим арсеналом средств для саморегуляции отношений в коллективе и коррекции недостойного поведения.
Этому, в частности, служат так называемые "малые жанры" детского фольклора. К некоторым из них (пословицам, поговоркам, песенкам, потешкам, пестушкам, считалкам) взрослые относятся безусловно одобрительно, к некоторым (например, к дразнилкам) - с подозрением.
Каждый ребёнок также как и взрослый человек неповторим, несёт в себе свои индивидуальные особенности - способности, дарования, возможности, свои личностные качества, т. е. он имеет определённый характер. Но в отличие от взрослого, который погружён в суету текущих дней, ум и сознание ребёнка чисты, свободны от различных ненужных мыслей и чувств. Этим объясняется вся уникальность и самобытность мира детства.
Именно поэтому у маленького ребёнка очень ярко проявляется такое чувство, как радость бытия. Малыш испытывает ту настоящую истинную радость, которая возникает при преодолении трудностей. Он с огромным энтузиазмом ищет себе препятствия, чтобы снова и снова испытать это чувство. По мере взросления радость утрачивается, так как взрослые не сорадуются вместе с ним. Они не придают нужного значения или вообще не обращают внимания на те явления, которые вызывают это состояние.
Дети чувствительны, эмоциональны, доверчивы, они обладают необыкновенной способностью распознавать наше настроение и заражаться им; чутко улавливают, как мы относимся к ним: готовы ли уступать или требуем подчинения, непреклонны, раздражены или благодушно настроены. Чувства - это психологические каналы души. Они прощупывают и собирают информацию мира, а интуиция определяет её качество. Таким образом, дети распознают фальшь, ложь, недоброжелательство, лицемерие - всё, что так противоестественно восприимчивому детскому организму. Всё, это они видят, учитывают и делают свои выводы, отвечая тем же. Но детские души не останутся равнодушными и к красоте в разных её проявлениях и формах. Красота обладает настолько могущественной притягательной силой, что она влечёт, манит к себе, даёт наслаждение и радость, возвышает, вселяет в сердце благоговение.
Так же остро дети воспринимают яркие человеческие качества. Например, они любят народных героев, восхищаются их подвигами и мечтают видеть себя на месте борцов за справедливость. Для ребят они являются живым источником вдохновения. Прекрасный подвиг может озарить молодое сердце навсегда.
Чтобы не ранить нежную детскую душу никогда не следует унижать ребенка. Насмешки, из-девательства и глумление над детьми самое вредное, что только может быть. Это наносит нежной детской душе такие глубокие раны, которые заживают не скоро и следы которых часто остаются на всю жизнь. Точно так же недопустима несправедливость по отношению к детям. Каждый может найти в своей детской жизни такие случаи, когда к нему была проявлена если не действитёльная; то мнимая несправедливость, и припомнить, какой горечью и болью это отразилось на нашей детской душе.
Точно так же не должно быть никаких запретов. За-претами достигаются результаты обратные. Запрет-ный плод сладок, говорит народная мудрость. Поэтому не нужно запрещать даже вредное. Но нужно указать, какие последствия произойдут от поступка вредного и полезного. Нужно отвести внимание от вредного и на-править устремление на полезное и привлекательное. То воспитание будет лучшим, которое отвратит от всего гадкого и пошлого, привьет стремление к добру и возве-личит привлекательность блага.
Нужно обращаться с детьми, как со взрослыми. Они это очень любят и ценят. Нужно видеть, с какой ра-достью и охотой они берутся впервые за дело, которое раньше выполнялось лишь взрослыми. Но, нельзя кри-тиковать и осуждать, если их первая работа как боль-ших бывает неудачна и несовершенна. Этим можно отбить охоту надолго.
Таким образом, каждый ребёнок обладает определённым характером, и задача педагога заключается в распознавании характера и совершенствовании сущности ребёнка. Начиная воспитание с самого раннего возраста, когда ребёнок восприимчив, можно добиться наибольших результатов в развитии желательных и необходимых качеств, основывая процесс воспитания на чувственном восприятии и позитивном эмоциональном состоянии.
Литература
1. Абрамова Г. С. Возрастная психология. - Екатеринбург, 1999. - 370 с.
2. Ананьев Б. Г. Человек как предмет познания. - СПб., 2001. - 276 с.
3. Абраменкова В. В. Социальная психология детства: развитие отношений ребенка в детской субкультуре. - М.;-Воронеж, 2000. - 414 с.
4. Агацци Э. Человек как предмет философии // Вопросы философии. - 1989. - №12. - С.12-14.
5. Дольто Ф. На стороне ребенка. - М., 1997. - 578 с.
6. Зеньковский В. В. Психология детства. - Екатеринбург, 1995. - 297 с.
7. Кон И. С. Открытие "Я". - М., 1978. - 156 с.
8. Кон И. С. Ребенок и общество. - М., 1988. - 271 с.
9. Ломов Б. Ф. Изучение человека на основе системного подхода // Человек в системе наук. - М., 1989. - С. 5 - 13.
10. Мид М. Культура и мир детства. - М., 1988. - 428 с.
11. Обухова Л. Ф. Детская психология: история, факты, проблемы. - М., 1990. - 352 с.
12. Осорина М. В. Секретный мир детей в пространстве мира взрослых. - СПб., 2000. - 278 с.
13. Субботский Е. В. Ребенок открывает мир. - М., 1991. - 237с.
14. Федосеев П. Н. Философское понимание человека // Человек в системе наук. - М., 1989. - С. 13 - 21.
15. Фельдтштейн Д. И. Социальное развитие в пространстве - времени Детства. М., 1997. 378 с.
16. Эриксон Э. Детство и общество. - СПб., 2000. - 420 с.
17. Юнг К. Г. Конфликты детской души. - М., 1995. - 274 с.
